— У меня есть последний вопрос.
— Какой? — ответила Марта с праведным раздражением.
— Вы сказали, что вас разбудил звук с третьего этажа.
— Да. Потом я поняла, что это тело Кертиса упало на пол. Громкий, ужасный стук.
— Вы, случайно, не знаете, который был час?
Я посмотрела на часы, когда поняла, что Кертиса не было в постели. Было четыре пятьдесят четыре утра.
Я уже и так это понял. И все же это не остановило дрожь по всему телу, когда я это услышал.
«Бейнберри Холл помнит», — сказал Хиббс.
Так и было.
Он запоминал ключевые события и повторял их. Я пытался понять, почему это произошло. Должна же быть причина, по которой каждое утро я слышал сверху этот ужасный стук. Точно так же, как была причина и для звона колокольчиков и постоянных визитов к Мэгги человека, которого она звала мистером Тенью.
Он говорит, что мы тут умрем.
Из уст моей дочери это звучало как угроза. Неугомонный дух Кертиса Карвера хотел нам навредить.
Тогда почему он так этого и не сделал? Вместо этого он продолжал с нами разговаривать. И из-за этого я подумал, что он вовсе нам не угрожал.
Он пытался нас предупредить.
— Помимо стуков, которые слышал ваш муж, больше ничего такого странного там не было? — спросил я Марту.
— Я уже сказала, что нет, — ответила она.
— И он никогда не говорил, что ему в доме было нехорошо?
Нет.
— Или что он переживал о безопасности вашей семьи в этом доме?
Марта скрестила руки и сказала:
— Нет, и я была бы рада, если бы вы мне сказали, на что вы намекаете, мистер Холт.
— Что кто-то другой — или что-то другое — убил вашего мужа и дочь.
Мне кажется, Марта Карвер не выглядела бы более шокированной, даже если бы я ее ударил. Ее тело на мгновение замерло. Вся краска отхлынула от лица. Ее выражение было настолько тревожным, что я испугался, что она упадет в обморок посреди библиотеки. Но потом все встало на свои места, когда она рявкнула:
— Как вы смеете?
— Простите меня, — сказал я. — Просто я начинаю подозревать, что в тот день произошло совсем не то, что вы подумали.
— Не говорите мне, что я знаю и чего не знаю о гибели моей семьи, — сказала Марта с явным отвращением. — Как вы можете знать лучше меня о том, что произошло?
Я заколебался, зная, что мои слова покажутся откровенной чушью. Даже сумасшествием. Не говоря уже о полной бестактности к судьбе женщины, сидевшей напротив меня.
— Мне сказал ваш муж.
Марта вскочила со стула, прямая и быстрая, как выпущенная из лука стрела. Она посмотрела на меня со смесью злости и жалости.
— Я знала, что вы наивны, мистер Холт, — сказала она. — Это было ясно с той самой минуты, как мне сообщили, что вы купили Бейнберри Холл. Но я не знала — до этого момента — что вы еще и жестоки.
Она повернулась ко мне спиной и начала уходить. Прочь от стола, прочь из читального зала и, наконец, прочь из библиотеки.
Я остался сидеть за столом, чувствуя всю тяжесть вины от слов Марты. Да, с моей стороны было жестоко обременять ее своими вопросами. И, да, возможно, я был также наивен относительно намерений Кертиса Карвера. Но что-то вот-вот случится в Бейнберри Холл. Еще одно воспоминание и повторение. Наивно или нет, но я верил, что Кертис Карвер пытается спасти нас от той же участи, что постигла его семью. И чтобы этого избежать, мне нужно было знать, кто несет за это ответственность.
После еще десяти минут вины и беспокойства я вышел из библиотеки. По дороге я прошел мимо мемориальной доски, посвященной Уильяму Гарсону, а напротив нее — более добрый и мягкий портрет по сравнению с тем, что висел в Бейнберри Холл.
Застыв у картины, я заметил, что внешность мистера Гарсона была не единственной разницей между двумя портретами.
Здесь в правой руке он сжимал трость.
Я сосредоточился на ней, рассматривая каждую деталь. Эбонитовая трость. Серебряная ручка. Уильям Гарсон так крепко сжимал ее, что костяшки пальцев скрючились, словно закаменев. Увидев все это, я вспомнил звук, который слышал несколько раз в предыдущие дни.
Тук-тук-тук.
По моему телу пробежал холод. Такой же ледяной, как в ту ночь, когда я впервые услышал проигрыватель.
«Нет, — подумал я. — Это просто нелепо. Призрак Уильяма Гарсона не бродит по Бейнберри Холл, а его трость не стучит в коридорах».
Но холод продолжал обнимать меня изнутри, даже когда я вышел на улицу в июльскую жару, и стук эхом отдавался в моих мыслях всю дорогу до дома.
Глава девятнадцатая
Марта Карвер приезжает незадолго до заката, с застенчивой улыбкой и вишневым пирогом.
— Это из пекарни, — объясняет она. — Мы печем свежую выпечку каждое утро, поэтому я люблю раздавать друзьям то, что осталось.
Я принимаю неожиданный подарок, искренне тронутая.
— Разве мы друзья?
— Надеюсь, мы сможем ими стать, Мэгги. У нас… — она замолкает, не зная, как я отреагирую на то, что она скажет. — У нас больше общего, чем у многих людей.
Я так понимаю, она считает моего отца виновным. Возможно, она права, хотя я начинаю в этом сомневаться. Тот факт, что книга доказала свою правоту почти на каждом шагу, говорит о том, что кто-то другой стал причиной смерти Петры Дитмер.
Или что-то другое.
И это пугает меня до чертиков.
Если бы кто-то сказал мне на прошлой неделе, что я начну верить Книге, я бы назвала его сумасшедшим. Но впервые в жизни я подозреваю, что папа знал что-то такое, что я только сейчас пытаюсь понять.
Я надеюсь, что Марта Карвер поможет мне в этом деле.
— Выглядит вкусно, — говорю я, глядя на пирог. — Заходите, мы съедим по кусочку.
Марта не шевелится. Она смотрит на переднюю дверь Бейнберри Холл. За круглыми очками ее глаза горят от страха. В некотором смысле, видя ее опасения, я чувствую себя лучше. Это оправдывает мой собственный страх.
— Я думала, что смогу войти туда, — говорит она. — Я хочу войти туда. Чтобы показать этому дому, что я не боюсь. Как тебе это удается, Мэгги?
— Я убедила себя, что все было неправдой.
— У меня нет такой роскоши.
— Тогда мы поговорим здесь, — предлагаю я. — Я только отнесу это.
Я несу пирог вниз на кухню и возвращаюсь с двумя бутылками пива. Хотя я не знаю, пьет ли Марта, очевидно, ей нужно как-то пережить этот визит. Когда я выхожу на крыльцо, она берет бутылку и делает осторожный глоток. Я замечаю кольца на ее правой руке — обручальное и свадебное — и вспоминаю, как Брайан Принс сказал мне, что она так и не вышла замуж. Я могу только представить, как она была одинока последние двадцать пять лет.
— Прости, — говорит Марта после очередного глотка пива, на этот раз большого. — Я думала, что достаточно смелая, чтобы зайти внутрь. Но у этого дома есть сила. Я не могу перестать об этом думать, хотя все, чего я хочу — просто забыть о том, что здесь произошло.
Я поднимаю свое пиво в знак согласия.
— Я хорошо знаю это чувство.
— Я так и подумала, — отвечает Марта. — Поэтому я рада, что ты остановилась сегодня у пекарни. Вообще, я этого ждала. Я почти что сама тебе позвонила, но после всего, что произошло за последние пару дней, я не знала, захочешь ли ты говорить. Нам многое нужно обсудить.
— Давай начнем с моего отца, — говорю я, тоже переходя на «ты».
— Ты хочешь знать, правдива ли его книжка. По крайней мере моя роль.
Марта бросает на меня косой взгляд, проверяя, не удивлена ли я от того факта, что она прочитала книгу. Удивлена.
— Я прочитала ее по совету моего адвоката, — говорит она.
— И твоя часть истории — правда?
— В какой-то степени да. Я встречалась с твоим отцом и именно так, как это описано в книге. Он пришел в пекарню, а потом я встретилась с ним в библиотеке.
— О чем вы говорили?
Марта держит бутылку пива двумя руками, прижимая ее к груди. Из-за этого она выглядит как тихоня на вечеринке. Робкой и застенчивой.
— В основном о том, что в итоге оказалось в книге. О нашем времени в этом доме. О том, что случилось в тот ужасный день. Он сказал мне, что работает над книгой о Бейнберри Холл, поэтому я и согласилась поговорить. Я хотела, чтобы он знал правду. Я была очень честна, начиная с болезни Кэти и заканчивая тем, как я обнаружила ее и Кертиса.
— И все эти разговоры о том, что ваш муж этого не делал?
— Мы никогда об этом не говорили, — отвечает Марта. — Это полностью выдумка.
Я смотрю в свою бутылку, пристыженная действиями своего папы и не в силах посмотреть ей в глаза.
— Мне жаль, что папа это сделал. С его стороны это было неправильно.
То, что мой отец написал о Кертисе Карвере — одна из многих причин, по которым я не могла принять наследие Книги. Одно дело — выдумать диковинную историю и сказать, что она настоящая. Таблоиды делают это каждую неделю. Переписать чужую историю не так-то просто. Открыто заявив, что Кертис Карвер не убивал свою дочь и себя, папа исказил истинную трагедию Марты, пока она не стала напоминать вымысел. Тот факт, что она сейчас здесь, показывает ее способность прощать, и я не уверена, что обладаю тем же.
Вот почему мне так больно сейчас думать, что в том, что написал папа, есть хоть капля правды. И не только о том, что в Бейнберри Холл водятся привидения.
Обо всем.
Там небезопасно. Особенно для тебя.
— А папа говорил о призраках? — спрашиваю я.
— Конечно, — говорит Марта. — К тому времени история вашей семьи была повсюду.
— Так вы говорили после того, как мы уехали из Бейнберри Холл?
— Это было где-то спустя две недели, — отвечает Марта. — Я запомнила, потому что люди только об этом и говорили, когда приходили в пекарню. Они боялись, что я слишком расстроюсь из-за того, что по всем новостям говорили только о Бейнберри Холл.
— А ты расстроилась?
— Поначалу, — призналась она. — Но меня также интересовало, что там случилось с вашей семьей.