В полном бессилии мама опустилась на пол и жалобно посмотрела на дочерей.
– Мама, где папа? – Аня не нашла ничего более умного, как задать этот идиотский вопрос.
– Не знаю, – ответила мама и задыхаясь спросила: – Что с Машей?
– Она, она… – Аня почувствовала, как ее начинают душить слезы, – она кажется, умерла!
И девочка обняла обмякшее тело сестры и зарыдала во весь голос. Но тут Маша слабо застонала, и Аня зарыдала еще громче и вместе с сестрой осела на пол.
Где-то далеко снаружи, послышался длинный протяжный гудок. Каким-то краем сознания Аня вдруг поняла, что это гудит их шестерка. Жигуленок словно жалобно прощался со своими хозяевами.
Мама, не вставая с пола, приблизилась к дочерям, обняла их и прижала к себе. Ее била крупная дрожь. В одной руке она по прежнему сжимала топор, расстаться с которым теперь ее бы никто не заставил.
Маша с трудом открыла глаза и затуманенным взором поглядела на мать и сестру.
– А где папа? – спросила она.
Никто ей не ответил. Ни у матери, ни у сестры не поворачивался язык, чтобы сказать, что папы больше нет.
– Он умер? – слабым голосом продолжала допытываться Маша. – Черная свинья убила его?
– Нет, она не убила его, – с трудом ответила мама. – Разве ты не знаешь нашего папу? С ним не так-то легко справиться. Он сам справится с тем, что там снаружи, а потом вернется за нами. Вот увидишь, детка.
И она стала гладить дочерей по голове, словно маленьких. Но девочки видели, как по ее лицу ручьями текут слезы.
И все трое сильно дрожали. А Маша не унималась.
– А если папа не справится, то черная свинья убьет его, а потом вернется за нами?
– Не говори глупости, – оборвала ее мать.
– Это не глупости, – тихо и медленно сказала Маша. – Это правда. Свинья придет за нами и унесет нас всех по одному, как унесла папу. Она заберет наши души, а то, что останется, превратит в куклы. И в сарае теперь появятся четыре новые куклы. И они будут в современной одежде.
– Маша, что ты такое говоришь? – закричала мама. – Прекрати сейчас же.
– А потом, – все также тихо и как-то обречено продолжала девочка, – какие-нибудь другие дети найдут нас и будут с нами играть.
Мама прижала девочку к себе и несколько раз поцеловала ее.
– Нет, – уверенно сказала она, – ты не права. Мы обязательно отсюда выберемся, найдем папу и уедем домой.
Маша только всхлипнула в ответ.
Затем они все трое впали в какое-то оцепенение. Случившее так потрясло их, так опустошило, что не было сил ни думать, ни рассуждать, ни тем более что-либо делать. Они просто сидели на полу, крепко прижавшись, друг к другу и плача. Они даже плакали тихо, потому что боялись, что громкими звуками снова привлекут к себе ужасную тварь, похитившую отца. Постепенно их силы истощились настолько, что они даже перестали плакать. Слезы кончились, потому что невозможно плакать вечно.
Вокруг было тихо. Комната, которая еще вчера казалась им такой милой и уютной, теперь вызывала только страх и ненависть, а еще сильнейшее желание во что бы то ни стало покинуть эти стены и никогда больше сюда не возвращаться.
Наконец пришло осознание, что нельзя вот так сидеть и ничего не делать. Надо было выбираться наружу. Первой решилась мама.
– Я сейчас подойду к двери и попробую ее открыть, – неуверенно прошептала она в ухо старшей дочери, – а ты присмотри за сестрой. Как только я дам сигнал, следуйте за мной. Если конечно удастся открыть дверь.
– Не уходи, – умоляюще прошептала Аня. – Не оставляй нас.
Мамин голос сразу наполнился уверенностью и твердостью:
– Но нельзя же вот так сидеть и чего-то ждать!
Она с трудом оторвала от себя дочерей, оставив их обнявшихся и дрожащий и осторожно подкралась к двери, с трудом заставила себя протянуть руку и дотронуться до нее. Дверь была прежняя, деревянная и некрашеная. Но когда мама попыталась толкнуть ее, она сразу же обрела гладкость и крепость скалы.
Дом не собирался выпускать их из западни, в которую заманил.
Но мама не сдавалась. Она уперлась в дверь плечом и надавила на дверь изо всех сил. Все было напрасно. За дверью словно была каменная стена. Она даже не дрогнула.
– Проклятье! – выругалась мама. – Чтоб тебя!
Она уже стояла на ногах. Волосы у нее растрепались, домашний халатик сбился, босые ноги были напряжены. В руках был топор. Глядя на маму, Аня подумала, что никогда не видела ее такой. Такой решительной и злой. Впрочем они никогда и не бывали в такой неправдоподобной, ужасной и чудовищной ситуации. Сейчас же было видно, что без борьбы мама не отдаст свою семью той нечисти, которая на них напала.
И неожиданно для себя Аня поняла, что и она должна вести себя также, как и она. Какой смысл сидеть и ждать конца? Надо бороться за себя. Аня поглядела на сестру и вытерла с ее лица слезы. Потом со своего.
– Вставай, – сказала она ей. – Хватит сидеть здесь на полу. Надо что-то делать. Надо помочь маме. Надо держаться вместе.
И она помогла Маше встать. Потрепанные, грязные и напуганные девочки предстали перед своей матерью. Та жалобно посмотрела на них и ничего не сказала.
– Надо попробовать в окно, – прошептала Аня.
– Но там же Она! – воскликнула Маша.
Мама и сестра поняли, кого она имеет в виду, говоря Она.
– А здесь мы тоже как в ловушке, – горячо заговорила Аня. – Это ее владения, и она сделает с нами все, что захочет. Мы сможем спастись только, если вырвемся наружу.
Сказав это, девочка подбежала к окну. Не к тому, в которое рвалась ужасная свинья, а к другому. Открыла его, но за окном были закрыты ставни. Аня стала толкать их, но они были также неподвижны, как и дверь. Аня вернулась в центр комнаты, где стояли мама и Маша.
– Заперто, – вздохнула она.
– Я же говорила, что нам не спастись, – всхлипнула Маша и стала снова оседать на пол.
Мама и сестра поддержали ее и заставили остаться на месте. Маша тихо заскулила. Страх и бессилие снова стали овладевать ею.
– А что если позвать на помощь? – спросила мама.
– Кого? – вопросом на вопрос ответила Аня. – Кого мы позовем на помощь?
– Господи! – воскликнула мама. – Что за бред? Разве такое вообще возможно? Может быть, я сошла с ума? Может это бред? Кошмарный сон? Тогда надо всего лишь проснуться.
И она еще крепче обняла дочерей и прижала к себе.
Где-то далеко, далеко, еле слышно прогудел их жигуленок. Он гудел протяжно и печально. Затем умолк, словно его заткнули.
– Теперь нас уже ничто не спасет, – с каким-то пугающим спокойствием сказала Маша.
Аня захотела ударить ее за это. Но сил не было, и поэтому она лишь крепче прижалась к маме.
Они долго так стояли, потом почувствовали, что ноги больше не желают держать их.
– Надо сесть, – сказала мама. – Нельзя же так стоять вечно.
Втроем они добрались до кровати, залезли на нее с ногами и опять прижались друг к другу. Вокруг было так тихо, что слышно было как учащенно бьются их сердца.
И опять время потянулось очень медленно и тягуче. Тускло в четверть силы мерцала на потолке лампочка. Аня стала смотреть на нее и через какое-то время почувствовала, как стали тяжелеть ее веки, сердце уже не билось так бешено. Девочка поняла, что смертельно устала и хочет спать. Она глянула на Машу и увидела, что та тоже лежит с закрытыми глазами и ровно и тихо дышит. Аня закрыла глаза и стала проваливаться в сон. Тяжелая тьма окружила ее со всех сторон.
Мама увидела, что дочери заснули и забеспокоилась. Хотела их растормошить, но почувствовала, что и ее руки отяжелели, а тело стало недвижимым и затекшим. Стали закрываться глаза. Сон навалился и на нее.
19
Они проснулись одновременно, потому что прямо над ними послышались чьи-то гулкие тяжелые шаги.
Аня открыла глаза и сразу же увидела перед собой тусклую лампочку на потолке. Лампочка покачивалась в такт раздававшимся звукам, что показывало, что крыше дома ходит очень большое существо.
– Что это? – спросила она маму.
Мама, тоже не отрываясь, смотрела на потолок.
– Это черная свинья идет за нами! – громко и торжественно объявила вдруг Маша. – Настал наш последний час. Готовьтесь к смерти!
– Маша, что ты такое говоришь? – воскликнула мама.
Маша посмотрела на мать безумными глазами и вдруг расхохоталась хриплым старушечьим голосом:
– Ха-ха-ха! Вам ни за что не уйти от меня! Не уйти! Не уйти!
Тогда мама схватила Машу за плечи и стала изо всех сил трясти ее.
– Сейчас же отпусти! Отпусти мою дочь! Ты слышишь? Отпусти ее!
Она так сильно трясла Маша, что голова ее безвольно моталась из стороны в сторону. Ане показалось, что сейчас голова у сестры оторвется и упадет на пол.
– Мама! Прекрати! – закричала она.
И мама перестала трясти Машу и прижала ее к себе. Младшая дочка посмотрела на нее испуганным взглядом.
– Мама, что это? – спросила она уже своим голосом.
– Где?
– Там за стеной.
Только сейчас мама и Аня обратили внимание на то, что тяжелые топающие шаги раздавались теперь не над ними, а за стенами.
Что-то тяжелое и грузное вытерлось о стену. Было слышно, как заскрипели рамы и жалобно звякнули оставшиеся целыми стекла.
– Снова она! – жалобно пискнула Маша. – Я больше не могу! Прогоните ее!
Тут мама спрыгнула с кровати, снова схватила в руки топор и подбежала к окну. Она ударила обухом по ставням и закричала:
– Ну иди же сюда! Иди! Тварь! Я жду тебя! Чего же ты не идешь?
Она была похожа на разъяренную тигрицу.
Шум за стеной сразу же прекратился. Снова стало тихо. Только продолжала покачиваться из стороны в сторону лампочка. И свет от нее освещал то лицо матери, то лица ее дочерей. Все трое смотрели друг на друга затравленными взглядами.
Вдруг что-то сильное и мощное ударило снизу. Ударило в пол. Да так сильно, что дом тряхнуло. От чего мама не сумев удержать равновесие даже села на пол.