После беседы с ночным визитером Кэт еще некоторое время не возвращалась наверх, раздумывая над собственными словами, сказанными мальчику. Иногда она казалась себе и впрямь какой-то шарлатанкой, пытающейся вогнать бо́льший смысл в несущественные действия. Ее образование, ее достижения перед наставницами, что это, в сущности, значило перед лицом реальной жизни? Она так надежно спряталась в этом маленьком домике, за своими маленькими делами, что стала забывать, зачем сюда приехала. Теперь Виктория напомнила ей о вопросах, которые Кэт никак не могла разрешить и оттого отодвинула их куда-то в самую глубину головы и надежно зарыла там. Не так уж и надежно, выходит…
Нужно было отправиться на рассвете на гору и все хорошенько обдумать. Нет, она не будет лезть в эту игру, но нужно понять, как далеко зашла ее подруга и чем тут можно помочь. Даже больше, чем слова Виктории, Кэт беспокоили собственные сны. Правда, в последнюю пару ночей они почему-то оставили ее.
Она достала рюкзак и стала укладывать в него все необходимое, включая легкий пуховый спальник и тонкую одиночную палатку, на случай, если придется заночевать наверху. Кот подошел и с любопытством сунул морду в рюкзак, но, не обнаружив для себя ничего интересного, с гордым видом удалился. Ему надоело сидеть дома и, толкнув пушистой головой дверь, он растворился в ночи. Кэт проводила его глазами.
Уже в сиреневом отголоске приближающегося рассвета девушка успела ненадолго задремать, и тогда ей приснилась гора. Но она не казалась больше той земной твердью, на основании которой сидел домик ведьмы. Она была живая. Кэт чувствовала это, наблюдая призрачный образ, тянущийся во мрак небес. Гора не разговаривала и не меняла формы, но ощущалась иначе, не как в реальной жизни. А Кэт просто стояла у подножия и смотрела на нее, не решаясь ступить. И вдруг что-то произошло на вершине, словно раскрылся рот и начал поглощать то, что находилось там. Это ощущение усиливалось, делая Кэт все более причастной к странному процессу. Ей хотелось сопротивляться, но тело было неподвластно, неясно даже, имелось ли тело… Пробуждение пришло резко: Кэт открыла глаза, увидев над собой деревянные балки потолка, и рывком села на кровати. Она медленно дышала, чтобы привести мысли в порядок и полностью осознать, что сон окончен, когда дверь приоткрылась, и из-за нее показались два зеленых глаза. Кот прошел в комнату, не сводя взгляда с девушки. И тогда Кэт опустилась на подушку и забылась до самого утра. И разбудило ее только просветлевшее небо.
Если молодая ведьма хотела обдумать что-то важное, она отправлялась на длинную прогулку в одиночестве. Иногда ей казалось, что ноги в своем равномерном движении запускают какие-то шестеренки, заставляя ее мозг принимать более взвешенные решения, а в четырех стенах он зацикливается на паре мыслей, повторяющихся в голове снова и снова в различных вариантах. Ее немного удивило, что утро оказалось весьма прохладным, вторя предшествующему вечеру, хотя лето только начинало клониться к закату. Впрочем, быстрый шаг и рюкзак за спиной заставили вскоре забыть об этом.
Тропа поначалу шла через густые заросли сочной растительности, но постепенно со сменой ландшафта менялись и его обитатели, вскоре ведьма вступила в пихтовый лес, наполненный запахом смолы. Но Кэт не задержалась здесь, как любила это делать во время своих обычных прогулок, а поспешила выше, туда, где зона леса постепенно сменялась альпийскими лугами, открывая вид на долину внизу, где вдоль реки расползающейся каплей лежал город, а еще ниже проглядывало вытянутое зеркало Альтерзее. С вершины дышало холодом, и ветер играл волнами по поверхности трав с приземистыми, но крупными и яркими цветками. Кэт смотрела вниз, на Дорфштадт, уже почти два года являвшийся ее постоянным домом. А сколько временных пристанищ она сменила за годы до того… И хотя она была вполне довольна своим обиталищем, но не чувствовала, что ее жизнь действительно вплелась в этот пестрый ковер из цветных домиков, заполненных туристами витиеватых улочек, занятыми горожанами центра и спокойными размеренными обывателями окраин. Город, как неспешный спрут, захватывал долину у подножия горы, не смея притронуться к ее бокам, разве что из соседних ферм выгоняли на верхние луга скот. И только домик на отшибе, отделенный от основных щупалец пустырем, единственный завис где-то между горой и Дорфштадтом. И в этом домике жила Кэт, тоже зависшая где-то между там и тут: своим прошлым и непонятным ей будущим. И вот она смотрела сверху вниз на город, уже шагнув в сторону снегов, всеобъемлющей тишины и безразличия горы к суете у ее подножия.
Кэт сложила вещи у низенького, застывшего в вечном изгибе деревца, обозначая этим место возможного ночлега, и двинулась к дышащему холодом и свежестью белому языку горы. Здесь заканчивались последние замшелости на камнях и лишь местами виднелись плоские, прикипевшие к серой поверхности лепешки лишайников, а дальше – только снег и лед. Разумеется, Кэт знала, что даже в промоинах пещер во льду – есть жизнь, а в небе – размах крыльев хищных птиц, но сейчас все как будто замерло, словно готовилось к чему-то. Тучи так и не расползлись и теперь разрывали пушистые бока о зубья вершины. Эта серая мощь придавливала, заставляя что-то пульсировать в голове. На мгновение девушке стало почти нехорошо. Она опустилась на корточки и положила раскрытые ладони на шершавую поверхность огромного камня. И тут почувствовала, как гора вздохнула. И сразу вслед за этим послышался тяжелый сдавленный гул. Кэт вскинула голову: прямо на линии снега за перегибом мощным белым облаком взметнулся снег.
Всю ночь гора доила тучи. И теперь толстый наст свежих сливок не мог больше цепляться за спрессованную поверхность обледенелого снега и пополз, постепенно набирая силу, разламываясь на фрагменты, – рухнул!
И гора замолчала. Гора получила свое.
Кэт замерла, перестав дышать. Она явственно почувствовала, что случилось. Всю ее суть словно проре́зало этим осознанием. И в этот момент она услышала лай…
Маленький рыжевато-белый комочек жизни несся к ней по колючему снежно-льдистому насту, поскальзываясь, раня кожистые подушечки лап, животное мчалось, звало на помощь! Спаниель с разбегу ударился ей в ноги, заскулил и схватил зубами за штанину, всем своим существом умоляя последовать за ним. Но Кэт и так уже чувствовала, куда бежать.
Под ботинками скрипели и хрустели, крошась, комочки слипшихся снежинок. Кэт почти не разбирала дороги, она чувствовала, что там, где-то под глубиной жадных ледяных лап горы, еще трепещет жизнь. Но все слабее… Воздуха все меньше… Вздох… Еще слабее… Еще… И есть только секунды. И потом гора навсегда заберет свою добычу.
В этот день Мэри-Лу была совершенна невыносима. Она привередничала за завтраком, чего с дочерью фрау Кляйн не случалось с младенчества. Затем ухитрилась нагрубить Роджеру, причем по какому-то незначительному поводу, как полагала ее мама. Спорили про какие-то… сказки?
И в довершении поссорилась с Уолли из-за его комментария о ее прическе. Да. Что же это вселилось в ее маленькую девочку, недоумевала фрау Кляйн. Сегодня у нее был выходной от офисной работы, и к вящей радости старшего сына она сама осталась приглядывать за детьми. И тут на тебе! Одно дело Уолли – на него вечно жаловались учителя. А у Роджера в противоположность были проблемы в общении с одноклассниками, да и в целом… в общении. Но Мэри-Лу?
А между тем малышка и сама не могла понять, отчего все существо ее пребывает в таком смятении, что даже мелкое замечание кажется громом среди тишины гор. Это не облеченное именем ощущение не давало ей покоя.
До переходного возраста еще долго, терялась в догадках фрау Кляйн, фруктов ест достаточно, на свежем воздухе тоже бывает регулярно. Она даже в какой-то момент потрогала лоб дочери, но, повышенной температуры не обнаружив, решила поискать объяснение в чем-то ином.
После завтрака Роджер поспешно скрылся на чердаке, там его ждала незаконченная книга о путешествии одного натуралиста и этнографа по тропическим дождевым лесам. Подобные истории увлекали Роджера, раскрывая новую информацию о мире, но, в отличие от младшего брата, он редко представлял себя на месте героя повествования, предпочитая наблюдать за ним так же, как наблюдал за окружающими людьми. Как раз когда он дошел до описания обычаев и поверий одного из местных племен, в дверь постучали.
– Это я, Роджер, – раздался за тонкой дверью голос его матери. Затем дверь приоткрылась, и фрау Кляйн тихонько зашла в комнату, заглядывая украдкой в книгу.
– Мам, ну ты же знаешь, что я не люблю, когда читают через плечо. – Роджер сразу же заложил страницу и отодвинул книгу.
– О чем она?
На это сын только протянул ей том. Фрау Кляйн вздохнула и опустилась на кровать.
– Я собираюсь на прогулку с Уолли и Мэри-Лу, пойдешь с нами?
Роджер помотал головой. Нельзя было упускать такой шанс – наконец-то побыть дома одному, когда никто тебя не дергает, не ломится в комнатку, не скачет рядом по лестнице, когда весь дом исключительно пуст и не издает никаких звуков. Но для вида мальчик глянул в окно:
– Пасмурно. Возможно, будет дождь.
– Да, похолодало, – согласилась мама и, поняв, что на более продолжительный диалог ей сейчас сына не вытянуть, поднялась, – как хочешь. Если соберешься выходить, оставь записку на кухне и запри дверь.
Роджер молча кивнул, и фрау Кляйн, еще раз вздохнув, оставила его наедине с дневниками путешественника.
– Мэри-Лу, надень другую курточку, пожалуйста, – обратилась она к дочери, уже ожидавшей в прихожей и, сидя на скамеечке под вешалкой, болтавшей ногами. – А Уолли где?
Девочка только пожала плечами:
– Сказал – «щас». Мам, а зачем другую?
– Там холодно что-то сегодня. – Фрау Кляйн снова пошла вверх по лестнице. – Что происходит, такое теплое лето было… Уолли! Мы выходим! Давай скорее!
– Да, да! – послышалось из-за двери.