Мальчик скакал по комнате в одном носке, заглядывая под тумбочки и кровати и не понимая, куда мог запропаститься второй. Он помнил, что во время своей ночной вылазки надевал оба, но вот по возвращении был уже такой сонный, что едва добрался до кровати и уснул, даже не переодевшись. С утра носки ему не требовались, и потому он не заподозрил пропажи. В конце концов он махнул рукой, достал из ящика носок другого цвета и, нацепив его, с грохотом сбежал с лестницы. В этот момент его брат на чердаке почувствовал, что уже не может дождаться, когда семейство отчалит на прогулку.
– У тебя разные носки, – мгновенно отметила Мэри-Лу, как только ее брат появился в прихожей.
Фрау Кляйн, которая уже застегивала плащ и даже не смотрела на сына, тут же обернулась, скользя взглядом по его стопам.
– Мэри-Лу проглотила стрекозу, – пробурчал в ответ Уолли, до этого надеявшийся быстро сунуть ноги в ботинки, не привлекая внимание мамы.
– Уолли. – Тон фрау Кляйн был назидательный. – Что происходит?
– Так красивее, – попытался выкрутиться мальчик, но взгляд мамы явственно говорил, что ее не проведешь.
Мэри-Лу, оскорбленная замечанием брата, насупленно уставилась в пол и сразу же заметила валявшиеся у двери ботинки.
– А по-моему, просто кто-то один носок потерял. – И она указала на высунувший полосатый язык ботинок, который Уолли вчера стягивал уже в полусне.
Фрау Кляйн нагнулась, извлекая носок:
– Это еще что такое, когда ты успел? Я же вечером всю обувь на полку ставила. – Она строго посмотрела на сына. – Уоллис Кляйн, что происходит в этом доме?
В этот момент Уолли, раздосадованный предательством сестры, попытался ухватить ее за косичку, чего обычно в отношении Мэри-Лу себе не позволял. Тут же взвившись со своего насеста, Мэри-Лу заверещала, а фрау Кляйн неожиданно обнаружила себя в эпицентре маленького смерча из принявшихся носиться друг за дружкой детей. В этот момент на чердаке Роджер зажал ладонями уши и еще ниже склонился над книгой.
– Всё! Быстро все на улицу! – скомандовала фрау Кляйн и выставила острый указательный палец в направлении двери. – И прекратите немедленно это безобразие, а то соседи решат, что у нас тут маленький зверинец.
Она подхватила лакированную черную сумочку и выпроводила свой выводок на улицу. С мягким хлопком дверь закрылась за ними, а старший сын с облегчением вздохнул и перевернул страницу.
На набережной было не особенно людно, видимо, холод и возможность дождя загнали всех праздно шатающихся в тепло кафешек и ресторанов, оставив пространство деревянного настила рыбакам, нескольким неутомимым бегунам и ответственным мамам с колясками. Уолли сразу же убежал к воде – интересоваться уловом у знакомых рыбаков, а Мэри-Лу в этот раз предпочла держаться рядом с мамой. Она притихла и брела, глядя себе под ноги. В какой-то момент они вышли туда, где открывался хороший обзор на долину реки и возвышавшуюся вдали гору, тогда девочка неожиданно схватила маму за рукав плаща:
– Смотри! На горе снег идет!
– Да нет же… – мягко улыбнулась фрау Кляйн и, подняв глаза, осеклась. К пику горы прилипла большая серая туча, заволакивая все белой мглой. – Нет… Не может быть такого… Что это?
– Мам, мам, – не отставала Мэри-Лу, – а Бен ведь сегодня идет наверх?
Фрау Кляйн молчала, рассеянно глядя на гору:
– Может, он… не пошел.
По возвращении домой Берта Кляйн сразу же позвонила в пансион, где снимал комнату ее сотрудник, и получила от фрау Марты короткий ответ, что ее квартиранта нет дома. А вечером по радио объявили о сходе лавины и предупреждении о повышенном уровне опасности в горах, призывая жителей и гостей Дорфштадта воздержаться от восхождений в ближайшие дни.
Теперь это было совсем не то что немного разогреть крышку от банки с вареньем. Руки ее, источавшие жар, плавили снег, и он ручьями устремлялся вниз по обвалу. Полностью сконцентрировавшись на той энергии, что исходила из сердца раскрытых ладоней, Кэт отстранилась от всего окружающего, протапливая колодец туда, где сквозь толстый слой снега ощущала человеческое присутствие на его финальном броске в борьбе за жизнь. Время в такие моменты меняло свое течение, превращаясь вместо быстрой реки в спокойное озерцо и, наконец, просто растворяясь туманом.
И тут Кэт различила недвижное лицо мужчины, окропленное ручьями талого снега. Она рухнула всем телом на наст и тоже стала погружаться, протапливая прогалину, по форме напоминавшую могилу. Ее руки дотянулись до будто уже уснувшего мертвым сном человека…
«Дыши».
Она тянулась к нему, ухватывая тонкую, ускользающую нить… Там, на Границе. Уже почти Там, но все же еще Здесь.
Она напрягла все мышцы в теле и, вцепившись в лежащего, стала выдергивать его оттуда – из его снежного склепа, практически беспробудного сна. Она выволокла его наверх и вдохнула губами в него воздух. Широкая грудь мужчины под курткой медленно начала вздыматься и опускаться, и ноздри дрогнули, колышимые возвращающейся жизнью, которая была уже так близка к тому, чтобы навсегда покинуть его тело.
Мужчина не пришел в себя сразу, и Кэт поволокла его по снегу, дальше от его возможной могилы. Пес неотрывно следовал за ними, стараясь прильнуть к хозяину, то ли помогая толкать его прочь от смертельного наста, то ли согреть своим маленьким пушистым тельцем. Под кривым деревом ведьма разбила лагерь и развела костерок, предварительно завернув спасенного в свой спальник. Теперь светловолосый плечистый незнакомец уже дышал ровно, постепенно смог открыть глаза и непонимающе оглядывал мир вокруг, пытаясь осознать произошедшее. В его светлых глазах отразилось серое небо, проплывающие обрывками облака, кое-где растворяющие голубые прогалины.
Спаниель, до этого тихо поскуливающий, прижимавшийся мохнатым боком к телу хозяина, радостно вскочил и бросился вылизывать ему лицо.
– Пиджен… Пиджен… – Бен слабой рукой погладил мохнатую голову собаки, потом посмотрел на девушку, поднесшую ему дымящуюся кружку. Он силился осознать, вспомнить… Но лавина слизнула последние события словно коровьим языком. И теперь он видел перед собой молодую женщину, странными янтарно-зелеными глазами взирающую на него.
– Пейте, вы должны согреться.
Она присела рядом на корточки, все еще протягивая ему горячую кружку. Оттуда с легким облачком пара струился приятный аромат.
– Вы… Как вы нашли меня? Я был… Сошла лавина… – Бен положил ладонь себе на лоб, потом приподнялся на локтях, осматриваясь. Он начал восхождение, пробивая ступени жесткой подошвой горных ботинок. Небо давило, затуманивая сознание. А потом… Пустота.
– Ваш пес привел меня.
Бен с уважением и любовью посмотрел на собаку, а потом снова на девушку:
– Вы одна? В горах… Вы смогли вытащить меня…
– Пейте. – Кэт снова кивнула на кружку.
Может, так и приходит смерть? Пустота. Бен аккуратно принял напиток из рук девушки. Ее лицо имело весьма утонченные черты, волосы неаккуратными каштановыми прядями выбились из пучка и теперь торчали ореолом вокруг головы, висков, ушей. Его взгляд невольно застыл на ее руках. Такие тонкие, удлиненные кисти, фортепианные пальцы… Нет, такими руками выкопать из снега… Доволочь мужчину, превосходящего значительно в весе и росте… Ни лопаты, ничего…
Спальник и костер сделали свое дело, и в тело Бена стало постепенно возвращаться тепло. Странный травяной напиток добавил сил и тепла изнутри. Дышать было по-прежнему тяжело, и Бен делал удлиненные вдохи и выдохи, пытаясь заставить тело поверить, что оно все еще это может. Но оно практически не болело – ни одного перелома.
Пустота. Что же было между этим шумом, белым мраком и… парой янтарных глаз и кружкой с отваром?
Кэт молча наблюдала за подопечным. Ей тоже не хотелось говорить. На мгновение она опустила глаза, разворачивая кисти ладонями вверх. Жар ушел, но она отчетливо помнила тепло, струившееся из них. Местами на ладонях проступили небольшие красные пятна, какие бывают, схватись за неприкрытую ручку раскаленной сковороды и сразу отпусти. Да, ореолом вокруг сердца ладони виднелось кольцо слабого ожога. Несколько ногтей было сломано в кровь, теперь запекшуюся по краю пластинок. Кэт быстро опустила руки.
Удостоверившись, что хозяин жив и невредим, Пиджен наконец решился чуть отступить от него. Пес тихонько подошел к девушке, неуверенно помахивая лохматым хвостом, и ткнулся мокрым носом в ее устало свешенную кисть. Кэт подняла ладонь и опустила ее на голову собаки.
– Да, ты молодец, – тихонько сказала она, – все правильно сделал. Да, я знаю. Ты благодарен мне. – И она погладила спаниеля.
Наблюдая эту сцену, Бен поразился, насколько его странная спасительница гармонична в диалоге с Пидженом, будто бы тот обладал человеческой речью. На это пес обернулся и снова подбежал к хозяину.
– Ну, ну… Все хорошо, – еще раз приласкав спаниеля, Бен вновь поднял глаза на девушку и представился.
Кэт ответила ему тем же. Бен немного растерянно поблагодарил ее за спасение, не зная, как поверить произошедшему и как вообще говорить с незнакомым человеком, которому неожиданно оказался обязан жизнью. Наконец он спросил:
– Так вы действительно пошли в горы одна?
– Отчего такое смущение? Вы тоже пошли один.
– Да… – Он хотел возразить, что это не одно и то же, но запнулся, осознав, что ведь это он – инструктор и мужчина, попал под лавину, а та, что поражала его своим одиночным присутствием на горе, спасла его. Он снова невольно оглядел хрупкую девушку, недоумевая.
– Нам нужно спуститься до темноты, – прервала она размышления Бена, – в таком состоянии вам лучше не ночевать здесь.
Спуск хоть и бывает обычно быстрее подъема, занял у них больше времени, чем они ожидали. Идти было не так уж и просто после случившегося, хотя Бен изо всех сил скрывал это. Но Кэт хорошо чувствовала его состояние. И, когда они уже во мраке достигли окраины города, ведьма повела «крестника» в свой дом. Здесь она сразу принялась за приготовление отвара, усадив Бена в кресло и накрыв пледом. У молодого инструктора уже не было сил ни сопротивляться, ни возражать, даже если бы он и хотел. Очень скоро Бен погрузился в сон. Мягкая дрема заволокла его сознание, и тепло наполнило и расслабило его тело.