Пока Роджер переминался в нерешительности у калитки, оттуда вышла хорошо одетая женщина, в руках она несла бумажный сверток, который, возможно, не поместился в ее сумочку, а может, она не желала его туда класть. Уже миновав Роджера, она отогнула край толстой коричневой бумаги и, понюхав содержимое свертка, улыбнулась, наслаждаясь ароматом трав, исходившим из него. Роджер с некоторым сомнением покосился на женщину, но потом все-таки шагнул в сад.
Там гулял ветер. Он по-хозяйски трепал кроны яблонь, словно пастух, ворошащий курчавую шерсть овец его отары, качал лапками листьев девичьего винограда на старой беседке, кивал головками садовых колокольчиков на заросшей щавелем клумбе. На мгновение сад и дом в его глубине показались Роджеру необитаемыми. Ему стало даже не по себе, когда он поймал себя на мысли: а может, и нет здесь никакой якобы ведьмы, и стоит дом на отшибе все такой же пустой, как два года назад… Почувствовав пристальный взгляд, Роджер повернулся: из-за беседки с дальнего конца участка, располагавшегося ближе к горе, на него взирала пара зеленых кошачьих глаз. Большой пушистый полосатый зверь поднялся из своего наблюдательного пункта и практически неслышно направился к мальчику. Роджеру захотелось шугануть кота за то, что он так напугал его. Кот только слегка презрительно глянул на стоящего столбом посреди каменной тропинки мальчика и с невозмутимым видом продефилировал к дому, где грациозно вспрыгнул на крыльцо и скрылся за дверью. Роджер последовал за котом.
На веранде Кэт убирала со стола чашки, завидев Полосатого, она наклонилась к нему и осторожно провела ладонью по спине. Кот выгнулся, разрешая его погладить один раз, и двинулся дальше, а потом улегся за креслом, откуда обозревал всю веранду зелеными плошками глаз. Вслед за котом на веранду, предварив свое появление легким стуком по дверному косяку, вошел Роджер. Кэт не ожидала увидеть мальчика, о чем и сообщила ему, а потом поинтересовалась, как дела у его брата и сестры.
– Да у нас все хорошо, Уолли провалил экзамен в музыкальную школу, а Мэри-Лу начала заниматься в подготовительной группе… – рассеянно ответил он, оглядывая комнату, словно оказался здесь впервые, пытаясь уловить детали, которые могли бы направить его к разгадке.
– Ищешь что-то? – Кэт заметила блуждающий взгляд мальчика. – Тоже хочешь травяной сбор?
Роджер покачал головой, признаваясь, что травы – это совсем не то, за чем он пришел к ней. Слова герра Патиссона зародили в нем сомнения относительно корректности расспросов в сущности малознакомой женщины о тайнах ее прошлого. Но разве в предыдущую встречу не она сама рассказала им об ученическом путешествии и гильдии, в существовании которой он все еще сомневался?
– Спрашивай, что хотел спросить. – Кэт отнесла чашки на кухню и выставила на стол начатую буханку хлеба, декоративный глиняный горшочек с медом, затем достала из погреба масло и бутылку с молоком. – У меня перекус до следующего клиента, хочешь присоединиться?
– Так мы полдничаем у бабушки с дедушкой, когда навещаем их за городом. – Роджер взял протянутый ему кусок хлеба и по примеру хозяйки принялся намазывать масло.
– А мы с бабушкой летом полдничали клубникой с молоком… – сказала ведьма, разливая содержимое бутылки по чашкам.
– Вы ее часто видите? – Роджер отложил бутерброд, не начав.
– Нет. Она умерла. Да и все мои родные живут далеко отсюда. После года странствий только одна из моих подруг поселилась недалеко от тех мест, где родилась.
– А я слышал, что странствующие подмастерья совершают свое путешествие три года и один день. – Теперь, когда Кэт сама упомянула об этом, задавать вопросы Роджеру стало легче.
– Они – да. – Ведьма облизнула палец, на который с бутерброда стек мед. – А мы, как правило, год. От Самайна до Самайна… – сказала она уже глуше, – неважно, в общем. Есть у нас такой праздник осенью, который принято считать концом года. После окончания обучения мы жжем костры и на другой день уходим, как и те подмастерья, что ты упомянул сейчас, а на следующий такой праздник снова собираемся все вместе и разбредаемся потом по тем местам, где решили жить. В отличие от странствующих подмастерьев других гильдий, мы далеко не всегда возвращаемся в родные города и деревни. Даже редко. Это не слишком приветствуется.
– Но о вашей гильдии толком никто ничего не слышал! – На эти слова Роджера даже Полосатый прервал свою дрему и выглянул с любопытством из-за кресла. – Почему вы рассказываете так запросто мне об этом?
– Рассказываю только то, что имею право рассказывать. – Кэт отпила молока. – И эту часть я не вижу особого смысла скрывать, когда кто-то меня напрямую спрашивает. Но это далеко не всем интересно, поверь. Многие люди живут в двухмерном мире, как вагонетка, идущая по рельсам, и то, что лежит за пределами этих рельсов, они не видят, если только в силу каких-то особых обстоятельств вдруг не сойдут с них. Но если тебе так проще, можешь считать меня травницей, и все. Кстати, многие из тех, кто приходит сюда, так и полагают, и верят, что лишь мои сборы и мази лечат их.
– Но есть что-то еще? Вы так говорите, словно есть что-то еще, или зачем вы так строите предложение?
В этот момент Кэт не выдержала и рассмеялась.
– Роджер, ты очень необычный мальчик. И это замечательно, не надо на меня так смотреть. Да, есть что-то еще. Всегда есть что-то еще… – добавила она чуть шепотом, – сумма частей не всегда равна целому!
– Это утверждение противоречит логике, – сухо заметил Роджер, так и не притронувшись к бутерброду, мед с которого постепенно заполонял блюдечко.
– Ты когда-нибудь пробовал молотком ловить рыбу? – вместо ответа ведьма произнесла совершенно странную вещь.
Роджер посмотрел на нее с подозрением и помотал головой.
– Правильно. Потому что молоток не для этого. Но притом это отличный инструмент, если использовать его по делу. Логика – не закон мироздания, а один из инструментов, созданный человеческим сознанием для решения определенных задач. И для решения этих задач инструмент работает исправно, но если вдруг «Не А» будет не «Б» и даже не «Ц», а что-то принципиально иное, система дает сбой. Если ребенок не любит играть с другими детьми, а вместо этого предпочитает проводить время за книгами, в одной системе выходит, что с ним что-то не так, а в другой – он просто один из многих разнообразных людей с неодинаковым восприятием этого мира. Какие-то вещи нам проще понять, разделяя их на части и изучая каждую в отдельности, это верно. Но потом, собирая эти части снова вместе, мы часто не получаем то, чем они были до разделения. Мы упускаем какой-то важный закон, силу, делающую эти части единым целым.
– Но мы можем выяснить этот закон. – Роджер поднял на собеседницу глаза, чего не очень любил делать, и внимательно посмотрел в два темных янтаря ее глаз. – Когда-нибудь…
– Может, и так, может быть, когда-нибудь ученые поймут фундаментальные законы, по которым живет мир, но пока лично я буду считать это магией… – И Кэт улыбнулась. – Кушай бутерброд. – А сама в этот момент почувствовала, что сейчас чем-то напомнила себе свою бабушку.
Мальчик опустил глаза на тарелку, где хлеб с маслом уже погряз в тягучей медовой трясине, и стал вытягивать его, цепляющегося липкими паучьими лапками за фарфор.
Возвращался Роджер уже в сумерках. Велосипед стоял дома, поскольку мальчик не предполагал изначально идти дальше библиотеки, и все эти прогулки заняли куда больше времени, чем он ожидал.
На пороге он заметил мамины туфли и сразу пошел в гостиную. Поскольку его позднее возвращение было не единственной проблемой, занимавшей фрау Кляйн этим вечером, Роджеру удалось избежать длинных объяснений. Вместо этого он быстро помыл руки и сразу же сел за стол. Некоторое время подозрительно был слышан лишь хруст салата и позвякивание приборов о тарелки.
Наконец, фрау Кляйн подняла глаза на младшего сына:
– Завтра же позвоню фрау Цукерман и извинюсь за твое поведение!
А Уолли подумал, что той даме по облику и манере общения гораздо больше подошла бы фамилия Штайнман[13], чем тихонько поделился с сидевшей рядом сестрой. Мэри-Лу громко хихикнула, но сразу же снова принялась за еду, завидев строгий взгляд матери. Роджера вся эта история с музыкальными неурядицами брата не занимала вовсе. Он завершил трапезу первым, хоть и последним присоединился к ней, и поспешил вернуться к книгам, принесенным из библиотеки. Слова ведьмы заставили его немного пересмотреть свое отношение к прочитанному.
Глава 8. Полнолуние
Туристы в этот день оказались на удивление примерными, ни странных вопросиков: водятся ли здесь ламы или можно погладить овечку, ни жалоб по поводу длины или направления маршрута. Группа явно была подготовленная. Но это вовсе не следовало из того, что они изначально выбрали самый тяжелый треккинг из предлагаемых бюро фрау Кляйн, с восхождением. Сколько раз за эти несколько лет работы Бену приходилось сталкиваться с ситуациями, когда на маршрут с черной или красной маркировкой и пометками в брошюре о требованиях и уровне подготовки выходили люди в городской обуви вместо горных ботинок, дамочки с маленькими детьми, в надежде, что кто-нибудь присмотрит за их отпрысками во время маршрута, но только не они сами, однажды даже на маршрут с черной маркировкой попыталась выйти фройляйн в босоножках на каблуке. Наученный опытом, Бен всегда дополнительно осматривал и опрашивал группу. На этот случай в бюро имелся пункт аренды снаряжения, где можно было при необходимости взять в прокат даже штаны и ботинки. Или же успеть присоединить человека к другой группе, идущей по более легкому маршруту, они обычно стартовали позже. Но в это утро, когда солнце еще только намекало раскрашенными облаками на свое появление из-за горной вершины, группа из шести человек ждала Бена у лодочной станции, полностью экипированная, все с рюкзачками и термосами. В этот момент уже немного пришедший в себя после недавних приключений гид даже слегка присвистнул – чем он заслужил такое везение?