Старушка явно осталась недовольна столь скупым ответом, но, видя, что про природные катаклизмы ей большего не разузнать, переменила тему.
– Ну что, уже нашла себе ухажера в нашем городке? А может, не одного? Я в твои годы одним не ограничивалась! – И она поерзала на табуретке, весело разглядывая ведьму. Но Кэт не порадовала ее смущенным румянцем. – Ну как же так? Уже два года, кажется, у нас живешь, и все никак?
Кэт только пожала плечами, признаваясь, что много работы, да и живет она уединенно.
– Вы тоже ведь вполне довольны обществом Василисы и Урсулы, – неосторожно заметила она.
– Я? Да побойся Бога! Довольна ими? Да эти две пушистые бестии вечно что-то учудят, только отвернись! – И снова шикнула на Урсулу, подбиравшуюся к столу. – Никакого покоя!
И дамы рассмеялись.
– Ну а если серьезно… – вдруг прервала смех старушка, – с тех пор, как нет на этом свете герра Кегельбау, все как-то не так. Он, конечно, был далеко не ангел! – Она выразительно фыркнула. – Уж это точно! Еще тот вредный пень был! Вечно забывал, что я ему говорила, не слушал ничьих советов… Конфеты прятал, чтобы я не знала, что он не отказался от сладкого, когда врачи посадили его на диету. Тот еще был… – Она смотрела куда-то вдаль, мечтательно улыбаясь. – Вредный пень…
Кэт наблюдала за старушкой, тоже пряча легкую улыбку в уголках губ.
После визита к фрау Кегельбау ведьма отправилась на почту, где освободила корзину от последней ноши, отправив пару писем обычной почтой, и заказала звонок. Две из трех кабинок пустовали, и лишь в центральной кто-то уже разговаривал. Подключили быстро, и Кэт поспешила занять крайнюю. Тревожно слушая протяжные гудки в трубке, ведьма уже ожидала, что они останутся таковыми, как и в предыдущую ее попытку, но всего после четырех-пяти гудков в трубке что-то зашуршало и раздался знакомый голос.
– Да! Кто это?
– Это я, Кэт… – Девушка прижала трубку к щеке, говоря тихо.
– А. Слушаю, – голос на том конце провода звучал обиженно.
– С тобой все в порядке?
– Разве тебе есть до этого дело? Ты же не хочешь мне помогать! Да и не телефонный это разговор.
– Я не хочу… – Кэт начинала злиться, она действительно много по телефону сказать не могла. – Ты сама прекрасно знаешь, чего я не хочу, и даже не так – желание здесь ни при чем. Просто есть вещи, которые нельзя делать.
– У тебя постоянно какие-то границы и барьеры. Все нельзя. Все по правилам. Моя жизнь не такая. Не хочешь помогать – хо-ро-шо. Хоть законсервируйся со своими травами на чердаке, мне-то что! – в голосе снова прозвучали нотки маленького ребенка, которому отказывают в сладком.
– Просто скажи, что с тобой, – настойчиво зашептала Кэт в трубку, – ты… полностью… жива?
– В отличие от тебя, – хмуро прозвучало на том конце, – я жива на все двести, это ты живешь вполсилы. Пока, Кэт. Мне пора.
В трубке раздались короткие гудки. Девушка отодвинула ухо и посмотрела с удивлением и осуждением на аппарат, будто он был в тайном сговоре с той, с которой сейчас соединял. Повесив трубку на металлический рычажок, Кэт тяжело вздохнула и неспешно покинула кабинку, опустив голову и шаря в маленьком вышитом кошелечке. Практически в этот же момент она почувствовала резкое столкновение с чем-то большим и живым. Кэт отшатнулась, и монеты загремели по полу.
Из соседней кабинки, понуро, но более стремительно широким шагом вышел Бен и неожиданно налетел на хрупкую девушку. Они посмотрели друг на друга. Потом одновременно опустились на корточки, поспешно собирая монеты.
– Простите. – У дальней кругляшки их ладони соприкоснулись, и оба невольно уступили монету другому. Бен поднял ее и подал Кэт. Та кивнула в знак благодарности и поднялась, сжимая в руках кошелечек.
Заходя на почту, Кэт была столь погружена в переживание от предстоящего разговора с Викторией или, что еще хуже, – его отсутствия, что даже не заметила привязанного у двери Пиджена, радостно замотавшего хвостом при виде девушки. И теперь она в буквальном смысле столкнулась с его хозяином. Ее янтарно-зеленые глаза внимательно смотрели в серые глаза Бена, находившиеся на голову выше. Оба будто хотели сказать друг другу что-то.
– Молодые люди, вы звонки оплачивать будете? – прервал их оцепенение голос девушки на кассе.
– Да, конечно, – первой опомнилась Кэт и быстрыми шагами прошла к окошку.
Бен после некоторой паузы последовал за ней. Неожиданное столкновение с ведьмой обрушилось на него сразу после разговора с отцом. Диалог этот на двух концах провода был немногословен и в большей степени односторонен. Бен пытался оживить беседу рассказами о своей работе, несколько раз он даже порывался упомянуть о лавине, но оба раза не завершал начатого. В конце концов, они попрощались, пожелав друг другу здоровья, и Бен вышел из кабинки в подавленном состоянии и погруженный в себя.
Кэт шагнула в сторону от кассы, и Бен подошел оплатить свой звонок. Когда он вышел на улицу, полагая, что найдет там только Пиджена, то обнаружил рядом с питомцем девушку. Она о чем-то ласково разговаривала с собакой, а при появлении Бена поднялась, беря в руки пустую корзину, стоявшую у ее ног, явно собираясь уходить. Чтобы как-то удержать ее, Бен заговорил, еще раз извинившись за столкновение.
– Я был рассеян немного…
– Мне показалось, что скорее расстроены.
– Как мне показалось, вы тоже. Хотя, может быть, в вашем случае дело не в телефонном разговоре, а во встрече, – попытался пошутить Бен, но после произнесенных слов почувствовал неловкость.
В этот момент Пиджен, которому надоело сидеть на привязи и дожидаться, пока хозяин закончит любезничать с дамой, громко тявкнул и прыгнул передними лапами на Бена, в очередной раз забыв, что так делать нельзя.
– Да, да, прости… – Бен торопливо отцепил поводок, и пес начал радостно наворачивать круги вокруг пары, призывая и их поразмять конечности. Двое неспешно двинулись за псом.
– Как-то не очень в прошлый раз завершилась наша беседа. Я не хотел вас обидеть.
Кэт, на которую только что обрушилась с обвинениями и неодобрением подруга, за которую она при этом сильно беспокоилась, к разговору расположена не была и потому только кивнула.
Они дошли до поворота, и теперь им было в разные стороны. Бен не предложил снова проводить Кэт, памятуя неловкость прошлого раза, однако вместо того, чтобы коротко попрощаться, чего от него ждала сама ведьма, произнес:
– Скажите, Кэт, могу я в качестве извинения и благодарности пригласить вас на пикник на берегу озера? Я знаю самые живописные места на обоих берегах. Это ведь то, чем я зарабатываю. Поверьте, мои туристы всегда остаются довольны выбранными маршрутами. Вы же любите прогулки на природе, как я понял. – Его все еще поражало, что она делала тогда в одиночестве высоко в горах.
Девушка подняла на него глаза, всматриваясь, словно хотела прочитать его, потом снова опустила их на Пиджена.
– Хорошо, – произнесла она после раздумья, – только учтите, я не употребляю в пищу мяса.
– Хорошо!
Они условились о времени и месте и попрощались. Бен легким пружинистым шагом отправился назад к Альтерзее, сопровождаемый жизнерадостным спаниелем, семенившим рядом, слегка обгоняя хозяина, а Кэт двинулась вверх к подножию горы, где на отшибе стоял ее дом.
Вернувшись домой, Кэт привычным движением отперла старый заклинивающий замок и впустила Полосатого, спокойно ожидавшего ее, растянувшись на солнышке, ярким лучом прорвавшемся через крону яблони. Кот прошествовал к блюдечку, уже на постоянной основе переместившемуся на пол у плетеного кресла. Полосатый не мяукал, он просто вальяжно подошел к блюдцу и теперь выразительно смотрел на Кэт, дожидаясь, когда девушка, наконец, додумается до нужных действий. Когда она вместо того, чтобы первым же делом спуститься в подвал за творожком или сметаной, начала разбирать что-то на столе, на пушистой морде животного появилось выражение, словно бы он на мгновение усомнился в интеллектуальных способностях хозяйки дома. Однако вскоре она одумалась и сделала все как нужно.
– Представляешь, он пригласил меня… Прогуляться с ним!
Эти слова, обращенные к коту, были оставлены им без внимания. Полосатый самозабвенно ел сметану. Но Кэт продолжала размышлять вслух:
– Но зачем? Ведь он считает меня шарлатанкой!
Ведьма активно переставляла предметы на столе. Ее руки начали подрагивать. Она старалась не формулировать подкрадывающиеся мысли в слова.
– Нет, просто он благодарен и хочет как-то показать это, только и всего… – Она обернулась на кота. Тот явно не собирался оказывать ей поддержку. Растянувшись на полу, Полосатый одарил ее зеленым скептическим взглядом и прикрыл глаза.
– Фу! Тоже мне! – Она махнула в его сторону полотенцем, стряхивая со стола обломки сухих листочков и травинок. – Я ему сметану, а он тут…
Опустившись на стул, она подперла ладонью лицо, выставив на стол локти. Долго смотрела в окно. Стекло потихоньку растворялось за ее мысленным взором, и за ним был совсем иной сад, которого больше уже, возможно, и не существовало. Там тоже была деревянная веранда с широким крыльцом и меньшими по размеру окнами, ведь зимы в тех местах суровые, и нельзя допускать такой потери тепла. Но сейчас перед глазами девушки был конец лета. На дорожку с глухими хлопками падали созревшие яблоки, тянувшие ветви деревьев к земле, а те, освобождаясь постепенно от желанного груза, слегка поднимались. Солнце по-доброму припекало, прощаясь с летом, обещая красочную и урожайную осень. Она была полна – корзинами с яблоками, грибами, засоленными огурцами в банках, маринованными патиссонами, джемами и вареньем, потом последними яблоками с заснеженных веток и, наконец, зима…
Тогда можно было открыть все эти заготовки, засоленные и завяленные кусочки лета, кусочки воспоминаний о том, что больше не повторится. Но останется лишь в нашей памяти, пока и она не предаст нас… Все это: и смех, и голоса близких – оно будет жить однажды только там. Стоит ли бояться этого?..