Не собираясь дожидаться, появится ли призрак дяди Алекса или нет, я быстро открыла дверь и выбежала в коридор.
Душераздирающий плач Флоры Айдс, казалось, заполонял все помещение, но самого призрачного создания нигде не было видно. Стоя возле закрытой двери своей спальни, я прислушивалась к доносящимся звукам, ища глазами доказательства физического присутствия их источника, и опять, как и в прошлую ночь, ощутила леденящий ток воздуха, пронесшийся от восточного торца коридора к западному. У меня создалось впечатление, что звук плача перемещался вместе с ним.
Из комнаты за моей спиной раздался мужской хохот. Рассудив, что плачущее создание представляет для меня меньшую опасность, чем этот ужасно хохочущий мужчина, я бросилась вслед за перемещающимся звуком.
Добежав до ведущего на балюстраду арочного прохода, я остановилась. Плач слышался теперь из восточного конца коридора. Первым моим побуждением было спуститься в холл и позвонить по телефону, но не успела я ступить на балюстраду, как огромное помещение наполнили раскаты хохота, столь мощные, что хрустальные подвески центральной люстры жалобно зазвенели.
Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в коридор. Рыдания теперь были гораздо тише и раздавались вроде бы с лестницы, расположенной на западном конце длинного прохода.
Подойдя к письменному столу под портретом тетушки Агаты, я открыла ящик, отыскала в нем коробку спичек и зажгла свечу. Стоявшая на столе еще вечером ваза с астрами исчезла. Это удивило меня, ведь цветы были совсем свежими. Странно, что этот, казалось бы совсем незначительный, факт так врезался в мое сознание. Видимо, я уже тогда инстинктивно понимала всю его важность. Взглянув на портрет тети Агаты, я попыталась отыскать в выражении ее лица хотя бы малейший намек на разгадку всех этих тайн. Улыбка портрета напомнила мне улыбку тети Циннии — смесь лукавства и благопристойности.
С западного конца коридора вновь раздался плач, словно зовущий меня к себе. Почти против своей воли я последовала за ним, но, дойдя до последней двери, расположенной как раз напротив лестницы, вспомнила, что это спальня Дуайна Бретча.
Набравшись храбрости, я громко постучала.
— Да? — раздался сонный голос.
— Дуайн, это я, Вера.
Послышались звуки спотыкающихся шагов, перемежающиеся негромкими ругательствами. Наконец дверь открылась, и в проеме появился Дуайн в халате, наброшенном поверх пижамы. Вид у него был сонный.
— Чертовски неподходящее время для разговоров, вы не находите? — Он окинул взглядом мой халат и домашние тапочки.
Я перехватила воротник халата у самой шеи.
— Дуайн! Помогите мне! Пожалуйста! — еле выговорила я.
— Эй, послушайте, в чем дело? Вы бледны как стенка. — Взяв за плечи, он попытался втащить меня в комнату. — Войдите внутрь, пока не простудились до смерти.
— Нет.
Дуайн попытался обнять меня, но мне удалось увернуться.
— Да не бойтесь же меня, заходите смело, малышка! Разве я похож на пожирателя таких хорошеньких девочек! — Судя по всему, Бретч совсем проснулся. Его лицо озарила всегдашняя очаровательная улыбка.
— Нет, выслушайте меня, Дуайн. Пожалуйста, выслушайте! — взмолилась я.
Взяв свечу у меня из рук, он поднес ее к моему лицу.
— Что за чертовщина! Вы бледны и вся дрожите от страха. — И опять мне показалось, что в речи Дуайна Бретча появился заметный простонародный акцент. — Что вас так напугало, куколка?
— Слушайте! — Замерев на месте и не поворачивая головы, я скосила глаза в сторону лестницы.
— Но что?..
— Тихо!
Вновь раздался плач, за которым последовали жалобные стоны и душераздирающие крики.
— Черт бы меня побрал! Что за дьявольщина? — Дуайн выглядел искренне удивленным.
— Кто-то плачет, — прошептала я. — Пойдемте посмотрим.
— Да вы, должно быть, совсем безголовая, — возразил Дуайн.
— Пожалуйста, Дуайн, мне так нужна ваша помощь, — взмолилась я и попыталась задобрить его поцелуем.
— Пойдемте в мою комнату, лапочка, там тепло и уютно, а я уж вас не дам в обиду. — Мне показалось, что он сейчас схватит меня и втащит внутрь.
— Нет, Дуайн! Пожалуйста!
— Послушайте… — Голос его прервался, глаза выпучились, на лице появилась гримаса ужаса.
Повернувшись, я взглянула в направлении его взгляда. У подножия лестницы стояла Флора Айдс. Жестом руки она поманила нас, приглашая следовать за ней, и, повернувшись, скрылась наверху.
— Как хотите, а лично я собираюсь закрыться к чертям собачьим в своей комнате! — с ошарашенным видом заявил Дуайн.
— Не надо. Пожалуйста, пойдемте со мной, Дуайн, — опять взмолилась я. — Теперь, когда она увидела вас, вы тоже будете мучиться, если только мы не узнаете, в чем тут дело.
— Проклятье! Они ничего не говорили… — Он опять запнулся и замолчал.
— Кто не говорил вам и что именно?
— Неважно, милочка. Просто… Черт побери, мы так не договаривались.
— О чем договаривались?
Он деланно рассмеялся.
— Ни о чем, кузина Вера.
Но, прежде чем я смогла продолжить, нас прервал полный отчаяния крик Флоры Айдс.
— Но если вам ничего не сказали, — рискнула я, положившись на свою интуицию, — значит, они используют вас просто как марионетку.
— Что?
— Подумайте об этом, Дуайн.
На его лице появилось озабоченное выражение, он несколько ослабил хватку, и мне удалось освободиться. Но, сделав это, я нащупала руку Дуайна и крепко сжала ее. Судорожно сглотнув, он посмотрел на меня, потом туда, откуда только что раздавался очередной стон Флоры Айдс. Видно было, что Дуайн задумался над чем-то и эти мысли явно пугали его.
Подняв свечу повыше, он потянул меня к лестнице. Несмотря на решительный вид, его тоже била дрожь.
Когда мы поднялись на один пролет, он остановился на лестничной площадке и вновь погрузился в раздумья.
— Знаете, а ведь это может быть и настоящее привидение, а они здесь ни при чем… — вырвалось у Дуайна, но я еще крепче сжала его руку и ободряюще улыбнулась ему.
В этот момент по коридору второго этажа вновь раскатился призрачный мужской хохот, и Дуайн потащил меня наверх.
Флора Айдс находилась в дальнем конце коридора третьего этажа; насколько я могла судить, возле лестницы, ведущей в башенку. Она стояла, опустив голову, и глубокие рыдания сотрясали ее призрачно светящееся тело.
Из книг, которыми меня снабжала Робертина Кавано, я знала, что иногда с привидениями можно разговаривать, что они могут откликаться на свои имена и реагируют на приветливые интонации в голосе, хотя лично сама отнюдь не была в этом уверена.
— Флора Айдс, — ласково позвала я, но она даже не подняла головы.
— Да вы знаете ее имя! — прошептал Дуайн.
Не обращая на него никакого внимания, я повторила:
— Флора Айдс… пожалуйста, Флора, мы ведь хотим помочь вам. — Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно и доверительно. — Флора Айдс…
Сдержав рыдания, Флора подняла голову, потом, издав стон, бросилась к лестнице, ведущей в башенку.
— А куда ведет эта лестница, лапочка? Если честно, я никогда не бывал в этой чертовой части дома. — Дуайн крепко сжал мою руку.
Со второго этажа опять раздался грохочущий хохот, было похоже, что его источник поднимается по лестнице. Пронесшийся мимо нас леденящий порыв ветра загасил свечу. Свет, серебристый и призрачный, просачивался лишь с ведущей в башню винтовой лестницы. Когда мужской смех прозвучал вновь, на этот раз гораздо ближе, мы поспешили наверх. Света хватало только на то, чтобы не споткнуться.
К тому времени, как мы достигли круглого небольшого холла, Дуайн совсем запыхался. Рыдания доносились теперь из комнаты, в которой я была прошлой ночью. Дверь была слегка приоткрыта, и мы на цыпочках приблизились к ней.
На этот раз занавеси были плотно задернуты, так что в комнате было бы совершенно темно, если бы не странное темно-фиолетовое свечение, придающее окружающей обстановке еще более мистический вид.
— Что теперь, крошка? — спросил Дуайн, пожимая мне руку.
— Не знаю. Но плач прекратился, и я больше не слышу этого ужасного смеха.
Но тут, как будто постепенно фокусируясь, в комнате появилась белесая фигура дяди Алекса. Он стоял прямо перед нами и жестами приглашал подойти поближе.
— Господи, чтоб мне провалиться! — воскликнул Дуайн, и фигура дяди Алекса медленно растворилась в воздухе. Стало абсолютно темно, даже фиолетовое свечение погасло. — Пошли отсюда к чертовой бабушке, Вера! — Он вытащил меня в круглый холл, в котором теперь было так же темно, как и в комнате, которую мы только что оставили.
— Подождите, — прошептала я. — У меня в кармане коробок спичек. — Чиркнув спичкой, я зажгла свечу, которую держал Дуайн, и ее колеблющееся пламя осветило нам путь.
Не успели мы спуститься по лестнице в коридор третьего этажа, как новый порыв леденящего ветра, на этот раз более сильный, чем обычно, задул свечу. Дуайн остановил меня, дернув за руку.
Слева от нас, над головами, виднелась полоска света, просачивающегося в щель неплотно прикрытой двери. Смех теперь доносился из одного конца коридора, а плач из другого. Подбежав к двери, мы распахнули ее. Это оказалась комната Флоры Айдс. Звуки позади нас становились все громче. Дуайн втолкнул меня внутрь и плотно закрыл за собой дверь.
В комнате на туалетном столике стояла зажженная свеча, но были и другие, незажженные. Не отпуская моей руки, Дуайн зажег две свечи: одну, стоявшую на бюро, и другую — на комоде возле кровати с пологом.
До сих пор никто из нас не произнес ни слова. Оглядев комнату, Дуайн отпустил мою руку и, подойдя к двери, прислушался.
— Что ж, — повернулся ко мне он, — кажется, эти чертовы духи успокоились. Какая-то чушь собачья. Вот увидите, я буду не я, если не дознаюсь, в чем тут дело. Кстати, как вы думаете, что им было от нас нужно?
— Может быть, они как раз и хотели заманить нас в эту комнату? — предположила я.
— Но зачем, крошка? — Обойдя комнату, Дуайн остановился возле кровати, полог которой был задернут, и присвистнул. — Чертовски похоже на комнату для новобрачных! Ничего себе! Никогда не видел ничего подобного, я хочу сказать здесь, в Гн