нно белое покрывало, явно постеленное только сегодня утром, на сложенные полотенца, белоснежные оконные рамы и пустой шкаф. Эта женщина не жалела сил, чтобы подготовить дом к ее приезду. Мэрилин почувствовала угрызения совести. Оставалось надеяться, что ее дом остался в таком же порядке. Они с Колмом спустились на кухню. Тут открылся кошачий лаз, и в комнату вошел огромный кот апельсиновой масти.
— Это Климент, — официально представил его Колм. — Замечательный кот. Есть у него одна слабость. Иногда он убивает невинную птичку и приносит ее сюда, чтобы похвастаться своим трофеем.
— Знаю. После этого его надо похвалить. Сказать: «Ты молодец, Климент. Умница», — с улыбкой ответила Мэрилин.
— Отлично. Значит, правила вам известны. Но вообще-то охотник из него неважный. Обычно он открывает один глаз, смотрит на птиц, а потом засыпает снова. — Колм продолжил экскурсию по кухне и открыл холодильник. — Ага, вижу, что основные продукты Рия вам оставила. В том числе суп из овощей, выращенных в этом саду. Я достану кастрюлю, а вы потом разогреете… Вы устали с дороги. Отдыхайте. Не стану вам мешать. — И он ушел.
«Что за спокойный, приятный сосед, — подумала Мэрилин. — О таком можно только мечтать. Он не станет лезть в твою жизнь. В отличие от Карлотты, которая так и норовит перепрыгнуть через забор и сунуть нос в твои дела». Но Колм был прав. Она действительно устала. Мэрилин была рада, что ее встретил мужчина, а не кто-то из женщин. Колм был старым холостяком и сумел понять, что ей хочется побыть в одиночестве. Свой свояка видит издалека.
Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп-звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.
Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья — комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями — главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.
— Как ты думаешь, я должна зайти к ней? — спросила Нора Джонсон у Хилари.
— Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! — фыркнула та.
— Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…
— «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.
Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.
— Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…
— Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую-то никому не известную американку?
— Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.
Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.
— Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, — проворчала она.
— Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, — сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.
По дороге на Тюдор-драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.
Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.
— Никаких заборов! — воскликнула она.
— Просто люди живут по-соседски, — пожала плечами Карлотта.
— А что, на Тюдор-драйв тоже так?
— Нет, у нас ведут более замкнутый образ жизни.
Карлотта приводила названия улиц и переулков, которые в ближайшие дни и недели должны были стать для Рии более привычными. Показала ей две гостиницы, клуб и библиотеку, хорошую автозаправочную станцию и ту, хозяином которой был малый, считавшийся бичом всего города, два антикварных магазина, один цветочный, приличный маленький рынок, замечательную кулинарию, где можно было купить деликатесы. И конечно, центр садоводства. Карлотта показала на него с видом триумфатора.
— Знаете, я не большой любитель этого дела. Едва отличаю цветок от сорняка, — сказала Рия.
Карлотта безмерно удивилась.
— Я была уверена, что вы без ума от растений. И именно на этой почве познакомились с Мэрилин.
— Совсем нет. Скорее наоборот.
— Вот тебе и раз! Надо же, как можно ошибаться. Просто у Мэрилин нет никаких других интересов, вот я и подумала…
Они почти приехали.
— Знаете, я с удовольствием пригласила бы вас к себе и угостила чем-нибудь, но вы приехали сюда на лето, поэтому, наверное, хотите поскорее оказаться у себя и освоиться. — Карлотта достала конверт с ключами и протянула ей.
— А разве вы не войдете со мной? — удивилась Рия.
— О нет, милая, ни в коем случае. Теперь дом Мэрилин и Грега принадлежит вам.
— Пожалуйста, пойдемте. Я хотела бы, чтобы вы вошли в дом и всё мне показали.
Карлотта нерешительно закусила губу.
— Честно говоря, я сама там ничего не знаю… — начала она.
— Пожалуйста, Карлотта. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если вы войдете со мной. Мэрилин сказала, что оставит для меня в холодильнике бутылку вина. А я оставила бутылку для нее. Чтобы отпраздновать начало отпуска.
— Я бы не хотела, чтобы она подумала…
Но возражать не имело смысла. Рия уже вышла из машины и осматривала свой новый дом.
— Как вы думаете, мы должны пройти в эту калитку или обойти гараж?
— Не знаю. — Обходительная и уверенная в себе Карлотта явно стушевалась.
— А какая дорожка ведет к парадному?
— Рия, я никогда не была в этом доме, — призналась Карлотта.
Пауза была непродолжительной. Затем Рия сказала:
— Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов — Тюдор-драйв, номер 1024.
— Хейди? Это Грег Вайн.
— О, привет, Грег. Как дела? — Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.
— В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?
— Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. — Хейди немного встревожилась.
— Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.
— Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. — Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.
— Ясно.
— А что?
— Да нет, ничего. — Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.
У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.
— Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?
— В каком-то смысле.
— Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?
— Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. — Тон у него был обиженный.
— Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?
— Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. — В трубке послышался горький смешок.
— Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…
— Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.
— Я тебя понимаю, — посочувствовала Хейди.
— Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда-то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… — У него сорвался голос.
— Не огорчайся, Грег. Все наладится.
— Извини, я говорю как участник ток-шоу Опры.[12]
— Что, так скверно?
— Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.
— Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что-то узнаю.
— Ресторан за мной.
— Обойдусь. Лучше купи мне муму[13] поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.
— О боже, я совсем забыл…
— Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.
— Но где я буду жить, если вернусь? — Он был совершенно растерян.
— Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор-драйв, а там уж ты сам примешь решение.
— Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.
— Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, — не слишком убежденно ответила она.
Карлотта и Рия обходили дом.
— Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, — с восхищением сказала Карлотта.
Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.