— Нет, я сказала совсем не это. — Она была такой безмятежной, словно речь шла об узоре для вязания или благотворительном показе мод.
— А что?
— Я сказала, что у меня есть то, что могло бы выручить тебя. А это совсем разные вещи.
— Слушай, хватить играть в слова. Сейчас не то время. — На лбу Барни задергалась какая-то жилка. Неужели Мона его одурачила? Нет, это не в ее духе.
— Уверяю тебя, это вовсе не игра, — холодно ответила она.
— Я слушаю тебя, Мона.
— Надеюсь, что слушаешь. — И тут Мона очень спокойно сказала мужу, что много лет вкладывала накопленные деньги в солидные пенсионные и страховые фонды и что, если эти вклады превратить в наличность, их хватит, чтобы выручить его из беды. Но все эти вклады сделаны на ее имя и будут обналичены лишь в том случае, если Барни согласится расплатиться со своими кредиторами. И продать особняк, в котором они живут, и купить небольшой дом, куда менее претенциозный. И вернуть Линчам залог на дом шестнадцать по Тара-роуд. И объявить миссис Каллаган, что ее финансовая, сексуальная и публичная связь с Барни подошла к концу.
Барни слушал ее открыв рот.
— Ты не можешь предъявлять такие требования, — наконец сказал он.
— А ты не обязан их принимать.
Он долго смотрел на Мону.
— У тебя на руках все козыри, — наконец сказал Барни.
— Люди всегда могут встать из-за карточного стола и уйти. Силой их играть не заставишь.
— Мона, зачем ты это делаешь? Ты во мне не нуждаешься. Никто не упрекнет тебя в том, что ты была моей соучастницей.
— Барни, ты понятия не имеешь, в чем я нуждаюсь, а в чем нет.
— Ради бога, женщина, где твое достоинство? О нас с Полли знают все. Нельзя замолчать то, что уже и так хорошо известно.
— Но зато можно всем рассказать, что оно кончилось, — ответила Мона.
— Это доставит тебе удовольствие?
— Таковы мои условия.
— Что, подключим к этому делу адвокатов и составим договор? — саркастически спросил Барни.
— Нет, для этого вполне достаточно газет. Ты уже воспользовался ими. Я могу сделать то же самое.
Если бы кто-нибудь сказал Барни Маккарти, что его спокойная и уступчивая жена будет разговаривать с ним таким тоном, Барни расхохотался бы ему в лицо.
— Что тобой двигало? Страх перед бедностью? — скривив губы, спросил он.
— Если ты так думаешь, мне тебя жаль. Я никогда не хотела быть богатой. Никогда. Богатство не доставляло мне ничего, кроме неудобств. Но так уж вышло. Кстати, если я не стану вытаскивать тебя из ямы, в которую ты угодил, то так и останусь богатой.
— Тогда что же?
— Возможно, стремление к справедливости. Чтобы добиться своей цели, ты всю жизнь работал как каторжный, а я сидела и наслаждалась результатами твоего труда. Но главным образом то, что Элен беременна. У нее родится ребенок, и мы с тобой станем дедушкой и бабушкой. Мне бы хотелось, чтобы на склоне лет люди нас уважали.
Барни смотрел на нее со слезами на глазах.
— Так и будет, — кивнул он.
— Как скажешь, Барни.
Хьюби высадил их у навеса для машины.
— Все было не так, как рассказывает Брайан, — грустно сказала ему Энни.
— Я знаю.
— Мы еще увидимся?
— Конечно. Все равно ни Шон Мэйн, ни я после этого лета тебя не увидим, так какая разница?
— Мне бы очень не хотелось так думать, — ответила она.
— И с кем из нас ты бы хотела встретиться?
— С обоими.
Потом брат и сестра побежали в дом. И увидели собранную сумку отца.
— Так ты действительно улетаешь? — спросила Энни.
— Думала, что я морочил тебе голову?
— Я думала, ты хотел, чтобы мы пораньше уехали от Мэйнов.
— Наверное, вы хотели, чтобы Энни и Шон Мэйн не… — начал Брайан.
— Ничего мы не хотели, — перебила его Рия. — Так же, как не хотели видеть, в каком состоянии ты оставил свою спальню, Брайан. Но не будем тратить время зря. До отправления автобуса в аэропорт осталось меньше часа. А сказать вам мы должны очень многое.
— Возможно, Зак видел, что я вернулся. Он может прийти, — промолвил Брайан.
— Как придет, так и уйдет, — отрезала Энни.
Дэнни взял инициативу на себя:
— Я прилетел сюда, чтобы рассказать о предстоящих изменениях, и далеко не все из них к лучшему.
— А изменения к лучшему будут? — спросил Брайан.
— Нет, — ответил отец. — Честно говоря, нет.
Все сидели молча и ждали. Казалось, Дэнни потерял голос. Дети посмотрели на мать, но Рия только подбодрила мужа улыбкой. Она не ругалась с ним, и это вселило в Энни и Брайана надежду. Но очень небольшую.
Дэнни откашлялся, нашел нужные слова и рассказал им всё. О долгах, сорвавшихся рискованных сделках, недостатке доверия и конечном результате. Дом шестнадцать по Тара-роуд придется продать.
— А твой новый дом, где ты живешь с Бернадеттой, тоже продадут? — спросил Брайан.
— Да. Да, конечно.
— Но ведь Барни он не принадлежит, верно? — спросила Энни.
— Верно.
— Может быть, тогда мы все сможем жить здесь? — Брайан обвел жестом комнату, в которой они сидели. Но потом все вспомнил и покачал головой. — Нет, наверное, нет.
— Я хотел сообщить вам это сегодня вечером и сказать, что мне очень, очень жаль. Думал, у нас будет время обсудить, что делать дальше, но мне нужно лететь домой.
— Мистера Маккарти посадили в тюрьму? — спросил Брайан.
— Нет-нет, дело совсем не в этом. — Наступила тишина. Дети снова посмотрели на Рию, а она перевела взгляд на Дэнни и еле заметно кивнула. — С Бернадеттой плохо. Мы получили сообщение от Финолы. У Бернадетты кровотечение. Она может потерять ребенка. Ее увезли в больницу. Вот поэтому я и улетаю раньше срока.
— Значит, он вообще может не родиться? Это так? — Брайан хотел удостовериться, что он все понял правильно.
— Он еще не окончательно сформировался. Если он родится сейчас, то будет очень слабеньким и может не выжить, — объяснил отец.
Выслушав это объяснение, Энни посмотрела на мать и закусила губу. Теперь все было ясно. До сих пор никто не говорил с ними начистоту. И папа сказал по телефону правду: они с мамой не ссорились и не ругались.
Брайан тяжело вздохнул.
— Ну что ж, если ребенок Бернадетты не родится, это решит всё, — сказал он. — Наверное, тогда мы сможем жить так, как жили прежде.
Дэнни назвал таксисту адрес родильного дома.
— Побыстрее, пожалуйста. Но я расплачусь с вами американскими долларами, других денег у меня нет.
— Ничего не имею против долларов. — Таксист выехал на пустое шоссе, залитое утренним солнцем, и нажал на газ. — Что, первый ребенок? — спросил он.
— Нет, — лаконично ответил Дэнни.
— Но волнуешься каждый раз одинаково, верно? Хотя все они разные. У нас с женой пятеро, так что с меня хватит. Все говорят, завязывай. — Он весело засмеялся, но увидел отражение Дэнни в зеркале и спохватился: — Наверное, вы устали и хотите отдохнуть после полета.
— Вроде того, — с облегчением ответил Дэнни и закрыл глаза.
— Ладно, приятель, отсыпайся. В ближайшие дни тебе предстоит множество бессонных ночей, можешь не сомневаться, — пробормотал таксист, знавший в этом толк.
Орла Кинг проходила в родильном доме осмотр. Мазок позволил что-то выявить, но опухоль оказалась доброкачественной. Кроме того, анализы крови показали значительное улучшение функции печени. После катастрофического провала в ресторане Колма она воздерживалась от алкоголя.
— Молодец, девочка, — похвалила ее женщина-врач. — Это было нелегко, но ты справилась.
— Забавные дела творятся на свете. Я не пью, а Бог говорит мне: «О’кей, детка, на этот раз рака у тебя нет», — цинично ответила Орла.
— Некоторым людям такая позиция помогает. — Эта женщина видела и слышала многое.
— Фантазеры… — махнула рукой Орла.
— А что могло бы помочь тебе?
— Не знаю. Если бы я сделала карьеру певицы. Если бы парень, которого я любила, любил бы меня…
— На свете есть и другие парни.
— Все так говорят. — Орла вышла в коридор и наткнулась прямо на Дэнни Линча. — Мы встречаемся в странных местах, — сказала она.
— Не теперь, Орла, — мрачно сказал он.
— Слушай, для родов еще слишком рано, верно?
— Извини, пожалуйста. — Он попытался пройти мимо.
— Подожди. Давай выпьем в буфете кофе, и ты мне все расскажешь, — предложила она.
— Нет. Мне нужно кое с кем встретиться. Я жду.
— Брось, Дэнни. Я трезвая. Это одна хорошая новость. А вторая — то, что у меня нет рака.
— Очень рад за тебя, — пробормотал Дэнни и сделал еще одну попытку сбежать.
— Послушай, я понимаю, что вела себя скверно. Я не звонила, не писала, но ты знаешь, что я этого не хотела. Просто так на меня действует спиртное.
Напротив находился мужской туалет.
— Извини, Орла, — сказал Дэнни и открыл дверь. Очутившись внутри, он подошел к раковине и посмотрел в зеркало на свое измученное лицо, глаза, ввалившиеся после бессонной ночи в самолете, и мятую рубашку.
Ему сказали, что Бернадетта все еще находится в палате интенсивной терапии. Он сможет увидеть ее через пару часов. Скоро вернется ее мать, которая провела здесь большую часть ночи. О да, ребенка она потеряла; по-другому и быть не могло. Бернадетта все расскажет ему сама. Врачебная этика запрещает сообщать отцам пол неродившегося ребенка; это должна сделать женщина. В нужное время. Ему посоветовали сходить выпить кофе. Он пошел в буфет и тут же напоролся на Орлу Кинг. Которую хотел видеть меньше всего на свете.
Его плечи отяжелели, по лицу полились слезы. Тут в туалет вошел еще один мужчина, здоровенный молодой малый, и увидел Дэнни.
— Что, вы тоже? — спросил он. Дэнни не мог говорить, но гордому новоявленному отцу показалось, что он кивнул. — О господи, знаете, я и сам там чуть не блеванул. До сих пор не могу поверить. Пришлось прийти сюда, чтобы привести себя в порядок. Надо же, мой сын, и я своими глазами видел, как он родился на свет! — Парень неловко сжал плечо Дэнни, выражая ему свое сочувствие. — А говорят, что есть женщины, которые рожают и глазом не моргнув, — сказал он.