– Олеся! – воскликнула я. – Кажется, нашли!
Лесавка пропустила меня вперед и тоже вперилась взглядом в землю. Мы прошли еще несколько шагов – и увидели.
Старое русло волшебного ручья я узнала сразу. Прошлым летом, когда мы с Владиславом Немировым искали ларец с артефактами, я видела его небольшой кусок. Эта часть от него нисколько не отличалась, разве что была шире и глубже. Однако теперь в ее середине отчетливо виднелась длинная красная линия, которая блестящей змеей уходила куда-то вдаль.
– В той стороне находится опушка, – сказала Олеся, подняв на меня глаза. – Генка был прав. Цветок собирается выбраться из-под земли где-то неподалеку от нашего дома.
Не сговариваясь, мы торопливо пошли вдоль красной полосы. Немного попетляв между деревьями, действительно выбрались на опушку, затем пересекли проезжую часть, вышли на пустырь, расположенный в нескольких метрах от жилищного комплекса, и остановились. В этом месте огненный корень расходился в стороны шестью тонкими длинными лучами.
– Что это значит? – спросила я у Олеси. – Папоротников будет шесть?
– Видимо, да, – кивнула она. – И все они вырастут в разных уголках нашего двора.
– Ничего себе!..
– Не обольщайся. Зацветет из них только один. И я понятия не имею, какой именно.
– Значит, за всеми папоротниками нужно организовать наблюдение.
– Само собой, – согласилась соседка, отдавая мне мои вещи. – Спасибо за помощь, Алиса. Здорово, что мы с тобой сегодня повстречались. Теперь надо проследить, куда ведет каждый корень, и обо всем рассказать соседям.
– Я тебе помогу. Только мольберт домой отнесу.
– Ты же хотела написать лесной пейзаж, – заметила Олеся. – Уже передумала?
– Какие теперь могут быть пейзажи, – махнула рукой я. – Сейчас начинается самое интересное. Разве я могу это пропустить?
Места укоренения волшебных папоротников мы искали около получаса. В какой-то момент мне пришлось еще раз сбегать домой – за блокнотом и карандашом, чтобы нарисовать точную карту их размещения. Выяснилось, что флер волшебного родника, накрывавший ЖК прозрачным магическим куполом, перебивал магию огненных корней, и для соседей-чародеев они становились незаметными. Я же, наоборот, видела их так же четко, как и в лесу, поэтому именно мне, в конечном итоге, пришлось их искать и указывать точные координаты.
Когда дело оказалось сделано, во двор были вызваны Аристарх Семенович, Глафира Григорьевна и отсыпавшаяся после ночной смены Алина. Мы с Олесей подробно рассказали им о сегодняшнем происшествии, после чего все разошлись по двору, чтобы обозначить колышками места укоренения папоротников и наложить на них отворотные чары.
– Молодцы, девочки, – похвалил нас Аристарх Семенович. – Теперь до июля можно жить спокойно.
– О вашем предположении, что Рейт скрывается на зеркальном пути, я сегодня же расскажу Захару Марковичу, – добавила старшая по дому. – Возможно, это ему как-то поможет. Пока же Перунов цвет будет входить в силу, ухо надо держать востро. Женька сюда в любом случае сунуться не посмеет, однако расслабляться все равно не стоит. Вы согласны, девочки?
Проклятие
Подъезд был похож на пещеру кошмаров. По стенам заметными струями бежала вода, заливая пол и ступени, в воздухе густым туманом висел горячий пар, удушающе пахло плесенью и канализацией.
Посреди этого ужаса стоял председатель ТСЖ и с печальной безысходностью рассматривал развернувшийся вокруг него коммунальный ад.
– Аристарх Семенович, что случилось? – спросила я у него, зажав нос, и изумленно оглядываясь по сторонам. – Русалки снова затопили соседей?..
– Затопили, – кивнул домовой, продолжая разглядывать испорченные стены. – Но не русалки. На седьмом этаже стояки прорвало – канализационный и водяной. А в сорок второй квартире еще трубы – все, что были в наличии. Даже батарея подтекает. Там теперь не этаж, а Венеция.
– Я смотрю, Венеция здесь повсюду, – покачала головой я. – В сорок второй, говорите? Не та ли это квартира, из которой позавчера балконное окно вывалилось? А три дня назад что-то взорвалось?
– Она, – со вздохом кивнул Аристарх Семенович. – Ты, Алиса, когда к подъезду шла, аварийную службу не встречала?
– Нет.
– Я тамошних ребят вызвал полчаса назад, а их нет, как нет. Я уже упарился воду магией держать! И русалки, как на грех, с работы только вечером вернутся…
– Давай-ка, Семенович, я тебя сменю, – звонко шлепая ногами по разлившимся лужам, к нам подошла Глафира Григорьевна. – А ты аварийщиков поторопишь.
Домовой кивнул и, уступив место колдунье, ушел в свою квартиру. Соседка взмахнула рукой, и струи, бежавшие по стенам, стали значительно меньше.
– Давненько у нас такой аварии не было, – сказала она мне. – Не дом, а водопад!
– Странно это все, – заметила я. – Последние полторы недели в сорок второй квартире чего только не случалось! Глафира Григорьевна, ее жильцы, случаем, не прокляты? Не могли они насолить кому-нибудь из соседей-колдунов?
– Конечно, могли, – усмехнулась старшая по дому. – Ты с ними знакома, Алиса?
– Нет.
– Повезло. А я знакома, и Аристарх тоже. Эти Любка с Витькой страсть, какие шумные, как дебоширы с девятого этажа. То дерутся, то музыку на полную громкость включают, то спирт самодельный гонят, то дискотеки устраивают. С ними второй месяц половина дома воюет. А больше всех Аркадий Петрович. Он от них как раз через стену живет.
– Да вы что! – ахнула я.
Соседка махнула рукой.
– Не повезло ребятам, да. Прочие-то колдуны свои квартиры чарами тишины окружают, до шума и криков им дела нет. А Петрович таким колдовством не владеет. Сама знаешь, его магия особенная. Причем, настолько, что лучше бы ее не тревожить. Он Любке с Витькой два раза замечания делал – по-своему, добродушно. Те и подумали, что Аркадий наш – старик безобидный, а потому начали ему нарочно гадости делать. То музыку ночью включат, то мусор возле двери вытряхнут, то саму дверь дрянью какой-нибудь испачкают.
– Аркадий Петрович, стало быть, рассердился, – понятливо кивнула я.
– Именно, – ответила Глафира. – Разбудили бестолочи Лихо. Он к ним на днях в гости зашел – по душам поговорить, да помириться. А они его такой бранью окатили, что он рассвирепел. Очки с носа снял да и заглянул своим оком им прямо в глаза. С тех пор в их квартире свистопляска и творится.
– Выходит, из-за этих двоих весь дом пострадал? – возмутилась я. – Сегодня потоп, а что завтра? Пожар? Перестрелка? Нападение террористов? Сколько времени их будут преследовать несчастья?
– Ровно семь лет, – пожала плечами Глафира. – По поводу террористов, Алиса, можешь не волноваться, мы их сюда не пустим. А вот с другими неприятностями сложнее. Аркадий явно был на соседушек очень зол, а потому несчастий напустил по полной программе. Удивительно, что они еще живы.
Я покачала головой.
– Глафира Григорьевна, можно ли проклятие Лиха как-нибудь отменить?
– Можно, – меланхолично кивнула колдунья. – Для этого надо выколоть Петровичу глаз.
Я вздрогнула.
– А другие способы есть? Поговорить с ним, например? Убедить простить соседей или, хотя бы, сделать их неприятности менее масштабными.
– К сожалению, магия Лиха так не работает, Алиса, – развела руками Глафира. – Она действует только в одну сторону. Лихо может наслать проклятие, а снять – нет. Поэтому у нас два варианта: либо выкалываем Петровичу глаз, либо ждем семь лет, пока чары развеются сами. Еще можно убедить проклятых людей переехать в другое место, чтобы избежать пожара или очередного потопа. Однако сдается мне, Люба с Витей уедут отсюда без всяких уговоров.
На двенадцатый этаж я поднималась по лестнице. Глафира Григорьевна посоветовала не пользоваться лифтом, пока не просохнет все его оборудование.
Топая по ступенькам, я думала о том, что ситуация с проклятыми соседями выглядит несколько странной. Несмотря на свою страшную сущность, Аркадий Петрович всегда оставался милейшим человеком, способным договориться даже с самыми отпетыми хулиганами. Соседи-колдуны его, конечно, побаивались, однако мне их опасения всегда казались напрасными. Аркадий Петрович не из тех, кто станет решать проблему кулаками. Свою силу он держит в узде, ибо как никто понимает, что это тот самый лом, против которого не устоит никто и никогда.
Право, Аркадий Петрович мог бы поставить этих людей на место другим способом. И Петя, и Глафира Григорьевна, и сестры-русалки без проблем помогли бы навести на Любу и Виктора отворотные чары или дали бы каких-нибудь волшебных настоек. Неужели эти люди так сильно его взбесили, что он забыл обо всем на свете?
– Здравствуйте, Алиса.
Я очнулась от размышлений и повернула голову на голос. На площадке шестого этажа стоял Виталий Мастрикин. Он был одет в растянутую футболку, спортивные штаны и старые резиновые шлепанцы. Его волосы были влажными, будто некромаг только что вышел из душа, а на лице застыло выражения философского спокойствия. У меня мелькнула мысль, что его квартира должна была пострадать от потопа одной из первых, ибо, если мне не изменяла память, он жил аккурат под горе-соседями Аркадия Петровича.
– Добрый день, – поздоровалась я. – Как ваши дела, Виталий?
Он махнул рукой.
– Я давно собирался сделать ремонт. Вот. Время пришло.
– Когда я поднималась на третий этаж, к дому подъехала аварийная служба.
Мастрикин пожал плечами.
– Раньше я думал, что жить на последнем этаже – плохо и неудобно, – сказал некромаг. – Теперь вижу, что был неправ. Иметь в соседях Карлсона куда приятнее, чем двоих асоциальных упырей.
– Говорят, они разбудили Лихо. Теперь их ждут семь лет постоянных несчастий, и с этим ничего нельзя сделать.
– Почему же нельзя? Можно.
– Можно? – удивилась я. – Глафира Григорьевна сказала, что проклятие Лиха не снимаемо.
– Так и есть, – кивнул Мастрикин. – Снять его нельзя, зато можно ослабить. Перевести из разряда катастроф в разряд мелких неурядиц, вроде пересоленного супа, порезанных пальцев или испачканных в весенней грязи брюк и колготок.