Джоанна отправилась спать, напившись допьяна, полная непонятных мыслей и чувств. Она оглядела свою комнату, все эти сумки с ни разу не надетой одеждой. И призрачные образы своих ушедших родителей на фото в рамке рядом с ее кроватью. Джоанна достала фото из рамки. Затем вытащила фотографию Мэйзи, прижала к груди, и из глаз брызнули горючие слезы, ручьями скатываясь по щекам.
69
Во вторник Руби начала собирать вещи – Тим снял двухкомнатный пентхаус на Карнаби-стрит, и в четверг им предстояло туда переехать.
Она залезла на табуретку и сняла со шкафа коробку. Сдула с нее толстый слой пыли. Коробка стояла там с тех пор, как Руби впервые приехала сюда. Она даже не помнила толком, что в ней было. Руби никогда ничего не выкидывала. У нее не было таких ритуалов, как, положим, весенняя уборка. Она просто ставила коробку в определенное место, и там она и оставалась.
Открыв коробку, Руби увидела свои школьные учебники и дневники. Раскрыв первый попавшийся, она прочитала:
Трейси Льюис. 3A класс.
Год для Трейси выдался сложный. Она не всегда внимательна на уроках, и ее поведение оставляет желать лучшего, но по таким предметам, как музыка и литература, Трейси демонстрирует неплохую успеваемость.
Руби усмехнулась и положила дневник обратно в коробку. Школьница из нее была неважная. Ленивая, наглая и, пожалуй, слишком умная. Учителя не знали, что с ней делать, и закончила она с тремя двойками и плохой репутацией.
Руби оглядела комнату: штукатурку на потолке, пыль, паутину, накрытые чехлами ящики и коробки, дешевую мебель, сгибающуюся под тяжестью вещей, которые на нее навалены. Руби жила здесь, в этой комнате, с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Здесь она написала бесчисленное количество песен, выучила бесчисленное количество аккордов и переспала с огромным количеством мужчин. Здесь она ужинала, сюда она удалялась, чтобы поплакать в одиночестве, здесь она напивалась с подругами. Здесь Руби загорала на балконе в жаркие летние дни и пряталась под одеялом с бутылкой «Benilyn», когда болела. Тут Руби прожила дольше, чем в собственном доме. По сути, именно это и был ее дом. Руби и в голову не приходило, что когда-нибудь она отсюда уедет. Она никогда не думала, что Гус умрет, что Тоби изменится, что когда-нибудь она будет стоять здесь и собирать вещи, что когда-нибудь она уедет навсегда в другое место.
В дверь негромко постучали. Руби вздохнула.
– Да? – произнесла она.
– Руби, это я. Можно? – раздался приглушенный голос.
– Конечно, – ответила Руби.
Дверь открылась, и вошел Тоби. На нем был приятного серого оттенка свитер с вырезом под горло и симпатичные джинсы. С короткими волосами и гладко выбритым подбородком Тоби был на удивление красив и выглядел так, словно был таким всегда. Руби это не понравилось. То, что Тоби изменил свою внешность, еще больше пошатнуло картину ее мировоззрения. Тоби не должен был хорошо выглядеть. Он должен был выглядеть как Тоби. В этом особняке не должно было быть новеньких ванных и дизайнерской кухни. Он должен был оставаться таким же невзрачным и неопрятным, как раньше. А Руби – Руби не должна была переезжать в квартиру к милому, но совершенно заурядному банкиру по имени Тим. Она должна была оставаться оригиналкой. Она должна была жить по своим правилам. Вот только сейчас вариантов у нее не было. Сейчас ее единственным решением был Тим.
– Я принес тебе чаю, – сказал Тоби, протягивая Руби кружку, от которой поднимался пар.
– О, – сказала Руби. – Спасибо.
– Ну, – произнес Тоби, – как дела?
Руби пожала плечами.
– Только начала собирать вещи, – сказала она. – Думаю, работы тут непочатый край.
Тоби кивнул и улыбнулся:
– Я с нетерпением жду, когда они сделают мою комнату.
– Заманчивая перспектива – просто взять и выкинуть все прочь, – сказала Руби. – И начать заново.
– А почему бы и тебе так не поступить? – подмигнул Тоби.
– Нет, – ответила Руби. – Я так не смогу. У меня нет ничего своего. Если я и это упущу, то, мне кажется, просто растворюсь в воздухе.
Она попыталась улыбнуться, но у нее не очень хорошо получилось. Тоби окинул ее озабоченным, хмурым взглядом.
– Ты точно решила, что хочешь жить с Тимом? – спросил он.
Руби нетерпеливо кивнула.
– Потому что не обязательно ведь съезжать прямо сейчас, ты в курсе? У тебе есть пара недель. Не надо рубить сплеча, – тихо сказал Тоби.
– Пара недель?! – взорвалась Руби. – Ах, почему же ты сразу не сказал?! Пара недель? Тогда у меня просто куча времени, чтобы заработать достаточно денег, внести их на депозит и решить все свои проблемы, так ведь?
– Руби, да я уже неделями пытаюсь тебя приободрить, с тех пор, как ты рассталась с Полом. Я говорил, что тебе пора вырасти и начать самой отвечать за себя. Ты могла бы найти работу, но вместо этого ты сделала то, что делаешь всегда – нашла нового мужика, – возразил Тоби.
– Да, конечно, тебе-то это кажется неправильным. Твой богатенький папаша купил тебе дом, а теперь ты решил сколотить состояние, продав его. Ты-то будешь в порядке. А с чем останусь я? Ни с чем. Кроме неплохой фигуры и неплохого голоса. И если голосом я заработать не могу, то приходится прибегать к тем немногим вещам, которые у меня хоть как-то получаются, – язвительно заявила Руби.
– Нет, Руби. Это не так. Ты сама не знаешь, на что способна, потому что никогда даже не пыталась. Ты не пробовала переступить через себя. Шестнадцать лет назад ты пришла сюда как талантливая певица и автор песен, которая любит выпить и путается с непонятными мужчинами. С тех пор не изменилось ничего. Ты не изменилась. Потому что ты слишком боишься посмотреть вперед и увидеть, что еще можешь сделать в жизни, – с горечью произнес Тоби.
– Чепуха, – отмахнулась Руби. – Не боюсь я вовсе. Ничего я не боюсь. Это ты пятнадцать лет своей жизни потратил впустую, просидев в четырех стенах. А я выходила в свет. Я жила. Не моя вина, что из меня ничего не получилось.
Тоби вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Нет, это не так. Ты не виновата. Виноват я, – сказал он.
Руби вопросительно посмотрела на него.
– Это я облегчил тебе жизнь. Я сам придумывал для тебя отговорки. А надо было быть жестче. Мне надо было раньше понять, что происходит, и придумать что-то, чтобы положить этому конец, – заявил Тоби.
– А что происходит?! Господи, Тоби, ты говоришь так, словно поставил крест на моей жизни, – раздраженно произнесла Руби.
– Нет, – печально покачал головой Тоби. – Я не думаю, что твоя жизнь не сложилась. Я думаю, что ты удивительный человек. И всегда так думал. Я просто хочу, чтобы ты тоже в это поверила, а не только делала вид, что веришь.
Тоби пересек комнату и поцеловал Руби в макушку, а потом развернулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Руби на мгновение присела на свою кровать. Мысли в ее голове неслись со скоростью света. Вдруг она подобрала с пола книгу и что есть силы запустила ею в дверь.
В четверг утром Руби и Тим покидали все пожитки Руби в грузовой фургон. Тим купил бутылку «Bollinger», оставил ее в холодильнике, в качестве благодарности Тоби и особняку, и они с Руби уехали. Никто их не провожал. Когда фургон отъехал от дома, Руби посмотрела вверх, на окно Тоби, и увидела его там, задумчиво и печально глядевшего на дорогу.
Руби проглотила комок в горле и переключила внимание на улицу перед фургоном, думая о своей новой жизни в Сохо, думая о мужчине, с которым собиралась вместе жить, и о будущем.
70
Тоби встретился с Лией перед бассейном на Парк-Роуд. Был ветреный, мокрый, ненастный день. Дул противный, пронизывающий ветер с севера. У Тоби замерзли скулы, не защищенные бакенбардами, и он высоко задрал воротник своего пальто, чтобы защитить себя от ветра.
В руках у него была сумка, а в сумке – новенькие плавки, которые он купил утром того же дня в своем любимом магазине. Черные с серыми полосами по бокам, из хлопчатобумажной ткани, сидевшие свободно, а не в облипку, как предыдущие.
Пришла Лия. Она выглядела немного растрепанной, но широко улыбалась и приветствовала Тоби поцелуем в щеку.
– Жуткая погода, – сказал Тоби, следуя за Лией ко входу в бассейн.
– Мерзейшая, – сказала она, улыбаясь ему через плечо. – Идеально, чтобы поплавать.
Когда спустя несколько минут Тоби вышел из раздевалки, прижимая к груди полотенце, Лия была уже в бассейне. Пару минут он наблюдал, как она без усилий преодолевала дистанцию, совершая мощные, отточенные гребки. Увидев, что он смотрит на нее, Лия улыбнулась и похлопала ладонью по бортику.
– Ты идешь? – крикнула она.
Тоби кивнул, восхищаясь формой ее обнаженных плеч и блеском волос.
– Осторожно, – поддразнила его Лия. – Не вздумай снова выкинуть какой-нибудь трюк.
Тоби положил полотенце на бортик бассейна и медленно побрел к неглубокой его части. Он присел на бортик и дал ногам привыкнуть к теплой воде. В голове возник далекий образ учителя физкультуры: «Доббс, десять гребков брассом! И чтобы твои ласты оказались в воде как можно скорее!»
Тоби вздрогнул и медленно сполз в воду. Лия подплыла к нему и, опершись на бортик, наполовину высунулась из воды. На ней был черный купальник, мерцающий в лучах флуоресцентных ламп. Тоби попытался заставить себя не глазеть на ее потрясающую фигуру, не задерживать взгляд на ее прекрасной упругой груди и бедрах, руках, коленях, ключицах, не заглядывать в ложбинку между ее ног… но это было невозможно. Лия была сногсшибательна. Она выглядела так соблазнительно, что Тоби захотелось, словно пещерному человеку, просто схватить ее, унести в заросли и овладеть ею. Он сглотнул и попытался переключить свое внимание на главное. А главным было то, что ему каким-то образом нужно было погрузиться в воду и поплыть так, чтобы не опозорить ни себя, ни Лию.
Тоби поплыл на спине, с трудом вспомнив, что, кажется, так легче. Лия ободряюще улыбнулась ему. «Ты в порядке?» – одними губами произнесла она. Тоби кивнул, и вода, перелившись через его брови, попала в рот. Он перевернулся и подавился. Похоже, Тоби был просто не создан для плавания. Если наилучшими аэродинамическими свойствами обладало, скажем, тело дельфина, то Тоби скорее напоминал новорожденного жирафа. У Лии же было упругое, обтекаемое тело, словно созданное для плавания. Подплыв к захлебывающемуся Тоби, она улыбнулась и сказала: