Татары приходили на службу к русским правителям и значительно позже. Отец Ивана Грозного разрешил разместиться в Муромском уезде многим татарским семьям. Триста семейств покинули Литву и устроились на Руси во время недолгого правления матери Ивана IV, Елены Глинской. Царевич Касим привел в Городец на Оке большой военный отряд. Иван Грозный жаловал русские земли в Калужском уезде, в Боровском и Тверском мурзам, согласившимся принять православие и поступившим на службу.
Среди предков знаменитого «Бориса, царя» тоже был мурза – Чет, который выстраивал Ипатьевский монастырь в городе Костроме. Часто татарские имена использовали еще долгое время после того, как «новообращенные» пришли на Русь. Но постепенно из документов их вытесняли исконно русские, привычные нашему слуху. Всех лучших представителей татарского племени приняла и ассимилировала Московская Русь. Так что ногайский бек Белек-Пулад не зря почтительно писал Ивану Четвертому: «Белек Булат царю много-много поклонов бьет… В той земле сказывается он прямым сыном Чингизовым и прямым государем царем». Так что Золотая Орда рассыпалась, растворилась в вечности, а ее самые ценные осколки оказались там, куда эта самая Орда в свое время пришла грабить и убивать.
О том, как тесно сплетались судьбы князей и служивших им людей, рассказывает история семьи Алалыковых. В 1540 году к государю обратилась вдова Бориса Алалыкова, Авдотья. Ее супруга убили казанцы, а после смерти мужа выяснилось, что у него имелись большие долги, да еще полученные «в рост». Вдова с детьми не имела средств, чтобы их погасить. И подала челобитную. Рассмотрев прошение, Иван IV распорядился об отсрочке платежа и чтобы долг был оплачен без процентов. Кроме того, детям передавалось поместье отца. Однако по достижении ими подходящего возраста должны они были пойти на государеву службу. Старший из сыновей Бориса, Иван, отличился в битве при Молодях. Он убил ханского зятя и взял в плен мурзу Дивея…
Пополнялось дворянство голландцами и немцами. Уроженец Женевы Франц Лефорт обосновался в России, и как раз в его честь назван московский район Лефортово. Когда Лифляндия и Эстляндия стали частью империи (по итогам Северной войны), остзейское дворянство стало искать пути для продвижения наверх. Чему немало способствовал и Петр I. В результате среди привилегированного сословия оказалось множество балтийских немцев – Розены, Сиверсы, Бенкендорфы, Буксгевдены, Палены, Корфы, Врангели и Ливены… В составе Государственного совета времен Николая II оказалось два десятка остзейских дворян из ста тридцати четырех членов.
Постепенно асиммилировались в России приезжие англичане и шотландцы, которые высаживались на наш берег ради приключений и золота. Искали счастья в Российской империи итальянцы и целые сербские семьи. Переселялись ближе к Петербургу польские шляхтичи и пленные турки. Например, граф Кутайсов, один из преданнейших друзей императора Павла I, изначально был… пленным турчонком! Иван Кутайсов стал парикмахером при цесаревиче, потом камердинером, а после его карьерный взлет было уже не остановить. Со временем он превратился в богатого графа, землевладельца и основателя династии Кутайсовых. Его дочь Мария стала женой графа Васильева, а Надежда вышла за князя Голицына. Турчонок «без роду и племени» глубоко пустил корни на российской земле.
На протяжении нескольких столетий, с 1568-го по 1918 год, Турция (тогда Османская империя) и Россия соперничали на море и на суше. Никто не хотел уступать своих территорий, а захватив новые, отдавать их другой стороне. Войны с Турцией шли практически постоянно, с разными по длительности перерывами. Затем подписывали мирный договор… но проходило время, и снова брались за оружие.
Вышло так, что армия графа Панина захватила крепость Бендеры, до того принадлежащую туркам. Пленников у русской стороны оказалось много, и среди них были две девочки – одиннадцатилетняя Фатима и шестнадцатилетняя Сальха. Эти две маленькие турчанки попали в 1770 году к помещику из Тульской губернии, Афанасию Ивановичу Бунину. Младшая девочка умерла год спустя, в холодном климате она быстро захворала. А старшая освоилась, приняла православную веру и стала называться Елизаветой Дмитриевной Турчаниновой. Ей разрешили свободно проживать в Российской империи, она не считалась крепостной помещика, хотя проживала в его усадьбе и нянчила младших детей Буниных. Для Елизаветы выделили отдельный флигель в Мишенском – так называлась усадьба Афанасия Ивановича. И вскоре супруга Бунина стала замечать, что к этому дому помещик протоптал дорожку.
Афанасий Иванович отпираться не стал. Немолодая супруга всплакнула, но Бунин рассуждал просто – нет у него сына, а здесь появилась надежда. Беременна Елизавета, ей рожать вскорости. Так и появился на свет мальчик Вася, которого записали как Жуковского, по имени совершенно другого человека. И в историю он вошел как замечательный поэт.
О происхождении другого поэта, Василия Капниста, тоже говорили, что матерью его была пленная турчанка, Сальма. Ребенка передали на воспитание законной жене помещика, Софье Андреевне, с ее полного согласия. Любопытно, что отец знаменитого художника Павла Федотова первым браком тоже был женат на турчанке.
Знойная восточная красавица, Игель-Сюмь, приглянулась однажды генерал-майору Заплатину. Нет сведений, было ли чувство взаимным, но вскоре родилась девочка Ольга. Генерал-майор приложил все усилия, чтобы воспитать Ольгу в лучших традициях русского дворянства: она знала иностранные языки, училась истории, литературе, географии, а еще была невероятно хороша собой и очень одарена музыкально. В 1816 году она вышла замуж за писателя Сергея Аксакова, и в этом союзе появились на свет десять детей.
В первой трети XIX века московский градоначальник Дмитрий Владимирович Голицын взял на воспитание в свою семью девочку Катю. Всем, кто задавал вопросы, он рассказывал, что малышку нашли возле турецкой крепости, после штурма. Находились сомневающиеся – дескать, не сам ли Дмитрий Владимирович прижил ребенка на стороне? Однако князь вряд ли был отцом Кати. В Москве его хорошо знали как человека в высшей степени порядочного и очень доброго, особенно к детям. Голицын не мог пройти мимо сиротского горя или бедности. Он помогал приютам, помогал знакомым, оставшимся без средств к существованию. Поэтому Екатерина Павловна Розенгейм – документы на это имя выправили турчанке Кате – на самом деле могла оказаться у Голицыных из желания помочь ребенку. Ее жизнь сложилась вполне успешно: княжеская воспитанница выросла, вышла замуж за влиятельного человека, обер-прокурора сената. Звали его Борисом Карловичем Данзасом. Он был увлеченным коллекционером и большим поклонником творчества Александра Сергеевича Пушкина.
В русской литературе сохранилось множество упоминаний о пленных турчанках. Вспомним хотя бы «Тихий дон»:
«В предпоследнюю турецкую кампанию… вернулся казак Прокофий Мелехов. Из Турции он привез… жену. Маленькая, закутанная в шаль женщина сторонилась окружающих и родных мужа, и отец Прокофия стал жить отдельно».
История турчанки из «Тихого Дона» печальна. Односельчане не приняли ее, считали ведьмой, из-за которой погибает скот. Однажды пришли гурьбой к дому Мелеховых и потребовали выдать женщину. Все закончилось смертью турчанки и каторгой для ее мужа, попытавшегося вступиться. Но с той поры в роду Мелеховых все были темноволосые, курчавые, яркие. Оставила след восточная кровь!
А в гоголевских «Старосветских помещиках» можно встретить рассказ о Пульхерии Ивановне, которая научилась великолепно солить грибы. И рецептом с ней поделилась… пленная турчанка! У Ивана Сергеевича Тургенева в «Певцах» есть персонаж Яшка-Турок. Была у деда писателя Константина Паустовского жена-турчанка по имени Фатима…
Русское дворянство складывалось из многих народностей. Щедрая Русь дала новоприбывшим волю и землю, посты и привилегии. Увы, часто намного больше привилегий, чем полагались собственным, исконно живущим в империи людям. Но нельзя сказать, что те, кто приехал на кораблях и в повозках, не оказались благодарны – многие из них проливали кровь за свою новую родину, совершали ради нее открытия, впитывали русскую культуру и покровительствовали нашему искусству. Спустя одно-два поколения они считали себя уже исконно русскими, соблюдали наши обычаи, говорили на русском языке и брали в жены представительниц древних русских фамилий. Складывалась Русь, как мозаика, вбирая лучшее, отсеивая лишнее и становясь от этого только краше…
Глава 2. Русский терем
В крестьянской избе место у печи и противоположной стены часто называли «бабьим кутом» – место, где целиком и полностью царствовала женщина. Там иногда подвешивали и занавеску, а порой делали и полноценную перегородку. Мужчины туда не совались, а уж постороннему заглянуть в кут – все равно что прилюдно оскорбить хозяев. Иногда в бабьем углу обустраивали место для роженицы, там же кормили грудью малышей.
Барский дом – где жили богатые и знатные – выделял для женщин целую половину. Прасковья Никитична не застала, а вот бабка ее жила в те времена, когда на женскую часть дома ступить могли лишь хозяйка дома, ее дочери и женская прислуга, да гостьи из числа родственниц. До конца XVII века в теремах строго соблюдали разделение. Мужчины и женщины пировали в разных хоромах (как не вспомнить гаремные порядки, где даже свадебные торжества проводили отдельно: свои – для жениха и свои – для невесты).
Это делалось, чтобы изолировать женщину от внешнего мира, максимально сузить ее мир, сохранить ее жизнь и честь. Крестьянка не могла существовать, не соприкасаясь с чужими хотя бы изредка на улице – таков был уклад жизни. Девушка из боярского рода могла с легкостью не встречаться с посторонними, поскольку от нее не требовалось выполнения повседневных бытовых обязанностей. Она была ценностью, вложением, капиталом семьи. С ее помощью можно было объединить две важные фамилии, добиться чьей-то поддержки или помощи. Оттого девица из боярского рода должна была оказаться вне малейших подозрений.