Так что в XVIII столетии уже не так-то просто получалось отвозить жен в обители. Боролась с этим явлением и государыня Анна Иоанновна. Она стремилась сократить число монашествующих в государстве. Постригать разрешали вдовых или отставных солдат. Когда в 1732 году провели перепись монашествующих, то обнаружили массу нарушений. Тогда же последовал приказ: расстричь и отдать на военную службу. К концу царствования императрицы, к 1740 году, в обителях оставались преимущественно болезные или очень старые люди. Это правило полностью отменила Елизавета Петровна – в ее царствование в монашество могли пойти все желающие.
Мужья и жены, если им не удавалось наладить совместную жизнь, в XVIII веке предпочитали уже разъезжаться. Не расторгая брака, устраивали свой быт каждый по отдельности.
Не все могли, как князь Степан Борисович Куракин, потребовать развода с женой «по неизлечимой болезни». На самом же деле супруга князя, Наталья Петровна (урожденная Нарышкина) влюбилась в собственного дядю, Степана Апраксина. Уехала от мужа и поселилась у матери.
Но к старому проверенному средству иногда прибегали уже в отношении… отпрысков. В 1773 году княгиня Анна Кантакузи походатайствовала о поселении в монастыре своего сына, который вел, по ее словам, «неправильную жизнь». По всей видимости, княгиня осталась довольна результатом – юноша вернулся домой несколько месяцев спустя. Прибегал однажды к этому средству и князь Дмитрий Голицын. Если верить источникам, в итоге все закончилось вполне благополучно. В доме воцарился покой, отношения в семье наладились.
Барский дом долгое время отличался от дома рядового обывателя только размерами – в нем могло быть 2—3 этажа, где внизу располагались хозяйственные постройки, а жилые комнаты и помещения для приема гостей – выше. Говоря о быте князей Средневековья, мы видим даже слово «сени». «Чолхан побеже на сени, – пишет летописец о событиях в Твери в 1327 году, когда русский народ поднялся против пришлого баскака, – князь же Александр Тверской зажже сени отца своего и весь двор… и загоре Шолкан[29] и со прочими татары». Правда, княжеские сени – это крытое большое крыльцо, превосходящие крестьянские и в длину, и в ширину. Увы, о том, как выглядели эти средневековые дома знати, мы имеем представление в основном благодаря раскопкам. В XIV столетии даже княжеские постройки еще возводились по большей части из дерева. А дерево прекрасно горело, о чем мы уже говорили выше.
Слово «терем» встречается тоже в средневековых текстах. Рассказывая о том, как супруга князя Дмитрия Ивановича наблюдала за выступлением русских войск из Москвы в 1380 году, автор упоминает, что находилась княгиня «в златоверхом тереме». По всей видимости, это было очень просторное помещение, потому что княгиня пребывала там с многочисленной свитой.
Интересно, что барская кухня могла располагаться не в самом доме, а в постройке рядом. Это делалось опять-таки во избежание пожара.
Новгородский архиепископ Евфимий в 1442 году предпочел возвести «поварни» из камня. На всякий случай. Известно, что московский пожар 1480 года произошел оттого, что «под стеной градною» находились поварские помещения[30].
Часто богатые дома состояли из нескольких помещений, соединенных между собой переходами, внутренним двориком, отдельной лестницей. По мере того как росла и разрасталась семья, пристраивали дополнительные палаты.
Там, где терем тот стоит,
Я люблю всегда ходить
Ночью тихой, ночью ясной,
В благовонный май прекрасный!
Чем же терем этот мил?
Чем он так меня пленил?
Он не пышный, он не новый,
Он бревенчатый – дубовый!
Ах, в том тереме простом
Есть с раскрашенным окном
Разубранная светлица!
В ней живет душа-девица.
Как-то встретился я с ней —
Не свожу с тех пор очей;
Красна ж девица не знает,
По ком грудь моя вздыхает.
Разрывайся, грудь моя!
Буду суженым не я —
Тот богатый, я без хаты —
Целый мир мои палаты!
Вещун-сердце говорит:
«Жить тебе, детинке, жить
Не с женою молодою —
С чужой-дальней стороною…
Почему же терем у Кольцова бревенчатый, дубовый? Вероятно, его хозяева, хотя и относились к привилегированному сословию, все же не были столь богаты, чтобы позволить себе каменные палаты. Иногда дома строили смешанно: частично из камня, частично из дерева. Только парадные постройки очень зажиточных людей могли быть полностью каменными. Оттого таким торжественным, таким богатым по самому первому виду, был столичный град Петербург, возведенный в начале XVIII века: «старые» города в ту пору еще были часто деревянными. С деревянными же мостами. А там и «береговой гранит», и нарядный Невский…
В поместьях и усадьбах нередко ставили каменный – основной – дом, а вот всевозможные флигели, хозяйственные помещения, конюшни делали по-прежнему из дерева.
Да что там! Царский дворец Алексея Михайловича в Коломенском был построен деревянным. Предшествовали ему дворцы Ивана III, Василия III и Ивана IV. Но в смутные времена не устояли, были сожжены. Царской резиденцией деревянное Коломенское перестало быть только в 1703 году.
Из дерева, да еще в рекордные сроки, был построен и временный Зимний дворец в 1755 году.
Руководили строительством итальянские архитекторы. Днем и ночью, не покладая рук трудились мастера над резиденцией императрицы Елизаветы Петровны. «В шесть месяцев с фундаментов построен и отделан», – гласили «Санкт-Петербургские ведомости» в выпуске от 5 ноября. Чтобы упростить себе работу, разбирали дворец… ненавистной всем Анны Иоанновны. Детали очень пригождались при постройке. Прекрасно зная, что этот новый роскошный императорский дом – всего лишь «гостевая резиденция», на отделку его не пожалели средств. Там были и золоченые панели, и наборный ореховый паркет.
«Вся столярная работа выкрашена зеленым цветом, а панели на обоях позолочены, – записал придворный ювелир Позье, – с одной стороны находится 12 больших окон, потолок расписан эмблематическими фигурами… Есть комнаты для танцев, игры». Праздники во временном Зимнем проводились дважды в неделю! Кстати, в этом пристанище Елизавета Петровна и скончалась – шесть тысяч свечей горели вокруг выставленного в Тронном зале гроба императрицы… Так что в известный нам Зимний переселилась уже Фике: Софья Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, императрица Екатерина II. Да, но вам, наверное, любопытно, где располагался временный деревянный дворец?
Его главный вход находился на Невском (и выступал примерно на 4 метра), ближе к Мойке. Тронный зал находился ближе к Малой Морской. Поварни теснились со стороны Кирпичного переулка, а личные покои государыни – вдоль Мойки. Известно, что там, с видом на реку, на балконе, частенько сиживала и пила чай Елизавета Петровна.
О том, что русские любят строить из дерева, писали и заезжие иностранцы вроде Д. Флетчера. «Деревянная постройка… гораздо удобнее, – говорил он в XVI столетии, – в каменной или кирпичной больше сырости, они холоднее». Немецкий дипломат Иоганн Корб, автор «Дневника путешествия в Московию»[31], соглашался с англичанином: «Дома… по большей части деревянные. Одни только вельможи и богатые купцы живут в домах, выстроенных из камня».
Лес было гораздо проще использовать для строительства. А вот для каменных домов приходилось разрабатывать каменоломни. Белый камень (как мы помним, Кремль в Москве когда-то был белым!) везли из сел Верхнего и Нижнего Мячкова. Постепенно камень стали добывать в Тверском княжестве, во Владимиро-Суздальском, в Нижнем Новгороде. Старицкие каменоломни широко использовались в XIII–XV веках. Понемногу регион добычи расширялся, включая в себя территорию Тулы, Боровска и Калуги. Что важно: добычей камня долгое время занимались только по распоряжению князей или царей. А вот частные каменоломни появились значительно позже. Требовалась для новых домов не только каменная кладка, но и кровельная черепица. Возник спрос на плитку, изразцы. Появились новые методики, новые мастера.
А как же был обустроен терем? Любопытно, но даже у многих русских боярынь долгое время не было… собственной кровати. Спали женщины на лавках и ларях, сундуках с приданым.
Представление о ложе с деревянными столбиками под балдахином – это картинка из европейского Средневековья. К слову, на таких кроватях частенько спали вповалку не только хозяева, но еще их дети и ближайшая прислуга. Потому что топить зимой одно помещение было гораздо выгоднее! Исследовательница английского быта, историк Люси Уорсли в книге «Дом. Интимная история» прямо рассказывает об этом: да, и графини с графами, и графские дети, и гувернантки с лакеями часто устраивались бок о бок. Холод всех равняет!
В русских теремах, где было разделение на женскую и мужскую половины, укладывались почивать иначе. Да еще и следили: не во все дни было желательно, чтобы супруг посещал свою «законную половину».
Например, в XVI столетии в воскресенье, среду и пятницу муж с женой не должны были оказаться в одной постели. Точно такие же правила действовали в дни церковных праздников. Впрочем, перечить мужу не следовало даже в такой ситуации: скорее, осуждался женский интерес. Покладистая и приятная в общении супруга, тихая и разумная хозяйка не забывала, кто в доме господин. Ее уделом оставались дети и хозяйство. А вот остальное ее словно и не касалось:
«Женам несть лепо в мужеские вещи входить»,