«Медовым изобилием» восхищался путешественник Адам Олеарий. В 1639 году он оставил такую запись о своих впечатлениях: «Мед и воск в таком изобилии, что русские, кроме того что потребляют его сами, излишек огромными частями отправляют в чужие земли».
Однако не нужно думать, будто бы в старину использовали только мед диких пчел. Создавать собственные медовые хозяйства, строить улья начали тоже очень давно. Оттого-то ценный продукт обеспечивал тысячи людей, задействованных в его создании, обработке, доставке и продаже.
Как мой садик свеж и зелен!
Распустилась в нем сирень;
От черемухи душистой
И от лип кудрявых тень…
И весь день в траве высокой
Лежа, слушать был я рад,
Как заботливые пчелы
Вкруг черемухи жужжат.
В Византии и Хорезме с интересом приценялись к льняным тканям, которые везли из русского княжества. Один из видов полотна даже получил название «русской ткани». Торговали и ювелирными изделиями, рыбой, которой были богаты полноводные реки, гончарными изделиями и оружием. Местные купцы продавали практически все, что имело спрос: от иголок для рукоделья до скота и древесины. Самыми крупными центрами торговли на Руси оставались Новгород, Киев и Смоленск. Позднее к ним присоединились Чернигов и Полоцк, Торжок и Владимир.
Название города Торжка уже само по себе говорит о ведении торговли. С XII века его называли или Новый Торг или Торжок, что в конечном счете закрепилось и стало официальным именем населенного пункта.
Сложно представить, но нынешний небольшой, провинциальный, уютно-милый Торжок когда-то был важным центром сбыта. Он даже чеканил собственную монету!
Многократно разоренный, сожженный дотла, он тем не менее сохранился до наших дней. При Иване III вошел в состав Московского княжества. А когда построили Петербург, стал настоящим перевалочным пунктом на пути из столицы в Москву.
Кем они были – эти первые русские купцы, что вели дела в Торжке и Новгороде, в Смоленске и Рязани? Вошли ли они в историю?
Конечно, вошли! В былинах сохранилось имя Садко – легендарного героя, который испытал на себе огонь, воду и медные трубы. Был гусляром, а затем стал торговым человеком. Разумеется, история Садко – это вымысел, но в его биографии много черт настоящего купца.
Ну а самым знаменитым купцом русского Средневековья по праву считается Афанасий Никитин[42]. Тот самый, что совершил «Хождение за три моря», добрался до Индии и вернулся обратно.
Он, сын крестьянина, оказался в Индии за тридцать лет до Васко да Гамы. Таким образом, имя Никитина можно смело ставить в ряд самых знаменитых путешественников в мире. Почему его называли Никитин? Все просто: так звали отца Афанасия. Вот и получилось – Афанасий Никитин сын. Именно так величали мужчину в XV столетии. Известно, что в 1468 году он начал свой путь от Спаса Златоверхого, главного собора в Твери, уничтоженного впоследствии в XX веке и восстановленного в XXI. К слову, Никитину в Твери установлен большой и очень красивый памятник – словно купец стоит на носу ладьи и собирается отплыть в дальние края. Правда, в реальности Афанасий отплывал с другого берега Волги.
В такие странствия отправлялись, заранее зная, что они могут растянуться на годы. В отсутствие современной инфраструктуры и мер безопасности каждый купец XV века рисковал возвратиться, когда его дети уже подрастут, или не вернуться вовсе. Грабежи купеческих караванов случались нередко. Афанасий Никитин тоже подвергся нападению в устье Волги. Затем его путь лежал в Дербент, а возле Тарки купцы (наш путешественник был не один) попали в плен.
Освободиться Никитин смог после того, как обратился к московскому послу, Василию Папину. Тот провел непростую дипломатическую игру, прежде чем купцы получили свободу. Существовал для Никитина и риск обращения в чужую веру – на этом очень настаивали его новые знакомые.
«Но Господь Бог смиловался… и не отнял от меня, грешного, своей милости, не повелел погибнуть в Чунере с нечестивыми, – писал Никитин. – Накануне Спасова дня приехал Магмет Хоросанец, я к нему с челобитьем, чтоб похлопотал обо мне, и он поехал к хану и отпросил меня, чтобы в свою веру меня не обращали…»
Еще удивительнее было оказаться купцу в Индии, в стране с «84 верами», как описывал он в своем произведении. И только после он отправился домой. Однако судьбе было угодно, чтобы Афанасий Никитин не добрался до родных мест. Он умер под Смоленском осенью 1474 года. Таким образом, его путешествие растянулось почти на 6 лет.
Купцы, сопровождавшие его, сохранили рукопись Никитина, и она была внесена в Летописный свод 1489 года. Затем попала еще в две летописи. Благодаря этому мы и сейчас можем прочесть о странствиях нашего знаменитого русского путешественника.
Фамилия Афанасия, как было сказано выше, была в целом и не фамилией в нашем современном понимании, а отчеством. Рядовое явление для выходца из крестьянской среды. Любопытно, что большинство купеческих фамилий сформировались совсем по другому принципу – от прозвищ. Носители фамилий Востроглазов, Переметный, Шумов наверняка удивятся, если узнают, что обрести их помогли прозвища далеких предков. В произведении «В лесах» Павла Ивановича Мельникова-Печерского есть персонаж, которого все называли Лохматый. Превратившись в купца, бывший крестьянин записался как… Лохматов.
Некоторые фамилии так привычны нашему слуху, что уже и не определишь, откуда они взялись. Колчины – в большинстве своем – это потомки тех, чей предок когда-то был хромым. «Колчой» звали хромоногого в средневековой деревне. Сарапульские купцы Смагины вели свой род от очень смуглого предка. Смага – еще несколько столетий назад – синоним «смуглого».
Примерно одна пятая фамилий появилась по профессиональному признаку – Бортников, Свечников, Рогожин, Решетников… Легко было догадаться, чем занимался первый представитель каждого рода. Например, известная московская купеческая династия Гусятниковых пошла от крестьян, которые занимались разведением гусей. Калачниковы или Калашниковы – очень распространенная фамилия в городах Кимры и Торжок – от тех, кто пек калачи. Седельниковы из Кашина прославились тем, что делали превосходные седла, а Сыромятниковы из Ржева выделывали кожи.
Гораздо реже использовали географические названия: селение или город могли уже отображаться в чьей-то дворянской фамилии. Хотя фамилии Веневитиновых или Ельцовых в купеческой среде тоже встречались. Иногда называться решали по фамилии человека, которому прежде служили. Так произошло с работником купца Ершова из Твери – выбился в люди, завел свое дело и в купечество записался… тоже Ершовым. В знак уважения? Или попросту пришла на ум первая купеческая фамилия, которая была ему знакома? Кто знает.
Итак, в XVI столетии на Руси сформировалась гостиная сотня. В отличие от гостей они не могли выезжать за границу свободно, но зато имели право передавать звание по наследству. Гости стояли на ступеньку выше. Если члены гостиной сотни показывали себя наилучшим образом, то царской жалованной грамотой могли перейти в категорию гостей.
Суконная сотня находилась еще на ступень ниже, чем гостиная. Все – члены и гостиной, и суконной сотни – делились на «статьи». Чем большим имуществом располагал купец, тем выше обозначался его статус: первостатейный. Далее шел среднестатейный, а после уже третьестатейный.
А вот при Петре I начались реформы, которые изменили и жизнь купечества. Торговые люди начали делиться на гильдии. В первую и вторую гильдии входили «регулярные граждане», и опять-таки их положение определялось размахом торговли и имущественными отличиями. С 1742 года в третью гильдию разрешено было записываться «подлым людям».
Несмотря на явно негативное нынешнее звучание слова «подлый», в XVIII столетии в него вкладывали совсем иной смысл. Подлый – находящийся на самой низкой ступени социальной лестницы.
Простой человек, обычный народ. В «Толковом словаре» 1789–1794 годов есть определение подлости – «низкого происхождения, худородный». То есть человек, рожденный от подлых родителей, не был сыном людей сомнительных душевных качеств. Так определяли его социальный статус. А вот в словаре начала XIX века уже имеется уточнение о подлости – качество, достойное презрения: у слова уже явно два значения.
Но при Екатерине II cнова все поменялось: своим манифестом русская императрица поделила население на мещан и купцов. Все, чей капитал не достигал пятисот рублей, автоматически становились мещанами. Те, кто мог подтвердить наличие более солидных средств, – купцами. И их тоже поделили на три гильдии. Однако чтобы попасть в купеческий круг, следовало уплатить взнос. Первая гильдия требовала десять тысяч рублей, вторая – тысячу, третья – пятьсот рублей. Причем суммы возрастали год от года. Внук Екатерины правил в то время, когда за первую гильдию вносили… пятьдесят тысяч!
Зачем это было нужно? Принадлежность к гильдии приносила определенные льготы. Подушную подать уплачивать уже не требовалось. Купцы первой гильдии получали возможность торговать за рубежом. У них имелась паспортная льгота и право покупать морские суда. А вот купцы второй гильдии ограничивались во владении речными судами. Первая и вторая гильдии давали возможность избежать воинской повинности и телесных наказаний (для сравнения, вплоть до 1863 года купцы третьей гильдии могли быть подвергнуты порке). И конечно, играл свою роль высокий статус. Об этом тоже нельзя забывать. Купец первой гильдии – серьезный человек, чье имя вызывает уважение, с кем можно спокойно вести дело. Но всегда была возможность роста и для тех, кто начинал с третьей, низшей ступеньки. Обычно они занимались ремеслами и мелкой торговлей, могли нанимать до тридцати работников. У некоторых были в наличии постоялые дворы, лавки, гостиницы, маленькие питейные заведения.