«А то еще российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать свое благополучие будущего купца или промышленника в самой Москве. Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни… Неказиста жизнь для него. Он сам зачастую ночует с бродягами… Мерзнет, голодает, но всегда весел, не ропщет и надеется на будущее… А там глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже первой гильдии купец. Подождите – его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо… А мы, просвещенные, говорим: «Самодур…» А самодуры тем временем накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, театры… настроили больниц и приютов на всю Москву».
Иногда для старта использовали приданое жены. Бывало, что наемному работнику в большой дворянской усадьбе платили сразу изрядную сумму. Чтобы не потратить деньги, открывали лавку. Случалось, что простому предприимчивому пареньку буквально сваливалось на голову огромное состояние: честно трудился, заслужил одобрение купца-хозяина, а потому позвали его в зятья. Если своих сыновей не было.
В среде купечества оказывались и иностранцы. Приезжали в Россию в надежде разбогатеть и отлично с этой задачей справлялись. Налаживали торговлю и производство, строили дома. И появлялись на городских улицах особняки с итальянским, немецким или английским колоритом.
В селе Студенец Ульяновской области сохранилось несколько прекрасных купеческих домов – на улице Центральной до сих пор выстроены в ряд особняки XIX века. В них та же примета торговых людей: снизу располагались разнообразнейшие лавки, выше жили хозяева. Стоят в Студенце и одноэтажные дома, и практически полностью не изменившиеся. В некоторых облик преобразовался: по центру сделан вход, а прежде там смотрело на улицу окно.
Одним из самых узнаваемых в Екатеринбурге по праву считается бывший дом купца Севостьянова. Удивительное строение в готическом стиле! Построено было еще в начале XIX столетия, а затем поменяло хозяев (владельцем стал Николай Иванович Севастьянов) и было обновлено архитектором Александром Падучевым. Этот дом – прелестный особняк на углу улицы, с характерным для готики устремлением ввысь, ажурными украшениями, чугунной решеткой… И совсем иная – усадьба Тарасова, в том же городе. В 1837 году почетный гражданин города приобрел участок с домом и развернул строительство: придал дому черты классицизма, добавил интересные, выбивающиеся из стиля элементы и даже обустроил набережную перед домом. Был небольшой особняк – стало целое городское имение, демонстрирующее достаток его владельца.
А вот екатеринбургский дом мукомола Евгения Первушина, на современной улице 8 Марта, использовался как доходный, а не как резиденция купца. Нам, нынешним, он любопытен даже не тем, что является одним из примеров купеческого домовладения, а что в нем во время войны жил знаменитый диктор Юрий Левитан.
Голос Левитана был голосом победы – он сообщал по радио о событиях на фронте во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Так что на особняке Первушина сейчас имеются две мемориальные таблички: одна рассказывает историю дома до XIX века, вторая – о ярком представителе века XX.
Так и дом купца Батюшкова в Омске запомнился всем в первую очередь из-за яркого временного жильца – Александра Колчака. Особняк и сейчас существует на Иртышской набережной.
В самом начале XX века местный богач выстроил этот великолепный дом за чугунной оградой. Уверяют, что в нем была идеальная вентиляция, а еще потолки разной высоты и особое расположение комнат – по сторонам света. Вышло так, что в резиденции Батюшкова в годы Гражданской войны квартировал Колчак. Поскольку Омск на короткое время стал неофициальной русской столицей, купеческий дом превратился в «Кремль» для адмирала. Правда, для строения это вышло боком – на Колчака покушались, и особняк пострадал во время взрыва. Позже его отреставрировали, а в наше время открыли центр изучения истории Гражданской войны. Колчак и по сей день присутствует в этом доме, только уже в виде восковой фигуры.
Уверяют, что современный бледно-оранжевый цвет дома полностью соответствует замыслу владельца Батюшкова в начале ХХ века. Так и замоскворецкому особняку купца Тугаринова в Москве вернули изначальный сиреневый оттенок. Дом удивительно красив! Возведенный в 1866 году, он похорошел при новых хозяевах в конце века: обзавелся башенкой, полукруглыми окнами в стиле барокко; с лепниной и львом на фасаде, он и сейчас неизменно привлекает внимание. В этом старом купеческом особняке некоторое время располагалось посольство Танзании.
Но далеко не все особняки купеческого сословия остались в первозданном виде. В соответствии с веяниями новых эпох с них сбивалась лепнина, менялась штукатурка, убирались балконы и расширялись оконные проемы. Так и прелестный трехэтажный особняк купца Терентьева в Петровском переулке нынешней столицы в 1930-е годы надстроили двумя этажами. Получилось нелепое нагромождение: снизу очаровательный модерн, сверху – нечто безликое и серое.
Иногда дворянские гнезда становились купеческими домами. Так случилось с московской усадьбой княгини Волконской на Пречистенке. Сначала участком земли в самом центре владела аристократическая семья, а затем, в 1883 году, он перешел в собственность купцов Истоминых. А те, желая ни в чем не уступить состоятельным соседям, взялись за основательное преобразование дома. Средства на это имелись: Истоминым принадлежала Голутвинская ткацкая мануфактура с тысячью рабочих, и купцы принадлежали к высшей, первой гильдии. Особняк прекрасно вписался в облик улицы и частенько открывал свои двери для посетителей и для просителей. Истомины, как и все очень богатые люди того времени, не жалели средств на благотворительность.
С большим шиком подъезжал к своему дому в Перми купец Сергей Грибушин. В конце XIX века он был владельцем не только великолепного дома в стиле барокко, но и первого в городе автомобиля. «Чайный король» мог себе позволить такие траты.
Дом был задуман, как настоящий дворец: с фасадом, богато украшенным лепниной, с просторными залами, совсем в дворянском вкусе. Первое, на что обращаешь внимание, попадая внутрь, – роскошь убранства и тонкий вкус. Бело-голубой дом, как классическая фарфоровая ваза, кажется хрупким и очень изысканным. Пилястры, плафоны, напольные вазы, растительный лепной орнамент и головки ангелов – все это отсылало и ко временам Античности, и к классическим дворцам столичной знати. Грибушин создал на пермской земле дом, который ничуть не уступал резиденциям Урусовых или Белосельских-Белозерских. Когда наступила революция, семья уехала за границу, а в доме устроили военный госпиталь. Побывал он и детской больницей, а затем его передали научному центру Академии наук. А дом купчихи Воронковой в Камышлове побывал театром «Иллюзион». Здание с шестью колоннами вмещало в себя несколько сотен человек сразу.
Построили его в 1874-м. Воронковы были хорошо известны на Урале – они занимались производством сельскохозяйственных орудий, которые возили на промышленные выставки. В 1896 году Алексей Васильевич Воронков даже удостоился похвального листа за представленное оборудование. Супруга купца и сама не сидела без дела – она держала магазины, торговала обувью, канцелярскими принадлежностями и скобяными изделиями. В сознании обывателя часто есть такая установка: купцы – это непременно суровые люди с длинными бородами, жены которых находятся словно в тени. Занимались домашними делами и практически ни в чем не участвовали. Однако это утверждение далеко от истины! В России XIX века в руках женщин-купчих находились крупнейшие предприятия. И о них мы поговорим в следующей главе.
Глава 3. Нежные ручки железных купчих
В двадцать первый день месяца ноября 1538 года в Великом Новгороде освятили церковь в честь святого великомученика Феодора Стратилата. Была она деревянной, с трапезной и появилась на средства Елены Ильиной Торокановой (так указано в источнике), вдовы «московского гостя». Это одно из первых упоминаний самостоятельных деяний женщин из торгового сословия.
Сразу становится очевидно: Елена Ильинична (Ильина – вовсе не фамилия, так писали отчества в XVI веке) могла распоряжаться деньгами, имуществом и даже удостоилась отдельного рассказа о себе. По всей видимости, личностью она была незаурядной.
Деятельные вдовы на Руси – явление вовсе не единичное. Женщины из купеческих семей были вынуждены подхватывать дело после смерти мужей и отцов, чтобы не остаться без средств к существованию. Промотать накопленное – быстро и несложно. Такие случаи тоже бывали.
Но все-таки изрядная часть купеческих вдов в короткие сроки учились вести торговлю, определять качество товара и грамотно распоряжаться деньгами.
У некоторых из них такой навык был с детства, если они сами происходили из семей купцов. Даже если девочек не учили этому специально, вся обстановка, окружавшая их, разговоры, которые они слышали с юных лет, давали им определенное представление о мире торговли.
Среди тех, кто снабжал русскую армию лошадьми и повозками в XVII веке, оказались уже несколько женщин: «Федотова жена Колачникова с детьми», «Офонасьевская жена Твердикова», «Микиткина жена Ларионова». В том же столетии дома знати делились на женскую и мужскую половины, поэтому, чтобы показать потенциальным покупательницам новые ткани или причудливые резные ларцы с зеркалами, купцам требовался «женский персонал». Посторонние мужчины не имели доступа на половину боярыни или царицы. А вот купчиха, купеческая вдова или жена, имела возможность пообщаться со знатными женщинами. При удачном стечении обстоятельств они становились ее заказчицами. Иногда купчиха только сбывала товар, часто привозимый из-за границы. Порой она представляла продукт собственного производства: рубашки из тонкой ткани, сапожки, туфли, платки или кружева. Торговка, которой доверяли, чьими услугами уже воспользовались и убедились в их качестве, могла стать посредницей между боярыней и другими купцами. Поэтому умение вести переговоры среди купеческих жен очень ценилось.