– Тогда я его убила, – говорю я.
Эли, еще раз украдкой взглянув на удостоверения личности, потрясенно смотрит на меня.
– Он утонул, – сказал Эли.
– Только потому, что я утопила его.
Я удерживаю его поразительное внимание, когда описываю события той ночи, подробно рассказывая каждый шаг моего преступления.
– Почему ты говоришь мне это сейчас? – спрашивает Эли.
– Потому что иначе ты не поймешь смысл всего остального, – говорю я.
Все остальное – это то, что происходит на озере Грин. Опять же, ни одна деталь не упущена, и ни одна крупица моего плохого поведения не упущена из виду. Я надеялась, что, признавшись во всем, я почувствую себя такой же очищенной, как грешник после исповеди. Вместо этого я чувствую только стыд. Я совершила слишком много ошибок, чтобы винить только Лена.
Эли слушает непредвзято. Перейдя к части о том, как Лен завладел телом Кэтрин, я говорю:
– Ты был прав. Что-то обитало в озере. Я не знаю, во всех ли водоемы такое существует, или только в озере Грин, или это что-то особенное в Лене. Но это правда, Эли. И это происходит прямо сейчас.
После этого он ничего не говорит. Он просто встает, выходит из гостиной и идет туда, где Лен. Их голоса доносятся до меня, слишком тихие, чтобы их можно было разобрать.
Проходит десять минут.
Потом пятнадцать.
Эли разговаривает с Леном двадцать минут. Часть времени я сидела, вслушиваясь, но прошло уже достаточно долго времени, чтобы забеспокоиться, что он мне не верит. Или, что еще хуже, верит в любую ложь, которую ему говорит Лен.
Я задерживаю дыхание, когда Эли, наконец, возвращается в комнату и садится.
– Я тебе верю, – говорит он.
– Я… – я изо всех сил пытаюсь говорить, чувствуя одновременно волнение, удивление и облегчение. – Почему? Я имею в виду, что тебя убедило?
Эли вытягивает шею, чтобы бросить взгляд в дальний угол, где Лен.
– Она… извини, он… признался.
Это слово – он – говорит мне, что Эли серьезен. Знание того, что он верит мне, приносит мне облегчение, и в эту минуту я бы упала в обморок от измождения, если бы не последнее, что мне нужно было сказать ему.
Мой план на будущее.
Опять же, я пошагово объясняю ему все, отвечая на все вопросы Эли и обращаясь к каждому из его беспокойств.
– Это единственный способ, – говорю я ему, когда закончила говорить.
В конце концов, Эли кивает.
– Я полагаю, что да. Когда ты планируешь это сделать?
Я поворачиваюсь к окну и с удивлением понимаю, что, пока я разговаривала с Эли, а он разговаривал с Леном, буря ушла. Порывы ветра больше не бьют окна, а дождь не барабанит по крыше. На их место приходит безмятежная тишина, которая всегда следует после бурной погоды, как будто воздух, забулькав и заревев до изнеможения, теперь сделал долгий, спокойный выдох. Небо, когда-то такое темное, теперь стало мутно-серым.
Рассвет уже в пути.
– Сейчас, – говорю я.
В гостиной мы с Эли стоим перед Леном, который все еще пытается притвориться, что ему все это надоело. Тому Лену это могло бы сойти с рук. Новому Лену, с изысканно выразительным лицом Кэтрин, это с рук не сойдет. Любопытство проглядывает сквозь его нетерпеливое выражение лица.
– Скажи мне, куда ты скинул тех девушек, – говорю я, – и я тебя отпущу.
Лен оживляется, его притворная скука мгновенно исчезает.
– Вот так просто? В чем подвох? Должно быть что-то.
– Ничего. У меня нет выбора для маневров. Я не могу убить тебя, потому что это будет означать убийство Кэтрин. И я не могу держать тебя связанной вот так вечно. Как и Том Ройс, я могла бы попробовать. Цепь есть в подвале. Накормить тебя и купать. Но все больше людей начнут искать Кэтрин, и это будет лишь вопросом времени, когда они найдут тебя.
– И ты отпустишь меня на все четыре стороны?
– Чем дальше ты уйдешь, тем лучше, – говорю я. – Ты можешь попытаться какое-то время пожить, как Кэтрин Ройс, но я подозреваю, что это будет чрезвычайно сложно. Она довольно известна. Ее четыре миллиона подписчиков в Instagram легко выделят ее из толпы. Мой совет: измени свою внешность и уходи как можно дальше и как можно быстрее.
Лен обдумывает это, несомненно, принимая во внимание препятствия, связанные с началом новой жизни в новом месте в очень узнаваемом теле.
– И ты готова мне помочь?
– Я могу только подбросить тебя до пристани Ройсов, – говорю я. – После этого ты предоставлен сам себе. Что ты будешь делаешь дальше, меня не касается.
– Так и должно быть, – говорит Лен. – Я бы мог создать тебе много неприятностей. Ты знаешь, на что я способен.
Если его цель состоит в том, чтобы вывести меня из себя, это не срабатывает. Я предполагала, что он сделает такую угрозу. Честно говоря, я была бы в шоке, если бы он этого не сделал.
– Это риск, на который я должна пойти, – говорю я. – Это не идеальный вариант. Но это единственный вариант. Для нас двоих.
Лен смотрит на Эли.
– Он остается здесь.
– Я уже сказала ему это.
Хотя я бы хотела, чтобы Эли был рядом со мной во время моего запланированного действия, мне нужно, чтобы он пошел в дом по соседству и отвлек Буна. Последнее, чего я хочу, это чтобы Бун увидел меня и кого-то, кого он считает Кэтрин, на озере.
Он определенно попытается остановить меня.
Как и Эли, если бы он не знал, что я на самом деле запланировала.
– Мы будем вдвоем, – говорю я Лену.
Он сияет.
– Как я всегда и хотел.
Прежде чем мы уходим, я складываю водительские права и пряди волос Меган, Тони и Сью Эллен обратно в носовой платок и заставляю Эли взять их с собой.
– Если я не вернусь, отдай это детективу Вилме Энсон, – говорю я, записывая ее имя и номер телефона. – Скажи ей, что они от меня. Она знает, что с ними делать. И что они означают.
– Ты ведь собираешься вернуться, да? – спрашивает Эли.
Я отвечаю, как я надеюсь, правдоподобно:
– Конечно.
С помощью Эли я освобождаю Лена. Как только он встает, мы связываем его запястья, чему он сопротивляется.
– Я думал, ты меня отпускаешь.
– Отпущу, – говорю я. – После того, как ты покажешь мне, куда именно ты скинул этих девушек. До тех пор веревки остаются на твоих руках.
После этого Лен замолкает, оставаясь немым, пока мы провожаем его на заднее крыльцо. Одеяло с лодки свалено в одно из кресел-качалок. Я беру его и набрасываю Лену на плечи. Хоть это и не совсем маскировка, надеюсь, Буну будет немного сложнее увидеть, кто со мной в лодке, если Эли не сможет его отвлечь.
Мы втроем маршируем по ступеням крыльца, по траве и к пристани. Признаки недавно прошедшей бури повсюду. С деревьев опали осенние листья, которые теперь устилают землю оранжевыми и коричневыми пятнами. Большая ветка, сломанная ветром, лежит поперек одного из адирондакских стульев у костра.
Само озеро вышло за берег, вода скапливается в траве вдоль берега и местами покрывает причал. Лен плещется в воде, заметно пружиня в шаге. У него вид заложника, который знает, что его вот-вот освободят.
Я с нетерпением жду момента, когда он поймет, что этого не произойдет.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спрашивает Эли.
– Нет, – говорю я. – Но я уверена, что мне нужно сделать это в одиночку.
Эли настаивает на том, чтобы обнять меня, прежде чем позволить мне сесть в лодку. Объятие такое крепкое, я думала, он никогда не отпустит. Пока это продолжается, я шепчу ему на ухо:
– Расскажи Марни и моей матери всю правду. Как бы там ни было, им будет легче все это пережить, если они будут знать правду.
Он отстраняется и вглядывается в мое лицо, его собственные черты тускнеют, когда он понимает, что я не собираюсь следовать плану, который изложила для него.
– Кейси, что ты собираешься делать?
Я не могу сказать ему. Я знаю, что он попытается отговорить меня от этого – и, скорее всего, у него это получится. Риск, на который я не желаю идти. Я достаточно долго избегала расплаты за свои грехи. Теперь пришло время искупить вину.
– Скажи им, что я извиняюсь за то, что заставила их терпеть мои выходки, – говорю я. – И что я люблю их и надеюсь, что они смогут меня простить.
Прежде чем Эли успевает возразить, я чмокаю его в щеку, вырываюсь из его объятий и сажусь в лодку.
Последнее, что я делаю перед тем, как оттолкнуться от причала и запустить мотор, – это высвободить конец веревки на форштевне лодки. К другому концу веревки все еще прикреплен якорь.
Мне это понадобится позже.
Мы отправились в путь незадолго до восхода солнца, когда над набухшим от дождя озером клубился туман. Туман такой густой, что кажется, что мы в облаках, а не на воде. Наверху предрассветная серость начинает краснеть. Все так красиво и умиротворенно, что я позволяю себе забыть о том, что собираюсь сделать, хотя бы на мгновение. Я поднимаю лицо к небу, чувствую на щеках холод нового дня и вдыхаю осенний воздух. Когда я готова, я смотрю на Лена, сидящего впереди лодки.
– Где? – говорю я.
Он указывает на южную оконечность озера, и я включаю двигатель. Я держу его на низком уровне. Медленное скольжение по воде вызывает у меня головокружительное ощущение дежавю. Ситуация такая же, как при первой встрече с Кэтрин, вплоть до одеяла на ее плечах. Все это становится еще более сюрреалистичным, если знать, что ничто, даже сама Кэтрин, не осталось прежним.
Я тоже изменилась.
Я трезва, для начала.
Освежающий сюрприз.
И еще есть тот факт, что я больше не боюсь. Ушла женщина, которая так боялась разоблачения своей темной тайны, что не могла уснуть без стакана или трех.
Или четырех.
Свобода, которую я так хотела, наконец-то приходит. С ней приходит и ощущение неизбежности.
Я знаю, что будет дальше.
Я готова к этому.
– Я удивлен, что ты еще не спросила меня, – говорит Лен, повышая голос, чтобы его было слышно сквозь булькающий гул мотора.
– Что?
– Вопрос, который, как я знаю, был у тебя на уме. Все это время ты задавалась вопросом, собирался ли я когда-нибудь убить тебя, пока был жив. И ответ – нет, Си. Я слишком любил тебя, чтобы даже думать об этом.