Брайс передернуло. Выходит, Астроном говорил правду о множестве мистиков у астериев.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– А как ты думаешь, почему после событий весны мы оставили тебя в живых? Ты – ключ, позволяющий снова открыть двери между мирами. Ты исправишь оплошности безмозглых принцесс, допущенные пятнадцать тысяч лет назад.
– Ни за что.
– А твои истинная пара и брат тоже здесь?
– Нет.
– Ты очень похожа на Данику, – засмеялся Ригелус. – Такая же прирожденная врунья.
– Я принимаю это за комплимент. – Брайс дерзко тряхнула головой. – Ты знал, что она догадывалась о вашей истинной сути.
– Естественно. Дар ищейки побудил ее начать поиски правды. Я говорю не о телесной силе, а о магии такого уровня, который не должен встречаться у оборотней. Она умела выискивать оборотней со странными способностями.
Таких, как Зофи. И Баксиан. Он считал, что Даника его нашла путем исследования родословной. Но может, она и его почуяла?
– Это подсказало ей идею изучить и свою родословную… вплоть до появления первых оборотней на Мидгарде. Ей хотелось узнать, откуда проистекают ее магические способности. И постепенно она начала вынюхивать правду.
– Знаешь, с меня хватило пространных монологов Микая. Давай ближе к сути.
– Потерпи немного. Скоро мы доберемся до сути, – снова засмеялся Ригелус. – Даника поняла, что оборотни являются фэйцами.
– Что? – опешила Брайс.
– Фэйцами другой породы, не твоей. Твоя порода обитала на прекрасной зеленой земле, богатой магией. Если тебе интересно, твой род Звезднорожденных происходит с небольшого острова в нескольких милях от континента. Но если на континенте существовали разные климатические зоны и день чередовался с ночью, на острове почти постоянно царили прекрасные сумерки. Только немногие из живших там фэйцев были способны переходить из человекоподобного облика в звериный и обратно. Мидгардские оборотни были фэйцами из другого мира. В том мире все могли превращаться в зверей и птиц. Оттуда же произошли и русалы. Возможно, когда-то они были похожи на твою породу фэйцев, но слишком долго жили в водной стихии, и это повлияло на особенности их магии.
– У них нет заостренных ушей.
– Это мы постарались. За несколько поколений их заостренные уши исчезли.
Остров, где почти постоянно царят сумерки. Родина далеких предков ее фэйской ветви… Земля Сумерек.
– Правда Сумерек, – выдохнула Брайс.
Даника говорила об этом с Зофи, имея в виду не только название двери в астерийском архиве.
Ригелус не ответил. Брайс не знала, как относиться к услышанному, но спросила:
– Зачем вам понадобилась ложь, что оборотни – особая порода?
– А ты представь: две породы фэйцев. Обе обладают сильными магическими дарами. Они были идеальной пищей. Мы не могли им позволить объединиться против нас.
– И потому вы натравили их друг на друга. Сделали враждующими породами.
– Да. Оборотни легко и быстро позабыли, кем когда-то являлись. Они охотно стали нам служить и выполнять наши приказания. Они командовали нашими армиями. И до сих пор командуют.
Нечто подобное говорил и предводитель вальбарских волков. Волки позабыли, кем когда-то являлись. Даника об этом узнала. Узнала, что оборотни когда-то были фэйцами. Они и остались фэйцами, только другой породы.
– А Проект Турр. Почему Даника так им заинтересовалась?
– До Даники они были последними, кто слишком близко подобрался к правде о нас. Для них это плохо кончилось. Полагаю, прежде чем начать действовать, Даника хотела узнать об их ошибках.
– Она намеревалась всем рассказать о том, кто вы на самом деле.
– Возможно. Но она знала, что спешить не надо. Свои действия она начала с Офиона. Ее исследование родословных и происхождения оборотней, ее догадки, что оборотни – тоже фэйцы, но из другого фэйского мира… все это было довольно важно для мятежников. И они свели ее с одним из наиболее талантливых своих агентов – с Зофи Ренаст. Насколько могу судить, Данику очень заинтриговала сама Зофи и ее магические дарования. Но у Зофи была своя теория об энергии. Эту теорию она строила на своих дарованиях буревестника, используя первосвет. Неприметность Зофи была Данике только на руку. Сама Даника сразу бы бросилась в глаза, а человеческая женщина, работающая в архиве, не привлекала к себе внимания. И потому Даника отправила ее добывать сведения. У вас это называется тайными действиями.
Появление Зофи в астерийском архиве было колоссальной ошибкой.
– В какой-то момент один из наших мистиков уведомил нас об этом, сумев проникнуть в разум какого-то высокопоставленного офионского командира. И тогда мы решили слегка дернуть за ниточки. Навели Микая на синт, а это, в свою очередь, навело его на Данику.
– Нет, – едва слышно прошептала Брайс.
– Думаешь, Микай действовал самостоятельно? Он был дерзким, высокомерным типом. Мы лишь подтолкнули его в нужном направлении, и он убил Данику. Он и понятия не имел, что выполняет наш приказ. Но все прошло так, как мы планировали. Он уже давно нарушал наш покой, за что в конце концов и поплатился. Благодарю тебя за то, что избавила нас от него.
Брайс вскочила со стула. Оберегая свою тайну, астерии убили Данику. Она разорвет их в клочья.
– Можешь попытаться сбежать, – сказал Ригелус. – Для очистки совести.
Прежде чем Ригелус успел сказать еще что-то, Брайс телепортировалась обратно в нишу. Магическая сила Ханта быстро гасла в ней, как фитиль догорающей свечи.
Рунна в нише не было. А Хант…
Он стоял на коленях. Рядом, на каменном полу, валялся шлем Умбры Мортиса. Его руки были заломлены за спину и стянуты горсианскими кандалами.
Хант неистово, с мольбой взглянул на нее, но Брайс не успела ему помочь. Холодный камень сомкнулся и вокруг ее запястий, а сама она оказалась лицом к лицу с ухмыляющейся Гарпией.
Тарион попытался убежать. Боец внутри механокостюма громадной винтовкой преградил ему путь.
– Пора тебя поджарить, рыбка, – улыбнулся мятежник.
– Попробуй, – огрызнулся Тарион.
Он успел отпрыгнуть раньше, чем выстрелила пушка-винтовка. Там, где он только что стоял, дымилась груда мусора. Выстрел опалил даже бетонный пол.
– Беги! – снова крикнул Кормак.
Пиппа выстрелила еще раз.
Повернувшись, Тарион увидел, как авалленский принц рухнул на колени. В груди его зияла дыра.
Он не может убежать отсюда без Кормака. Нельзя оставлять принца здесь. Горсианские пули не дадут Кормаку справиться с ранами. Скорее всего, ему, еще живому, отрежут голову. Но если Тарион задержится здесь и не погибнет…
У него оставалось четыре часа – предельный срок без погружения в воду. Мятежники воспользуются этим. Пусть он продал свою жизнь Королеве Змей, но жить без плавников… Он не был готов расстаться с этим куском души.
Глаза Кормака искрились огнем. «Беги!» – говорил его взгляд.
И Тарион побежал.
Боец внутри механокостюма выстрелил опять. Тарион свернулся клубком и прокатился между тяжелыми металлическими ногами, затем, вскочив, помчался к пролому, проделанному механокостюмом в стене. Оттуда, пробивая струи дыма, лился солнечный свет.
Невидимый поводок Королевы Змей, оканчивавшийся в груди Тариона, нашептывал ему: «Глупец, поскорее добирайся до воды, а потом возвращайся ко мне».
Выбравшись наружу, Тарион все же рискнул оглянуться. Механокостюм надвигался на Кормака. Рядом шла Пиппа с торжествующей улыбкой. А за ними тянулись ряды наполовину готовых механокостюмов. Идеальных машин для убийства, которым все равно, на чьей стороне сражаться.
Кормак поднял окровавленную руку и махнул за спину Пиппы. Мятежница остановилась, обернулась и увидела в дальнем конце коридора пять светящихся существ.
Астерии. Они все-таки явились.
В этот момент Кормак целиком превратился в огненный шар.
Первой огонь поглотил Пиппу. Затем бойца, заживо сгоревшего в механокостюме.
Огненный шар грозно гудел и разрастался. Тарион побежал дальше, хотя любопытство подзуживало его остановиться и посмотреть, не поглотит ли огонь Кормака и астериев.
Повинуясь невидимому поводку, Тарион выскочил на открытое пространство. Целью его были вода и Вальбара. Охранники-волкожутни, бегущие к зданию лаборатории, казалось, его не замечали. Отчаянно выли сирены. В небо поднимались столбы белого света – гнев астериев.
Тарион достиг деревьев и побежал дальше. Хорошо бы подвернулась машина, даже если придется ее угнать или приставить пистолет к голове водителя.
Он уже находился в полумиле от лаборатории, когда здание взорвалось целиком, уничтожив Кормака, механокостюмы и мятежников.
Рунн распластался на полу камеры, испытывая боль в каждой части избитого тела. Мордок окружил его волкожутнями. Теперь Рунну уже не помогут никакие тени. Ищейка Мордок мгновенно его учует.
Неужели Ясный День его предала? Соврала, будто ее схватили, чтобы заманить его в логово астериев. А он оказался настолько слеп, непростительно слеп, и теперь…
Дверь в камеру, находящуюся глубоко в подземелье астерийского дворца, открылась. Рунн, прикованный горсианскими кандалами к стене, поднял голову и чуть не закричал от ужаса. В камеру втолкнули Брайс, с совершенно белым лицом, и Аталара. На обоих тоже были горсианские кандалы.
Гарпия подтолкнула Аталара. Ангел оскалил зубы. В дверном проеме камеры стоял улыбающийся Мордок. Рунн не сомневался: Лань тоже где-то поблизости. Разбираться с ними наверняка поручили ей.
Ни Аталар, ни Брайс даже не пытались сопротивляться. Как и Рунна, обоих приковали к стене. Брайс трясло. От страха или от гнева, Рунн не знал.
Он выдержал взгляд Мордока. Пусть волкожутень видит, с кем связался.
– Как ты узнал, что я здесь появлюсь? – спросил Рунн.
Командир волкожутней оттолкнулся от железного косяка. Жестокость ощущалась в каждом его движении.
– Потому что так запланировал Ригелус. До сих пор не верится, как глупо все вы угодили в приготовленную ловушку.