Брайс выразительно посмотрела на Ханта. «Ты тоже», – говорил ее взгляд.
Хант кивнул, поняв ее жест. Снова глотнул кофе. Видно, ему требовалось взбодриться.
– Рандалл в панике, – прошипела Эмбер.
– Рандалл или ты? Насколько помню, отец знает, что я могу постоять за себя, – с невольной резкостью ответила Брайс.
– Ты играешь с фэйцами королевских кровей, которые обхитрят тебя на каждом шагу. Наверное, они предвидели, что ты будешь молчать.
У Брайс заверещал телефон. Она сбросила входящее сообщение. Хвала Урде.
– Мама, я ценю твое доверие. Но сейчас мне нужно идти. У меня важная встреча.
– Не пытайся меня…
– Мама, послушай. – Ей было не остановиться, не сдержать поднимающуюся силу. Ее тело замерцало, словно она была котлом с кипящим звездным светом. – У тебя нет права голоса в том, что я делаю или не делаю, и, если тебе хватит сообразительности, ты будешь держаться от моих дел подальше.
Телефон молчал. Хант и Итан тоже молчали. Речь Брайс лилась неудержимо:
– Ты даже не представляешь, через что я прошла, с чем столкнулась и с чем сталкиваюсь сейчас. Но должна тебе сказать: эта мнимая помолвка не имеет ничего общего с прочими моими делами. Так что оставь свои волнения.
Матери и Рандаллу незачем знать, как она расправилась с Микаем. Она не могла рисковать, рассказав им.
Опять пауза. Потом мать сказала:
– Я чувствовала, что ты не просто так спровадила нас ни свет ни заря. Брайс, я хочу тебе помочь…
– Спасибо за чувство вины. Ты мастерски умеешь его вызывать.
Она буквально видела, как мать оторопела.
– Прекрасно. Если тебе что-то понадобится, мы в твоем распоряжении… ваше высочество.
Брайс начала отвечать, но мать отключилась. Брайс медленно, словно механическая кукла, закрыла глаза. В напряженной тишине прозвучал вопрос Ханта:
– Кормак приходил к тебе в архив?
Брайс снова открыла глаза:
– Только чтобы потрахать мне мозги.
Хант напрягся.
– Всего лишь мозги, – добавила Брайс.
– Почему ты мне не рассказала? – насторожился ангел.
– Потому что вскоре после его ухода мне позвонила Селистена и попросила явиться за тобой в подземелье… Избавь меня от всяких штучек мужчины-собственника, – предупредила она, оскалив зубы.
– Ты вольна скрывать такие вещи от родителей, но не от меня. Мы же команда.
– Я совсем забыла. Ничего страшного не случилось.
– Ладно. – помешкав, Хант поднял руки. – Пусть будет так. Извини.
Брайс уловила недоумение Итана. Волк пристально смотрел на нее.
– Хант тебе расскажет о моих радостных новостях. – Она посмотрела на часы. – А у меня действительно встреча, и мне надо одеться.
Хант вопросительно посмотрел на нее, однако Брайс молча ушла к себе.
Спустя час она вышла из комнаты, успев принять душ и одеться для работы. Хант к тому времени уже был в своей форме Тридцать третьего легиона.
Итан отжимался на полу перед телевизором. Брайс позавидовала изумительной легкости его движений.
– Я вернусь к полудню, когда появится Тарион. Ешь все, что найдешь в холодильнике. Если что-то понадобится, звони.
– Спасибо, мамочка, – ответил Итан, не прекращая отжиманий, на что Брайс показала ему язык.
Она открыла дверь и, прежде чем выйти на площадку, прикрепила поводок к ошейнику Сиринкса. Вчера ей было одиноко без химера. Может, она даже чуть ревновала зверюшку к Итану. Сегодня присутствие Сиринкса будет очень даже нелишним. Пусть укусит принца Кормака за задницу, если тот снова припрется.
Подошел лифт. Из квартиры выскочил Хант. Все мышцы в теле Брайс завибрировали, словно наэлектризованные. Неужели кабина всегда была такой маленькой? Или крылья ангела за ночь выросли?
– Почему у нас с тобой сплошные странности? – спросил Хант.
Не нашел лучшего времени. Ей и так паршиво.
– Разве у нас странности?
– Не играй в дурочку. Вспомни, вчерашний вечер был более чем странным. Да и сегодняшнее утро тоже.
Брайс привалилась спиной к стенке кабины.
– Извини, – только и могла она сказать. – Извини.
– И все-таки когда ты собиралась мне рассказать о визите Кормака в архив? Что вообще он говорил?
– Что мы с тобой – парочка неудачников, а я – избалованная девчонка, которая так и не стала взрослой.
– Он до тебя дотрагивался?
По крыльям Ханта заскользили молнии. Освещение в кабине замигало.
Не успела Брайс ответить, как кабина остановилась на первом этаже. Они молча прошли мимо консьержа Маррина – оборотня-медведя. Он приветливо им помахал.
– Успокойся. Он меня пальцем не тронул, – сказала Брайс, когда они с Хантом вышли на жаркий, залитый солнцем тротуар. – Кормак – обыкновенный лицемер. В городе их что-то много развелось.
Она указала на небо, полное ангелов, летящих в сторону Центрального делового района, где возвышалось внушительное здание Комитиума. Украшений в честь Селистены стало еще больше.
– Никаких потасовок сегодня. Договорились?
– Постараюсь.
Они дошли до угла, где Брайс нужно было поворачивать направо, а Ханту – налево.
– Хант, я серьезно. Никаких потасовок. Нам нужно сидеть тихо.
Особенно сейчас. С недавних пор они оказались слишком близки к Офиону, а это вовсе не способствовало спокойствию.
– Обещаю, но только если ты позвонишь мне сразу же, если принц Придурок снова заявится.
– Хорошо. А ты сообщи, если Тарион вдруг тебе позвонит. Или если что-то узнаешь об…
Брайс оглянулась по сторонам. На каждом приукрашенном столбе, на каждом доме торчали камеры. Она не могла произнести вслух имя Эмиля.
Хант напрягся и подобрал крылья:
– Нам надо об этом поговорить. Я…
Его глаза потемнели. У Брайс защемило сердце. Она знала, какие воспоминания нахлынули на Ханта. Но наконец-то. Этого разговора она давно ждала.
– Брайс, я знаю, ты хочешь помочь, и это похвально. Однако, прежде чем встревать, нам нужно все тщательно взвесить.
Брайс потянулась и сжала ему руку.
– Хорошо, – сказала она, ощущая его мозолистую ладонь. – Своевременное напоминание.
– Тарион меня вчера изрядно взбудоражил, – продолжал Хант. – Вытащил столько разного дерьма из глубин. Мне стало тревожно за тебя. Если ты хочешь продолжать со всем этим… давай вначале обстоятельно поговорим.
– Хорошо, – повторила Брайс. – Но пока я собираюсь встретиться с Фьюри.
В мозгу крутилось слишком много вопросов. Она просто обязана встретиться с подругой.
– Конечно, – согласился Хант, хотя тревога и сейчас сквозила в его взгляде. – Держи меня в курсе. – Он разомкнул руки. – И не думай, что мы закончили говорить о странностях между нами.
С этими словами он взмыл в небо, не дав ей ответить.
Брайс уселась на табурет у восьмиместной стойки ее любимого чайного бара с длинным названием «Буря в чайной чашке».
Бар находился на Чернильной улице, в самом сердце Старой Площади. Стены домов этой узкой, больше похожей на переулок улочки были густо расписаны граффити. Сейчас здесь царила тишина. Большинство магазинов открывались позже. Работали только бар и маленькая, торгующая через окно пекарня, втиснувшаяся между двумя салонами татуировки. Ближе к полудню начнут открываться едальные заведения. На тротуарах появятся столики и скамейки. Но окончится обеденный перерыв у окрестной офисной публики, и Чернильная снова затихнет до вечера. Тогда начнется вторая волна: окончившие работу поспешат сюда пропустить по кружке пива, угоститься коктейлем и снова перекусить. Третья придет с заходом солнца, когда на улицу повалят толпы пьяных придурков.
– Доброе утро, Би, – поздоровалась Юнипера. – Хотела повидаться с тобой перед репетицией.
Вьющиеся волосы фавны были уложены в элегантный шиньон. Коричневая кожа сияла на утреннем свете. Юнипера стояла рядом с Фьюри. Та сидела на табурете и что-то листала в телефоне.
– Привет. – Брайс чмокнула подругу в шелковистую щечку. – Потрясающе выглядишь. Даже завидно.
– Посмотрела бы ты на меня через час, – засмеялась Юнипера. – Пот будет с меня хлестать ручьями.
– Ты и тогда останешься потрясающей, – сказала Брайс; Фьюри кивнула, не отрываясь от экрана. – Девочки, вы уже сделали заказ?
– Угу, – ответила Фьюри, откладывая телефон. – Так что присоединяйся.
– Мой навынос, – пояснила Юнипера и постучала по своей темно-синей полуоткрытой балетной сумке, откуда выглядывало ее розовое трико.
Брайс смотрела на подругу. Юнипера была настоящей красавицей. Изящная, высокая, тонкая. Никакого намека на «неподходящее телосложение», как когда-то заявляли Юнипере.
Брайс мысленно представила себя на месте фавны. Представила ощущения, когда ты торопишься на утреннюю репетицию с балетной сумкой, где лежит все нужное для танцев, а не бумаги и прочая офисная дребедень. Брайс уперлась в ножные перила и попробовала вытягивать и изгибать ступни, словно проверяя силу и податливость балетных туфелек.
Ей был хорошо знаком подъем, который охватывает во время выступления. Она жаждала этого состояния в Нидаросе, танцуя с небольшой группой на школьных переменах. Брайс была лучшей танцовщицей в городе и во всей их гористой округе. А потом она приехала в Лунатион и узнала, внутри какого хрупкого пузыря жила до сих пор. Если честно, она сомневалась, что сумела бы продержаться с таким упорством, как Юнипера, но… при виде фавны в ней шевельнулось что-то из давних мечтаний и устремлений.
Брайс сглотнула, вздохнула, смахивая паутину несбывшихся желаний. Дважды в неделю она танцевала у госпожи Кайры, и это доставляло ей немало удовольствия. Когда-то эта женщина блистала на сцене городского театра, пока не решила открыть свою студию. Кайра понимала ее состояние.
– Что вы сегодня репетируете?
– «Марселину», – ответила Юнипера, и ее глаза вспыхнули. – Но у меня там нет ведущей партии.
– А я думала, ты все эти недели репетировала с расчетом на главную роль, – удивилась Брайс.
– Оказалось, что костюм Марселины на Юнипере не смотрится, – сухо пояснила Фьюри.