Кормак оперся на кий, оглядел пустой бар и сказал:
– Зофи находилась в контакте с одним из ценнейших шпионов мятежников – агентом Ясный День.
Рунну стало не по себе. Ему совсем не хотелось слушать дальше.
– Ясный День имеет непосредственный доступ к астериям. Офион долго подозревал, что агент сам является астерием. Ясный День и Зофи вели шифрованные переговоры по рациям, работающим на кристаллах. Но с… исчезновением Зофи пользоваться старыми методами связи стало очень опасно. Сам факт, что Лань в ту ночь подозрительно быстро села беглецам на хвост, указывает на возможность перехвата и расшифровку сообщений. Нам нужен тот, кто сможет общаться с Ясным Днем непосредственно, передавая мысли.
– И за каким Хелом я должен соглашаться работать с тобой? – спросил Рунн, словно опасность сообщить Королю Осени о сыновних талантах уже отпала.
Разговор посредством мысли был редким даром авалленских фэйцев. Рунну он передался по материнской линии. Рунн не считал этот дар чем-то особым. Ему было четыре года, когда он впервые воспользовался мысленным общением, попросив у матери бутерброд. Услышав мысленную просьбу сына, она вскрикнула. Тогда-то маленький Рунн понял: разговаривать мыслями умеют не все и эту способность надо скрывать. Мать стала массировать голову, думая, что ей почудилось. Рунн молчал, не давая матери повода отвести его к отцу. Даже тогда он понимал, что отец начнет расспрашивать его с пристрастием, проверять и так просто не отпустит. Второй такой ошибки Рунн не допустил.
Он не позволит отцу управлять и этой стороной его жизни. Даже если Кормак клялся, что не раскроет тайну… Рунн не настолько глуп, чтобы верить двоюродному брату.
– С твоей стороны это будет правильным поступком, – ответил Кормак. – Я видел лагеря смерти. Видел, во что превращаются выжившие. Такое не должно продолжаться.
– Эти лагеря появились не вчера, – напомнил ему Рунн. – Что сейчас заставляет вас действовать?
– Ясный День начал передавать нам очень важные сведения. Они привели к успешным атакам мятежников на линии снабжения и лагеря имперских войск. Наши миссии стали успешнее. Теперь, когда у нас есть свой агент в высшем эшелоне астерийского правительства, это существенно меняет весь ход борьбы. Сведения, которые Ясный День передаст тебе, помогут спасти тысячи жизней.
– И погубить тысячи других, – мрачно заметил Рунн. – Ты рассказывал командованию обо мне?
– Нет, – искренне признался Кормак. – Я лишь упомянул, что у меня в Лунатионе есть один связной, который может быть полезен для восстановления контактов с Ясным Днем. Поэтому меня послали сюда.
Рунн не упрекал брата за эту попытку. Сын Короля Осени не умел читать чужие мысли или вторгаться в чужой незащищенный разум, как некоторые его авалленские родственники. Но он узнал, что может общаться с другими через своеобразный психический мост, который его разум по кирпичику выстраивал между душами. Прекрасное качество для шпионажа.
– Неужто это совпадение, что ты оказался здесь одновременно с появлением Эмиля? – не удержался от вопроса Рунн.
– Решил убить двух зайцев, – слегка улыбнулся Кормак. – Мне требовался повод, чтобы приехать сюда и попробовать поискать мальчишку. Офион ничего не заподозрил. Помолвка с твоей сестрой – тоже всего лишь повод.
– О чем ты просишь? – Рунн нахмурился. – Помочь тебе один раз? Или помогать до конца моей гребаной жизни?
– Я прошу тебя принять эстафету от Зофи. Как долго ты будешь сотрудничать, решать тебе. Но сейчас Офион отчаянно нуждается в сведениях, поставляемых Ясным Днем. От этого зависят многие жизни. Ясный День трижды предупреждал нас перед имперской атакой на наши базы. Эти предупреждения спасли тысячи жизней. Нам нужна твоя помощь на ближайшие несколько месяцев. Или до тех пор, пока мы не добудем сведения, известные Зофи.
– Ты загнал меня в такое положение, что мне не остается иного, как сказать «да».
– Я тебе уже говорил: я ничего не расскажу твоему отцу. Мне просто требовалось, чтобы ты пришел сюда и выслушал меня. Я бы не стал просить без крайней на то надобности.
– Как тебя вообще занесло к мятежникам?
Жизнь Кормака была легкой и вполне беззаботной. Во всяком случае, так виделось Рунну. Но для стороннего наблюдателя его жизнь выглядела точно так же.
Кормак вертел в руках кий.
– Это долгая история. Я связался с ними около четырех лет назад.
– И какое у тебя звание в Офионе?
– Полевой агент. Официально я являюсь полевым командиром шпионской сети северо-западного сектора Пангеры. – Он медленно вдохнул. – Зофи была из моих агентов.
– А теперь ты пытаешься найти Эмиля и скрыть его от Офиона? Усомнился в целях движения?
– В целях я не сомневался и не сомневаюсь, – тихо ответил Кормак. – Только в людях. После тяжелых ударов по базам в этом году в рядах Офиона осталось около десяти тысяч бойцов. Ими управляет командование – группа из двух десятков. Преимущественно люди, но есть и несколько ваниров. Любой ванир, связанный с Офионом, будь то член командования или рядовой боец, обязуется хранить тайну. Требования к ним гораздо строже, чем к людям.
Рунн наклонил голову и спросил без обиняков:
– Откуда ты знаешь, что мне можно доверять?
– Твоя сестра всадила пулю в голову архангела, но ты никому и словом не обмолвился об этом.
Рунн нацелился в лузу, но шар пролетел мимо.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Не понимаешь? – засмеялся Кормак. – Шпионы моего отца узнали об этом раньше, чем астерии затерли все сведения.
– Тогда почему ты обращаешься с Брайс как с тусовщицей, болтающейся по сборищам?
– Потому что после весенних событий она снова начала появляться на сборищах.
– Я тоже. – Разговор начинал уходить в сторону, и Рунн спросил: – Что тебе известно об агенте Ясный День?
– Не больше твоего.
Кормак ударил. Его шар прокатился совсем далеко от лузы.
– Тогда как я установлю контакт? И что должен делать после получения сведений?
– Передашь их мне. Я знаю, как переслать их командованию.
– Еще раз спрашиваю: я должен просто тебе поверить?
– Я же рассказал тебе такое, за что могу мигом оказаться в астерийских застенках.
Не в обычной тюрьме. Учитывая важность преступления и положение, занимаемое Кормаком и Рунном, их бы ждали известные застенки под хрустальным дворцом астериев. Место настолько жуткое, что там, если верить слухам, не было видеокамер. Никаких записей, никаких доказательств чинимых там зверств. Исключение составляли редкие выжившие, вроде Аталара.
Рунн вновь приготовился к окончательному удару и назвал лузу, но ударять не торопился.
– И как я это сделаю? Загоню свой разум в транс и буду надеяться, что кто-то ответит?
Кормак усмехнулся и тут же снова выругался, увидев удар Рунна по последнему шару. Рунн молча взял деревянный треугольник и начал заполнять его шарами. Затем он с чудовищным грохотом ударил битком по кучке шаров. Шары с номерами три и семь упали в противоположные лузы. Цельные задали тон.
Кормак достал из кармана маленький кристалл кварца и бросил Рунну:
– Все пока на уровне предположений, учитывая, что мы никогда не работали с такими, как ты. Но вначале попытайся установить контакт с Ясным Днем, держа кристалл в руке. У агента есть аналогичный кристалл. Кристаллы обладают такими же коммуникационными свойствами, что и ворота в вашем городе.
Кристалл на ощупь был теплым. Рунн убрал его во внутренний карман и спросил:
– Как он действует?
– Благодаря ему мы поддерживали радиосвязь с Ясным Днем. Было семь кристаллов, отколотых от одного куска кварца. Шесть находились в наших рациях, седьмой – в рации Ясного Дня. Они работали как маяки, настроенные на одну частоту. Образно говоря, кристаллы стремились воссоединиться и вновь стать одним куском. Этот – последний из наших шести. Остальные пять были уничтожены по соображениям безопасности. Я надеюсь, что, если кто-то, наделенный твоими способностями, возьмет кристалл в руку и сосредоточится, между вами может установиться мысленная связь. Это похоже на звуковые сообщения, которыми обмениваются здешние ворота.
Глаза Кормака затуманились. В них читалась душевная боль.
– Это кристалл из рации Зофи? – догадался Рунн.
– Да. – Голос Кормака стал хриплым. – Перед отправкой в Каваллу она передала кристалл командованию. Когда я упомянул о возможности наладить связь с Ясным Днем, они отдали кристалл мне.
Боль и горе двоюродного брата были вполне искренними.
– Судя по твоим словам, Зофи – замечательная женщина.
– Была… Надеюсь, остается такой. – У Кормака дрогнул кадык. – Мне надо ее найти. И Эмиля.
– Ты ее любишь?
Глаза Кормака вспыхнули.
– Я не тешу себя иллюзиями, что отец одобрил бы союз с полукровкой. Особенно той, у кого ни имени, ни состояния. И тем не менее я надеюсь, что нам удастся соединиться.
– Ты всерьез считаешь, что она находится здесь и пытается найти Эмиля?
– Русал этого не исключает. Почему я должен сомневаться? – И вновь в глазах Кормака появились слезы. – Если твоя сестра что-то знает о потайном месте, приготовленном Даникой, я тоже должен это знать.
Рунн уловил оттенок отчаяния, граничащего с паникой и ужасом, и решил облегчить участь двоюродного брата.
– Мы подозреваем, что Даника могла предложить Зофи спрятаться в Костяном Квартале.
Кормак заметно встревожился, но с благодарностью кивнул.
– Тогда нужно отыскать безопасный способ туда попасть и сделать так, чтобы наши поиски не привлекли ничьего внимания и не натолкнулись на препятствия.
Рунн почувствовал необходимость промочить горло. Хвала Урде, они встретились в баре.
– Ладно. – Он посмотрел на двоюродного брата – на безупречные золотистые волосы и обаятельное лицо. – Мое мнение таково: если мы сумеем найти Зофи, ты должен на ней жениться. Конечно, если и она питает к тебе те же чувства. Не позволяй отцу втягивать тебя в помолвку, которая тебе поперек горла.