– Тсс…
Брайс поднесла палец к его губам. Потом провела языком по кромке губ. Хант открыл рот, и едва ее язык оказался внутри, прижал губами и начал сосать. Пусть точно знает, каким образом ему хочется это получить.
Она торжествующе пискнула. Но Хант замер, когда она выпрямилась и сняла через голову футболку.
Хел, эти груди. Полные, тяжелые, с розовыми сосками, будто двойные…
Тогда, в день их безумного секса, он не успел насладиться ее грудями. Даже близко. Сейчас ему хотелось попировать на ее сокровищах, почувствовать их тяжесть на своих ладонях, коснуться языком сосков.
Глядя на него, Брайс похлопала себя по грудям, потом сжала их. Хант изогнул бедра, выставив член. Молчаливая просьба. Брайс качнула плечами. Ее бедра остались неподвижными. Потом снова сжала груди.
Хант потянулся, намереваясь схватить ее и прижаться губами там, где только что находились ее руки, но Брайс подняла палец:
– Не торопись.
Ее глаза сверкали в темноте комнаты. Звезда тоже начала мерцать, словно из-под черной ткани. Она провела пальцем по мерцающей коже:
– Пожалуйста.
Хант шумно дышал. Его грудь тяжело вздымалась, однако он послушно лег.
– Когда ты просишь так вежливо…
Она чувственно засмеялась и склонилась над ним. Провела ногтями по члену, спустившись до основания. Хант вздрогнул, изогнув спину от наслаждения.
– Мне никак не затолкать в себя такую громадину.
– Пока не попробуешь, не узнаешь, – прохрипел он.
Брайс улыбнулась, наклонила голову и обвила пальцами член, едва сумев сжать его целиком. Ее пальцы сомкнулись у основания. Язык скользнул по головке.
Хант вздрогнул, тяжело дыша.
– Мы договаривались вести себя тихо, – засмеялась Брайс, не отпуская его член.
Сейчас он пойдет и отрежет Холстрому уши. Тогда волку будет нечем подслушивать.
Брайс лизнула головку, качнула языком, потом засунула широкую головку себе в рот. Ханта окутало влажным жаром. Брайс начала сосать. Жестко, как ему нравилось.
Хант изогнулся, зажав ладонью рот и выпучив глаза. Да! Вот так! Брайс выпустила головку, потом снова заглотнула его член, уже глубже. Несколько таких движений, и он…
Хант передвинулся, попытавшись схватить ее, но она надавила ему на бедра, велев лежать, и не отпускала, пока он не оказался на спине. Он едва не вывернулся наизнанку.
Она сосала жестко, до боли, то выпуская член изо рта почти до головки, то снова заталкивая в себя. Самая нижняя часть не помещалась у нее во рту, и потому Брайс помогала себе рукой. Ее пальцы двигались синхронно с губами.
От одного вида его члена, исчезнувшего у нее во рту, от волос, елозивших ему по бедрам, от ее качающихся грудей…
– Куинлан… – застонал он, умоляя и предостерегая.
Брайс вновь засунула член себе в рот, упершись другой рукой в его бедро, словно спрашивая позволения. Хант понял: ей требовалось его участие.
Эта мысль смела все барьеры. Не в силах остановиться, Хант запустил руки в ее волосы. Его пальцы впились в кожу головы. Он сам стал толкать член у нее во рту. Брайс отвечала на каждый толчок и глухо стонала. Ее стоны эхом отдавались во всем его теле.
А потом ее рука скользнула к его яйцам и плотно сжала. Одновременно зубы впились в член.
Хант задрожал и так сильно закусил губу, что рот наполнился медным привкусом крови. Еще через мгновение начался оргазм.
Брайс глотала его сперму. Стенки ее рта вздрагивали. Ханту казалось, что он вот-вот умрет от этого неистового секса, от нее, от наслаждения, получаемого ею.
Хант застонал, вытолкнув в ее рот последние струи спермы. Он дрожал и тяжело дышал. Брайс с хлюпающим звуком освободила его член, затем посмотрела на него. Проглотила последнюю порцию и облизала губы.
Хант безуспешно попытался встать. Тело его не слушалось.
Брайс усмехалась. Настоящая королева-победительница. Все его фантазии последних месяцев меркли по сравнению с тем, что она ему подарила. С тем чудом, которое сотворил ее рот. С тем, как потрясающе она выглядела голой…
Ханту удалось приподняться на локте, когда из другого конца квартиры донесся крик Итана:
– Пожалуйста, занимайтесь сексом погромче! В этот раз я ничего не слышал!
Брайс громко расхохоталась. Хант ухватил взглядом капельку спермы у нее на подбородке, поблескивающую в неярком свете ее звезды. Заметив, куда он смотрит, она вытерла подбородок, потерла пальцы и дочиста их облизала.
– Я оттрахаю тебя до бесчувствия, – громко и глухо зарычал Хант.
Ее соски были твердыми как камешки. Брайс прижалась к нему. Только кружевные трусики отделяли ее заветное лоно от его голых бедер.
– Это опасно с медицинской точки зрения! – крикнул Холстром.
Брайс опять засмеялась, скатилась с Ханта и потянулась за футболкой.
– Завтра отправимся в какой-нибудь занюханный мотель, – пообещала она и быстро уснула.
Хант, чей разум был разнесен в клочья, мог лишь лежать совсем голый и думать, не нафантазировал ли он все это.
Он находился на дне пропасти, где сидел на простом складном стуле. Его окружала темнота. Единственный слабый свет исходил от его тела. В этой ночи не было ни начала, ни конца.
Он уснул рядом с Брайс, думая, не возобновить ли ему знакомство с прекрасным местечком между ее ног. Однако здесь он был один.
Хант и не хотел, чтобы Брайс оказалась в подобном месте: темном, пустом и в то же время… бодрствующем. Где-то поблизости шелестели крылья. Шелест не был мягким, как у его крыльев. Эти крылья казались перепончатыми. Сухими.
Хант внутренне напрягся и собрался было вскочить на ноги, но не смог. Его зад словно приклеился к стулу, хотя не было ни веревок, ни цепей. Его ноги в армейских ботинках тоже приросли к черному полу.
– Кто здесь? – спросил он.
Темнота поглотила и приглушила его голос. Перепончатые крылья вновь зашептали. Хант повернул голову на звук – только вертеть головой он сейчас и мог.
– Более сильный и умелый воин уже давно бы освободился от этих пут, – послышался негромкий низкий голос, который словно скользил по коже Ханта.
– Кто ты, Хел тебя побери?
– А почему, Орион, ты не воспользуешься дарами, что скрыты в твоей крови, и не освободишься?
– Хант меня зовут, – процедил сквозь зубы Хант.
– Знаю. Орион в переводе с Древнего языка как раз и значит «охотник». То есть имя, которое ты себе избрал.
Казалось, голос раздается отовсюду.
– А как твое имя?
– Жителям Мидгарда становится неуютно, когда они произносят мое имя по вашу сторону Разлома.
Хант оцепенел. В Мидгарде опасались называть всего одно имя.
С ним говорил Аполлион. Принц Ямы – самого нижнего предела Хела.
У него застыла кровь. Это был поганый, гребаный сон, в который он провалился после того, как Куинлан буквально разнесла ему мозг на куски.
– Это не сон.
Седьмой и самый опасный из демонов – принцев Хела находился внутри его разума.
– Я не нахожусь у тебя в разуме, хотя твои мысли проникают в меня, как радиоволны в вашем мире. Мы с тобой находимся в некоем кармане между нашими мирами.
– Чего ты хочешь?
Голос Ханта оставался спокойным, но… Хел, ему нужно было поскорее выбраться отсюда и найти способ вернуться к Брайс. Если принц Ямы сумел проникнуть к нему в разум, тогда…
– Если бы я проник в ее разум, мой брат опять сильно бы на меня рассердился. – (Хант мог поклясться, что в голосе принца он слышит улыбку.) – Ты слишком беспокоишься о женщине, которая сейчас находится в куда большей безопасности, нежели ты.
– Почему я здесь?
Усилием воли Хант убрал из разума все мысли, кроме заключенной в вопросе. Это было нелегко. Сущность, находящаяся перед ним и вокруг него… Этот демон-принц убил седьмого астерия. Поглотил седьмого астерия.
Пожиратель Звезд – так еще называли Аполлиона.
– Мне очень нравится это имя, – тихо усмехнулся Аполлион. – Теперь о твоем вопросе. Ты находишься здесь, поскольку я пожелал встретиться с тобой. Оценить твои успехи.
– Днем перед этим с нами побеседовал Аидас. Других ободряющих речей не требуется.
– Брат не ставит меня в известность о своих действиях. Я не знаю и не интересуюсь тем, что он сделал или чего не сделал.
Хант дерзко поднял голову, однако на деле совсем не ощущал смелости.
– Тогда я готов тебя выслушать. Рассказывай, как нам нужно объединиться с тобой для свержения астериев и как потом вы займете их место, став нашими новыми хозяевами.
– Ты думаешь, именно так и произойдет?
– Аидас уже провел с нами урок истории. Избавь меня еще от одного.
В темноте послышались отдаленные раскаты грома.
– Ты глуп и самоуверен.
– От такого же и слышу.
Тьма замерла.
– Вдобавок ты еще и дерзок. Разве ты не знаешь, откуда я происхожу? Мой отец был Пустотой – тем, кто существовал прежде времен. Хаос была его невестой и моей матерью. Однажды мы все вернемся к ним. Моя кровь полна их могущественных сил.
– Лихо закручено.
– Ты понапрасну растрачиваешь свои дарования, – только и ответил на это Аполлион.
– А я думаю, что хорошо умею пользоваться ими.
– Ты не знаешь и малой доли того, на что способен. Ты и твоя Звезднорожденная подружка.
– Повторяю: Аидас уже поговорил с нами на все темы. Куинлан получила от него скучное назидание, которое называлось «Совершенствуй свои силы». Хотя бы ты не вгоняй меня в скуку.
– Учеба и упражнения пошли бы на пользу вам обоим. Ваши силы имеют больше общего, чем ты предполагал. Вы оба являетесь проводниками. Тебе и невдомек, какую ценность представляешь ты и другие в этом роде.
– Да неужели? – насмешливо спросил Хант.
Тьма недовольно задрожала.
– Если ты так упрямо отмахиваешься от моей помощи, наверное, мне следует послать нескольких… нарушителей спокойствия, дабы проверить тебя и таких, как ты.
Хант слегка шевельнул крыльями:
– Зачем ты меня вызвал? Для этого пинка?
– Северный Разлом опять стонет, – зашептала нечестивая сущность Аполлиона. – Ветер приносит мне запах войны. На этот раз я не намерен проигрывать.