Утро пошло совсем не так, как он ожидал.
Хант призвал всю свою магическую силу, сосредоточился. Такой молнией он убил Сандриелу. По сравнению с нею демон – пустяк…
Из тумана, откуда-то с юго-востока, донесся пронзительный крик. Тварь повернулась на звук и принюхалась.
Хант не успел ударить по демону молнией. Тот рванулся с места и скрылся в тумане – в том направлении, где находилась Брайс.
Брайс скрючилась возле Ворот Мертвых, оценивая своих противников. К псу добавилось две дюжины жнецов: они появились из тумана и взяли ее в кольцо.
От полуживых разило гниющей плотью; их ядовито-зеленые глаза светились в тумане. Их хриплый шепот скользил по ее коже, как выводок змей. Пастух неумолимо наступал.
Хрустальный свод Ворот Мертвых засветился белым. Не от ее прикосновения… Это пели жнецы, пробуждая ворота.
Во время весенней атаки на город ворота направляли магическую силу Брайс на демонов. Ворота Мертвых… они, наоборот, высасывали из нее все силы. Покушались на ее душу. Городские ворота были накопителем магии всех, кто к ним прикасался. Ворота Мертвых перекачивали энергию обратно в энергетическую решетку, выполняя роль аккумулятора, который разряжался и снова заряжался за счет прогоняемых душ. И Брайс тоже ждала участь стать энергетическим кормом. Так вот чем она тогда пожертвовала, спасая душу Даники? Возможностью провести несколько столетий в Костяном Квартале, думая, что обрела вечный покой, а затем превратиться во второсвет? Но у нее уже не будет нескольких столетий покоя. Сразу после смерти она прямиком отправится в мясорубку для душ.
Этот момент мог наступить очень даже скоро.
Может, Ворота Мертвых все-таки поделятся с нею энергией? А если нет? Вдруг попытка позаимствовать их силу кончится тем, что она растеряет собственную? Она не могла рисковать.
Брайс встала. У нее дрожали руки. Звездный меч по-прежнему лежал между нею и Пастухом.
Молнии Ханта больше не сверкали в тумане. Где он? Способен ли один из истинной пары знать и чувствовать, что происходит с другим?
Из тумана появился второй пес и почти сразу же раздвоился. На мордах – ни капли крови. Но где сейчас Хант? Его молнии перестали мелькать сквозь туман.
Три пса приближались, вынюхивая местонахождение Брайс. Жнецы продолжали свое жуткое пение. Ворота Мертвых светились все ярче. Вот где пригодилась бы телепортация, какой владел Кормак. Еще пять минут назад она могла бы схватить Ханта и исчезнуть.
Брайс покосилась на меч. Сейчас или никогда. Жить или умереть. Умереть по-настоящему.
Она затаила дыхание, не дав себе шанса усомниться в собственной глупости. Брайс устремилась к псам. Они прыгнули в ее сторону, щелкая зубами.
Брайс упала на землю. Острые камни царапали ей лицо. Она ползла и ползла, пока Звездный меч не оказался в пределах досягаемости. И тут что-то обожгло ей спину.
Земля содрогнулась, когда три пса прыгнули, приземлились и повернулись к своей жертве. Брайс попыталась встать и взять меч в руки, но спина стала теплой от крови. Должно быть, во время прыжка какой-то из псов задел ее когтем. От боли у Брайс потемнело в глазах.
Где Хант? Вдруг он умирает?
Брайс вонзила острие меча в землю, пытаясь встать на колени. Каждое движение отзывалось волной боли в спине. Ей казалось, что псы и жнецы улыбаются, радуясь ее состоянию.
– Да, – шумно выдохнула Брайс, тяжело поднимаясь на ноги. – Пошли вы все… прямо в Хел.
У нее подгибались ноги, и все же ей удалось поднять черный меч. Псы зарычали, угрожая своим рычанием разорвать ей барабанные перепонки. Брайс открыла рот, готовая зарычать в ответ.
Но это сделал другой.
Хант видел только Брайс. Раненую, окровавленную.
Брайс, отчаянно бросившуюся за мечом как за своим единственным шансом. Брайс, нашедшую в себе силы подняться на ноги и вступить в сражение.
Брайс, его истинная пара.
Три пса снова слились воедино, приготовившись нанести смертельный удар.
Хант опустился рядом и взревел так, что затряслись Ворота Мертвых.
Хант приземлился с оглушительным грохотом, заставив землю содрогнуться. Молнии покрывали его с головы до пят. От его магической силы волосы Брайс встали дыбом. Хант смотрел на Пастуха и жнецов, и из него хлестала первозданная ярость.
Такое Брайс видела впервые. Хант был воплощением бури, ее центром. Молнии, окружавшие его, стали ярко-синими, под цвет самой жаркой части пламени.
Перед мысленным взором Брайс мелькнула картина. Она уже видела нечто подобное, но высеченное в камне. Там, в вестибюле городского оперного театра. Скульптура фэйца в позе бога-мстителя. Молот, воздетый к небесам, – канал его силы.
Хант метнул молнию в Пастуха. Жнецы смотрели на него, выпучив глаза.
Он не успел удержать Брайс. Она метнулась вперед, выставив меч. Ее толкнула неясная догадка, не успевшая даже превратиться в мысль, однако…
Молния Ханта ударила в Звездный меч, и окружающий мир взорвался.
Брайс прыгнула наперерез молнии, выпущенной Хантом. Его молния ударилась в черное лезвие меча, словно взрыв, отразилась от металла, втекла в ее руку, тело, сердце. Вспыхнул ослепительный свет…
Нет, то была Брайс.
Магическая сила исходила из каждой клеточки ее тела, из Звездного меча в руке. Брайс бросилась на Пастуха. Тот снова превратился в трех псов, и едва первый из них опустился на землю, Брайс нанесла удар. Сверкающий Звездный меч пронзил толстую шкуру пса. Молния разлилась по его телу и взорвалась. Два других заверещали. Жнецы рассеялись, удалившись в туман.
Брайс повернулась к Ханту. Из ее глаз струился свет.
– Берегись! – крикнула она.
Слишком поздно. Раненый пес взмахнул хвостом, ударил Ханта в живот и отшвырнул к Воротам Мертвых. Хант налетел на ворота и съежился, стремительно теряя магическую силу.
Брайс окликнула его, продолжая противостоять двум оставшимся псам. Тот, кого она ранила, подергался в судорогах и издох. Хант ловил ртом воздух, пытаясь встать.
Она подняла меч, потрескивающий остатками силы, запас которой заметно иссяк. Первый удар оказался слишком затратным. Рука Ханта уперлась в медную табличку на Воротах Мертвых. Ангел сделал еще одну попытку встать.
Магическая сила из его пальцев уходила в камень. Хант отдернул руку. Один пес прыгнул на Брайс, но отскочил, остановленный взмахом ее меча. Ей требовалось больше силы.
Хант смотрел на арку Ворот Мертвых, высившуюся над ним. Первосвет тек в обоих направлениях: к воротам и обратно.
Здесь, в месте, куда умершие отдавали последние крупицы своей силы, находился источник, подобный тому, откуда Брайс черпала силу во время весеннего нападения на город.
Зофи и Эмиль Ренаст тоже могли направлять энергию, включая и энергию молний. Хант не был буревестником, но, может, у него тоже получится?
В его жилах забурлили молнии. Его тело умело справляться с первозданной неукротимой энергией. Не на это ли намекал Аполлион? Не потому ли принцу понадобились не только они с Брайс, но и Эмиль с Зофи? Может, принц Ямы подстроил всю эту ситуацию, отправив их в Костяной Квартал? Вдруг только так можно было натолкнуть Ханта на иные способы применения его магической силы? Не исключено, что Эмиль вообще здесь не появлялся. Жнецы могли намеренно соврать, выполняя задумку Аполлиона, и заманить их с Брайс сюда, в гущу событий этого момента.
Брайс подняла меч выше, готовая сражаться до конца. Хант взглянул на нее (сейчас она сама была похожа на ангела возмездия) и резко ударил рукой по медной табличке Ворот Мертвых.
Зычный рев Ханта заставил Брайс обернуться. Он уже стоял на ногах, но его рука…
Из Ворот Мертвых вытекал белый ослепительный первосвет (или второсвет?), разливаясь по руке ангела до самого плеча. На другой стороне арки камень начал темнеть, словно от истощения энергии.
Предчувствуя новый удар, два пса слились воедино.
– Брайс, воспламеняй меч! – прогремел голос Ханта.
Эти слова вспыхнули в ее сердце, и сейчас же Хант направил в нее поток своей магической силы. Нет, то была сила Ворот Мертвых. Клокочущая сила обжигала и ослепляла. То был пульсирующий шар энергии, которую Брайс подчинила своей воле и направила в Звездный меч.
Ветви молний исходили от Ханта, от нее и меча.
Пастух поджал хвост и обратился в бегство.
Брайс бросилась за ним.
У нее за спиной захлопали крылья, а еще через мгновение она оказалась в руках Ханта. Он догнал Пастуха, завис над псом и рухнул вниз, как падающая звезда.
Они ударились о шкуру Пастуха. Брайс вонзила меч в затылок твари, пробив череп. Туда хлынули молнии и первосвет. Пес взорвался, превратившись в груду дымящихся осколков.
Брайс с Хантом упали на землю, тяжело дыша. От них шел пар. Оба были густо забрызганы кровью Пастуха. Хант без промедления поднялся, помогая Брайс встать.
– К реке, – выдохнул он.
Молнии трещали у него на зубах, разливались по щекам. Его крылья поникли, будто он исчерпал все силы. Лететь он не мог.
Брайс молча повернулась, и они помчались сквозь туман к берегу Истроса.
– Утром, ваше величество, обнаружено еще два ванирских тела, – вместо приветствия сообщил Тарион, низко поклонившись своей королеве.
Он стоял в ее личном кабинете, похожем скорее на биокупол, чем на кабинет. Обилие растений и глубокий, струящийся поток, по обеим сторонам которого тянулись чаши бассейнов. Речная Королева плавала среди лилий. Ее черные волосы колыхались позади, напоминая обширное чернильное пятно. У нее был и обычный кабинет, однако все встречи она предпочитала проводить здесь, в родной стихии.
Королева повернулась к Тариону. Волосы прикрыли ее внушительные, тяжелые груди. Коричневая кожа блестела от воды.
– Где именно? – спросила королева.
Ее мелодичный голос звучал тихо и холодно.
– Одного нашли повешенным вниз головой в оливковой роще к северу от города. С ним расправились тем же образом, что и с шелкийкой: ранили и оставили истекать кровью. Второй был распят на соседнем дереве, с перерезанным горлом и следом от выстрела. Обоих наверняка пытали. На месте остались запахи двух человек. Похоже, это случилось вчера.