– Ты можешь переместить меня в Костяной Квартал?
От неожиданности Тарион даже заморгал:
– Нет… если ты не хочешь быть заживо съеденным.
– Перебрось меня на тот берег. Только и всего.
– Не могу. Я точно не хочу быть съеденным. Речное зверье не даст нам доплыть.
– Я должен разыскать брата, – заявил Итан. – Узнать, как он там.
Ему было противно видеть жалость на лице Тариона.
– Не представляю, как ты собираешься узнавать. Не у жнецов же будешь спрашивать.
– Мне нужно выяснить, – упрямо повторил Итан. – Перебрось меня в Спящий Город. Может, я хотя бы мельком увижу его там.
– Ты слышал, что я говорил про речных тварей. Истрос кишит ими. – Тарион отвел налипшие на лоб волосы. – Я вот зачем тебя позвал. Поиски мальчишки продолжаются. Теперь мы знаем, что в Спящем Городе его нет. Поищем в других местах. Может, мы с тобой убьем сразу двух зайцев.
– И у тебя есть догадки, где его искать?
– Нет. Мне кровь из носу нужен толчок в верном направлении.
– Ты что-то задумал? – Итан нахмурился.
– Да. Но тебе это не понравится. Брайс тоже.
– А ее зачем втягивать?
Голос Итана звучал все резче, и он ничего не мог с этим поделать.
– Затем, что я знаю Длинноногую. Она непременно захочет примкнуть.
– Не захочет, если мы ничего ей не скажем.
– Нет, я обязательно скажу. Я предпочитаю, чтобы мои яйца оставались на прежнем месте. – Тарион улыбнулся и кивком указал на город за спиной Итана. – Раздобудь денег. Нужна наличность. Золотые марки. Карточка не годится.
– Ты хоть скажи, куда мы отправимся.
Итану уже не нравилась затея Тариона.
– К мистикам, – ответил русал, и его глаза помрачнели.
– Держите позицию! – произносила нараспев госпожа Кайра. – Держите, держите!
Левая нога Брайс дрожала от напряжения, стремясь удержать правую ногу в поднятом состоянии.
Рядом с нею потела Юнипера. Лицо фавны было исполнено решимости. Юна держалась безупречно: ни сгорбленных плеч, ни искривленной спины. Все части тела подруги излучали силу и изящество.
– Возвращаемся в первую позицию, – скомандовала балетмейстер, перекрикивая гремящую музыку.
Музыка была явно не балетной, но как раз за это Брайс и любила уроки у госпожи Кайры, сочетавшие элементы классического балета с хитами танцевальных клубов. Такая непривычная смесь помогала Брайс лучше понять ритм движений и их соединение с музыкой, лучше слиться с тем и другим. Она наслаждалась процессом, а не просто танцевала под музыку как когда-то, мечтая о выступлении на сцене.
В этой залитой светом балетной студии, расположенной в артистическом квартале Новой Площади, не существовало такого понятия, как «неправильное телосложение».
– Пятиминутный перерыв, – объявила темноволосая госпожа Кайра (оборотень-лебедь) и направилась к стулу возле зеркальной стены, чтобы выпить воды.
Брайс добрела до своих вещей у противоположной стены, нырнула под станок и достала телефон. Ни одного сообщения. На редкость спокойное утро. Именно такое ей и требовалось.
И потому Брайс пришла сюда. Помимо желания дважды в неделю заниматься у госпожи Кайры, ее сегодняшний приход был обусловлен необходимостью упорядочить бурлящие мысли. Делиться ими с Юниперой она не собиралась.
Да и как скажешь о таком? «Слушай, прими к сведению: Костяной Квартал – сплошное вранье. Я более чем уверена, что никакой загробной жизни не существует. Нет никакого вечного покоя. Наши души прогонят сквозь Ворота Мертвых и превратят в энергию. Правда, кусочек наших душ перепадет Королю Подземья на прокорм. Так что не питай иллюзий».
Юнипера тоже смотрела в телефон, глотая воду.
– Что новенького? – спросила Брайс, все еще восстанавливая дыхание.
Дрожь в ногах мешала ей стоять спокойно.
Юнипера бросила мобильник в свою балетную сумку:
– Коринну Леско произвели в примы.
Брайс разинула рот.
– Знаю, – сказала Юнипера, прочитав возмущение на лице подруги.
Коринна поступила в балетную труппу два года назад. Только в этом сезоне ей стали давать сольные партии. А ведь администрация театра оперы и балета заявляла, что в нынешнем году никаких назначений не будет.
– Это же открытое издевательство над тобой, – не выдержала Брайс.
У Юны дрогнуло горло. Пальцы Брайс сжались в кулаки, словно она готовилась вцепиться в горло каждому режиссеру и члену совета директоров театра за оскорбление, нанесенное Юнипере.
– Они бы вообще с радостью меня уволили, но боятся. Спектакли, где я солирую, всегда собирают полные залы, но они всячески стремятся меня наказать.
– И все потому, что однажды ты сказала правду этим мерзавцам из элиты?
– Спектакли с моим участием приносят театру неплохие деньги, но богатые мерзавцы жертвуют миллионы. – Фавна сделала несколько жадных глотков. – Я намерена держаться до тех пор, пока они не сделают меня примой.
Брайс постучала ногой по светлому паркету:
– Юна, я тебе очень сочувствую.
Подруга лишь расправила плечи. Она держалась со спокойным достоинством, разрывавшим Брайс сердце.
– Я танцую потому, что люблю танцевать, – сказала она.
Кайра объявила продолжение занятий.
– Они не стоят моего гнева. Но приходится часто напоминать себе об этом. – Юнипера поправила волосы. – Что-нибудь слышно о том ребенке?
– Ничего, – покачала головой Брайс, не вдаваясь в подробности.
Кайра включила музыку. Брайс и Юна вернулись на свои места.
Все оставшееся время Брайс потела и кряхтела. Юнипера словно забыла об оскорблении, целиком сосредоточившись на упражнениях. Каждое ее движение было безупречным. Фавна смотрела только в зеркало, словно воюя с собой. Это выражение не изменилось и когда Кайра попросила Юну показать каскад из тридцати двух фуэте – вращений на одной ноге. Юнипера кружилась так, словно ей помогал ветер. Копыто другой ее ноги за все время показа не сдвинулось ни на дюйм.
Совершенная форма. Совершенная танцовщица. Однако этого было недостаточно.
Юнипера ушла сразу же по окончании занятий, даже не оставшись, по обыкновению, поболтать. Брайс задержалась. Дождавшись, пока студия не опустеет, она подошла к Кайре. Балетмейстер стояла у зеркала и восстанавливала дыхание.
– Вы уже знаете новость о Коринне?
В студии было прохладно, и Кайра поспешила натянуть просторную розовую фуфайку. Даже сейчас, оставив сцену, балетмейстер сохраняла превосходную форму.
– Вижу, ты удивлена. А я ничуть.
– И вы ничего не можете им сказать? Вы же были примой театра.
Кайра и сейчас являлась ведущим балетмейстером труппы.
– Я ничуть не меньше Юниперы завишу от прихотей театрального руководства. Таких талантливых балерин, как она, я еще не видела. Добавь к этому редкостное трудолюбие. Но она выступила против могущественной властной структуры. А там очень не любят, когда им говорят правду в лицо.
– Но…
– Я понимаю, почему ты хочешь ей помочь. – Кайра повесила на плечо балетную сумку и направилась к двустворчатым дверям студии. – Я тоже хочу ей помочь. Но этой весной Юнипера сделала свой выбор и сейчас сталкивается с последствиями.
Двери студии шумно закрылись за Кайрой. Брайс осталась одна в залитом солнцем помещении. Тишина действовала на нее гнетуще. Она смотрела туда, где совсем недавно Юнипера кружилась в фуэте.
Достав мобильник, Брайс после недолгих поисков узнала нужный номер и набрала его:
– Будьте любезны, соедините меня с режиссером Горгином.
Пока театральная секретарша что-то объясняла ей про занятость режиссера, Брайс нетерпеливо постукивала ногой по полу. Дождавшись паузы, она сказала:
– Извините, что сразу не представилась. Я понимаю, что господин режиссер очень занят. Но скажите ему, что с ним хочет поговорить ее королевское высочество принцесса Брайс Данаан.
Отжимания вгоняли Ханта в скуку. Если бы не наушники, в которых звучали финальные главы аудиокниги, он бы уснул во время упражнений на тренировочной крыше Комитиума.
Утреннее солнце прожаривало ему спину, руки, лоб, с которого на бетонный пол капал пот. Кажется, на него кто-то смотрел, но Хант не отвлекался, продолжая отжиматься. Триста шестьдесят один, триста шестьдесят два…
Тень, появившаяся перед ним, загородила солнце. Приподняв голову, он увидел усмехающуюся Гарпию. Ветер теребил ее темные волосы. И эти черные крылья… Теперь понятно, почему исчезло солнце.
– Что тебе? – спросил он, стараясь не выбиваться из ритма.
– Красавица хочет тебя видеть.
В ее голосе сквозило предвкушение жестокого удовольствия.
– Ее зовут Селистена, – буркнул Хант. Дойдя до трехсот семидесятого отжимания, он вскочил на ноги; взгляд Гарпии проехался по его голому торсу. – А ты теперь ее курьер?
– Я – курьер Эфраима, а поскольку он заканчивает ее трахать, я оказалась ближе всех, чтобы отправиться за тобой.
– Отлично, – бросил Хант, сдерживая отвращение.
Поймав взгляд Исайи, упражнявшегося на другом конце площадки, он помахал, дав понять, что уходит. Друг помахал в ответ.
Помахать Баксиану он не посчитал нужным, хотя тот и помог ему вчера. Поллукс вообще не явился на площадку. Пренебрег тренировками, обязательными для триариев. Скорее всего, до сих пор развлекался в постели с Ланью. Наоми прождала его полчаса, после чего плюнула и отправилась проверять свой отряд.
Хант подошел к стеклянным дверям, на ходу вытирая пот со лба. Гарпия следовала за ним по пятам.
– Пока, – обернувшись, с усмешкой бросил он.
Гарпия ответила язвительной улыбкой:
– Мне велено тебя сопровождать.
Хант оцепенел. Это не предвещало ничего хорошего. Его тело продолжало двигаться само по себе, держа путь к лифтам. Если немедленно послать Брайс сообщение, успеет ли она покинуть город? Или за ней уже пришли?
Гарпия следовала за ним, как призрак.
– Твое вчерашнее исчезновение сегодня отзовется тебе кусь-кусь в задницу, – елейным тоном произнесла она, входя в лифт вместе с ним.