«Плевать мне на твои мозговые волны», – подумала Брайс.
– Расскажите, что сейчас происходит с Коннором.
Но Астроном как ни в чем не бывало продолжал бубнить:
– Когда вы говорите, ваш мозг посылает сообщение языку, и так возникает слово. Эта машина прочитывает сигнал и преобразует его. Вам не надо произносить слова.
– Так это же устройство для считывания мыслей, – догадался Тарион.
Лицо русала было бледным. Брайс пододвинулась к Итану. От волка веяло ужасом.
– Можно сказать и так, – подхватил Астроном. – Но сейчас это скорее подслушивающее устройство. Оно слушает разговор, который мистик ведет с тем, кто находится, так сказать, на другом конце провода.
Тарион стоял, заложив руки за спину, и всматривался в диковинный пульт.
– А откуда машина знает, чтó говорит… собеседник мистика?
– Мистик обучен повторять все слова, которые слышит, чтобы мы их прочли.
По экрану побежали буквы, складываясь в слова.
– «Слишком темно, – прочел Астроном. – Слишком темно, и ничего не видно. Только слышно».
– Можете определить, в какой части Хела находится ваш мистик? – спросил Итан, указывая на голографические нижние уровни.
– Точно определить не могу, но, судя по холоду, он забрался глубоко. Возможно, в Пропасть.
Брайс и Итан переглянулись. У обоих были большие глаза.
Астроном продолжал читать:
– «Привет!»
Молчание. Бесконечное молчание.
– Обычное дело, – заверил их Астроном, жестом подзывая к себе.
Преодолевая внутреннее сопротивление, Брайс подошла и сама стала читать слова на экране. Мистик говорил: «Я ищу душу волка по имени Коннор Холстром».
Кто-то (или что-то) ему отвечал:
«Здесь целую вечность не было никаких волков. И волк с таким именем здесь не обитает ни живым, ни мертвым. А ты кто будешь?»
Итан вздрогнул и, качнувшись, отошел. Наверное, почувствовал облегчение. Брайс так подумала, поскольку испытывала схожее ощущение.
– Странно, – пробормотал Астроном. – Зачем мистика потянуло в Хел, если твоего друга там нет?
Брайс не желала этого знать. Им пора уходить. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Диалог мистика продолжался.
«Я – мистик», – ответил он.
«Откуда?»
«Издалека».
«Зачем явился?»
«Задать несколько вопросов. Ты ответишь на них?»
«Если смогу, обязательно отвечу».
«Как тебя зовут?»
Пауза. Потом ответ: «Танатос».
Брайс шумно втянула воздух.
– Принц Ущелья, – прошептал Тарион, пятясь от экрана.
«Знаешь ли ты, где сейчас Коннор Холстром? Находится ли он в Костяном Квартале Мидгарда?»
Пауза затянулась. Пики звуковых волн превратились в горизонтальную прямую. Потом… «Кто тебя послал?»
«Волк, русал и женщина-полукровка. Наполовину фэйка, наполовину человек».
Брайс не представляла, каким образом мистик узнал об их присутствии. Она не желала знать о каналах восприятия этих несчастных, обреченных пожизненно плавать в своих ваннах.
«Как их зовут?» – спросил Танатос.
«Не знаю. Так ты ответишь на мои вопросы?»
И снова долгая пауза.
– С этим нужно кончать, – сказал Итан, указав на ванну мистика, где вода покрывалась ледяной коркой.
«Они сейчас слушают наш разговор?»
«Да».
Опять тишина. Потом демон-принц сказал: «Дай-ка мне взглянуть на них. Хочу их увидеть».
Глаза мистика, лежащего внизу, широко раскрылись.
Резкий вдох – это все, чем Брайс позволила выразить свое недовольство. Она смотрела на голограмму в центре планетария, где появилось мужское лицо.
У Танатоса были вьющиеся, коротко стриженные волосы. Лицо обаятельное, но неулыбчивое. Сильное тело, облаченное в темные доспехи с затейливой росписью. Он смотрел прямо на Брайс, словно видел ее глазами мистика.
Астроном отошел от пульта, бормоча молитву Луне.
Судя по движущимся губам Танатоса, разговор продолжался. Выражение лица у демона было голодным.
«Я чувствую на тебе запах звездного света».
Принц Ущелья откуда-то ее знал.
Астроном пятился от пульта, пока не оказался у стены. Он трясся от ужаса.
Темные глаза Танатоса пронизывали ей душу. «Ты – та, о ком рассказывал один из моих братьев».
Итан с Тарионом смотрели на нее и на демона, готовые схватиться за оружие. Хотя что они могли сделать?
– Я пришла спросить о душе друга. Не знаю, почему я говорю с тобой, – сказала Брайс и тихо добавила: – ваше высочество.
«Я – принц Смерти. Души склоняются передо мной».
У него не было ни кошачьей мягкости Аидаса, ни напыщенного высокомерия Аполлиона, о котором рассказывал Хант. Никаких намеков на снисходительность и чувство юмора.
– Ты можешь сказать, не потерялась ли душа Коннора Холстрома в пределах Хела? – стуча зубами от холода, выпалил Итан.
Танатос хмуро взглянул на свои высокие сапоги и ниже, будто его зрению были доступны все пределы до самой Ямы.
«Я так понимаю, волк – твой брат», – сказал он Итану.
– Да, – ответил Итан, и у него дрогнул кадык.
«В пределах Хела его души нет. Он… – Внимание демона вновь переместилось на Брайс. Его взгляд прожигал до самых глубин ее существа. – Ты убила одного из моих любимцев. Моего дорогого друга, столько веков обитавшего на вашей стороне Разлома».
– Ты говоришь про кого-то из жнецов? – спросила Брайс, выпуская облачка пара. – Или про Пастуха? – Про пастуха душ, поставляемых принцу, который торговал ими. – Король Подземья говорил, что после окончания эпохи Первых войн ты бросил своего любимца.
«Бросил или намеренно оставил?»
Потрясающе. Просто фантастика.
– Мне не улыбалось стать закуской для твоего Пастуха, – сказала Брайс.
Глаза Танатоса вспыхнули. «Ты лишила меня главной связи с Мидгардом. Пастух исправно сообщал мне обо всем, что слышал в Костяном Квартале. Души мертвых свободно говорят об их мире».
– Сочувствую.
«Ты насмехаешься над принцем Хела?»
– Мне нужны ответы.
А потом – поскорее убраться отсюда.
Танатос неторопливо разглядывал Брайс, словно в его распоряжении было все время вселенной. «Я отвечу тебе, но лишь из уважения к воительнице, способной убить одно из моих творений. Но если мы когда-нибудь встретимся на поле сражения, я отомщу за смерть Пастуха».
– Свидание назначаешь? – усмехнулась Брайс, шевеля пересохшими губами.
«Коннор Холстром остается в Костяном Квартале. Пастух учуял его присутствие, совершая свой обычный обход. Это было вечером, перед тем как ты убила моего любимца. Если только… Ага, понятно. – Глаза Танатоса стали отрешенными. – Из тьмы поступил приказ: оставить Коннора и остальных в покое, пока не окончится их обычный срок пребывания в этом месте».
– Кто отдал приказ? – спросил Итан.
«Сам не знаю».
– Есть ли способ помочь душам вроде Коннора? – спросила Брайс.
Погонят ли его к воротам Мертвых завтра или через пятьсот лет, судьба его души все равно оставалась ужасной.
«Такое известно лишь астериям».
Тарион, этот неисправимый придурок, влез со своим вопросом:
– Ты можешь узнать, в каком месте Лунатиона сейчас находится человеческий ребенок по имени Эмиль Ренаст?
Брайс оцепенела. Если Аполлион разыскивает Эмиля… не включится ли теперь и Танатос в охоту за мальчишкой?
– Это против правил, – зашипел Астроном, так и не решившийся отойти от стены.
«Не знаю такого имени. И такого ребенка не знаю».
Хвала богам. И хвала богам, что принц понятия не имеет об Эмиле и о том, что Аполлиону понадобилось от мальчишки.
– Можешь сказать, кто знает? – не унимался Тарион.
«Нет. Это дела вашего мира».
Как Брайс ни старалась, ей было не унять сердцебиение. Успокаивало то, что Коннор по-прежнему находится в Костяном Квартале и все кончилось более или менее мирно.
– Этот мальчишка – буревестник, – сказал Тарион. – Тебе это что-то говорит?
«Я думал, астерии давным-давно уничтожили всех буревестников».
– Возможно, – сказала Брайс. – А почему они представляли угрозу?
«Устал я от ваших вопросов. Надо подкрепиться».
Помещение погрузилось во тьму.
– Луна милосердная, огради меня, – зашептал Астроном. – Направь свой светлый луч на тьму, устреми огонь своих серебряных стрел прямо в Хел…
Брайс подняла руку, сияющую звездным светом. Пространство из темного стало серебристым. Там, где только что виднелась голограмма с Танатосом, чернела дыра.
Мистик-мужчина сильно задергался. Он то погружался, то выныривал, разбрызгивая красную воду. Остальные двое лежали словно мертвые. Пульт замигал огоньками, издавая тревожные «бип-бип». Астроном прервал молитву и бросился к пульту.
– Принц загнал его в ловушку, – выдохнул Астроном, у которого тряслись руки.
Брайс усилила свет. Прерванный разговор с Танатосом продолжился.
«Очень, очень давно смертная муха не залетала в Хел. Я полакомлюсь этой душой. Когда-то я пил их, как драгоценное вино».
На полу площадки появился иней. Мистик снова задергался, замахал тощими руками. Его грудь часто вздымалась и опускалась.
– Отпусти его! – потребовала Брайс.
«Прошу тебя, отпусти», – умолял Танатоса мистик.
«Ты такой печальный, одинокий и отчаянный. И вкус у тебя не вина, а дождевой воды».
«Отпусти. Умоляю».
«Еще немного. От тебя не убудет».
Пальцы Астронома лихорадочно застучали по клавишам. Его машина тревожно завывала.
– Что происходит? – крикнул Тарион.
Вода в ваннах других мистиков тоже затягивалась льдом.
«Ты забрался слишком глубоко, – продолжал принц. – Оставлю-ка я тебя здесь, у себя».
Мистик извивался всем телом, выплескивая красную воду вниз.
– Выключи все машины! – потребовал Итан, утратив всякое почтение к мистику.
– Не могу. Нужно закончить сеанс, иначе его разум пострадает.
– Его разум пострадает, если ты их не выключишь, – возразила Брайс.
«Мне нет дела до замыслов моих братьев, – заявил принц Ущелья. – Я не подчиняюсь их правилам и ограничениям, равно как и их иллюзиям, которые они зовут цивилизованностью. Едва только дверь между нашими мирами откроется снова, я попирую на всех вас. На вас и ваших хозяевах. И начну я с тебя, Звезднорожденная».