В морге было тихо и холодно. И еще пусто, если не считать женского тела, лежащего на хромированном столе и прикрытого черной тканью.
Брайс осталась в дверях. Кормак опустился на колени перед телом. Магия корабельных медведьм сохраняла его, пока не появится возможность передать погибшую офионским мятежникам. Авалленский принц молчал.
Он находился в таком состоянии с тех самых пор, как Сендес привела его сюда.
У Брайс после головокружительного слияния с Хантом до сих пор гудело во всем теле. Но при виде худощавой неподвижной женщины на столе, при виде коленопреклоненного принца с опущенной головой у нее защипало глаза. Хант стиснул ей руку.
– Я знал, – хрипло произнес Кормак. Это были его первые слова за все время. – Думаю, я всегда знал, но…
Рунн подошел к двоюродному брату, положил руку на плечо:
– Прими мои соболезнования.
Кормак прислонился лбом к кромке стола, на котором лежала Зофи, и дрогнувшим голосом сказал:
– Она была прекрасным человеком. Храбрым. Добрым. Я не заслуживал такой, как она. Ни на минуту.
У Брайс сдавило горло. Отпустив руку Ханта, она подошла к Кормаку и коснулась другого его плеча. Куда отправилась душа Зофи? Или до сих пор витает где-то рядом с телом, пока не совершится обряд Отплытия? Если она отправится в одно из мест упокоения, ее обрекут на ужасную посмертную судьбу.
Но Брайс не решилась произнести это вслух. Кормак приподнял край черной ткани и вытащил посиневшую, одеревеневшую руку Зофи. Сжал в своей, покрывая поцелуями мертвые пальцы. У него затряслись плечи. Из глаз полились слезы.
– Мы встретились на докладе у командования по результатам разведки, – срывающимся голосом продолжал Кормак. – Я знал, что веду себя глупо и беспечно, но после доклада я заговорил с нею. Мне захотелось побольше узнать о ней. – Он вновь поцеловал руку Зофи и закрыл глаза. – В тот вечер я должен был не уплывать, а вернуться за нею.
Тарион стоял в дальнем конце морга, листая результаты вскрытия Зофи.
– Прости, если я давал тебе ложную надежду.
– Это позволило ей подольше оставаться живой в моем сердце, – глотая слезы, сказал Кормак. Он прижал руку Зофи ко лбу. – Моя Зофи.
Рунн сжал ему плечо.
– Кормак, ты знаешь, что означают эти буквы и цифры? – осторожно спросил Тарион, затем назвал всю цепочку.
– Нет, – тихо ответил Кормак.
Тарион потряс фотографией:
– Эти знаки были нацарапаны в верхней части ее предплечья. Коронер считает, что их она нанесла сама во время погружения. Ножом или булавкой. Словом, чем-то, что ей удалось спрятать на себе.
Кормак поднялся. Брайс подошла к Ханту. Авалленский принц осторожно отвернул покрывало. На правой руке, которую он целовал, не было ничего. А на левой…
На той руке, почти у самого плеча, тянулась цепочка грубо нацарапанных букв и цифр. Царапины были глубокими.
– Знала ли она, что кто-то поспешит ей на помощь и попытается спасти? – спросил Хант.
– Трудно сказать, – покачал головой Кормак. – Она могла бы просигналить им своим светом. А может, они увидели свет Эмиля, как сегодня увидели свет Брайс. Свет мальчишки озарил все море, потопив четыре омега-лодки. Должно быть, это заметили на русалочьем корабле.
Брайс завязала мысленный узелок, чтобы спросить об этом у командира Сендес.
– А тебе эти цифры и буквы что-то говорят? – спросила она у Ханта.
– Нет.
Он провел пальцем по руке Брайс, словно хотел убедиться, что она стоит рядом, а не лежит на столе.
Кормак вновь прикрыл тело Зофи.
– Зофи никогда и ничего не делала просто так, без причины. Ты мне чем-то ее напоминаешь.
– Как только вернемся домой, я попрошу Деклана поискать насчет этих букв и цифр, – сказал Рунн.
– А как насчет офионских мятежников и Пиппы? – спросила Брайс. – Да, Лань еще забыла.
– Мы теперь враги для всех, – сказал Хант.
Кормак кивнул.
– Нам остается лишь принять вызов. Но теперь, зная, что Зофи больше нет… я должен удвоить усилия по поиску Эмиля.
– Мне показалось, Пиппа знает, где прячется мальчишка, – сказал Тарион. – Неужто это и есть безопасное место, о котором упоминала Даника?
Глаза Кормака вспыхнули.
– Я не позволю, чтобы он попал в руки твоей королевы. Или в руки Офиона.
– Ты готов стать отцом-одиночкой? – ехидно спросила Брайс, хотя и сознавала неуместность ехидства в такой момент. – Хорошо, найдешь ты мальчишку. Что дальше? Увезешь его на Аваллен? Вот уж подходящее место для Эмиля.
– Так далеко я не планировал, – признался оцепеневший Кормак. – А ты предлагаешь бросить ребенка одного во враждебном мире?
Брайс пожала плечами, переведя взгляд на свои ногти. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Ханта.
– Нужно ли предупредить наших близких?
Боги, а вдруг Лань уже стучалась в дом ее родителей?
– Они Лань не интересуют, – успокоил ее Кормак. – Во всяком случае, сейчас. Вначале ей нужно схватить тебя, чтобы наслаждаться твоими страданиями. Ей важно, чтобы ты знала о ее охоте за ними.
– Так что же, вернуться по домам и делать вид, будто ничего не произошло? – спросил Рунн. – Что помешает Лани арестовать нас, едва мы появимся в городе?
– Думаешь, мы сумеем выскользнуть и убедить астериев, что специально напали на базу мятежников, желая причинить вред Пиппе и Офиону? – спросила Брайс.
– Я же изрядно покорежил базу мятежников, – пожал плечами Хант. – Чем не свидетельство в нашу пользу? Особенно если Пиппа сейчас охотится на нас.
– Лань на это не купится, – возразил Кормак.
Но Брайс слегка улыбнулась и сказала:
– Забыли, что я – мастерица невообразимого вранья?
Кормак не улыбнулся, а лишь взглянул на тело Зофи.
– Мы заставим их всех заплатить за ее гибель. – Брайс коснулась руки принца.
Звезда на ее груди вспыхнула, подкрепляя обещание.
«Конь Глубин» скользил над темным дном глубоких каньонов. Тарион стоял у арочной двери куполообразной центральной рубки. Позади тянулся широкий коридор, где кипела жизнь. Сердце корабля представляло собой удивительное соединение технологий и магии. И всей громадой управляли несколько русалов и русалок в красивой голубой форме.
Сендес рядом с ним одобрительно наблюдала за слаженными действиями команды.
– И давно у вас такие корабли? – спросил Тарион.
Это были его первые слова с тех пор, как Сендес пригласила его в центральную рубку, куда допускалось лишь высшее командование корабля. Он отнес приглашение за счет своего звания капитана разведки Речной Королевы. Однако, глядя на интерьер центральной рубки, он понимал всю нелепость собственного титула, казавшегося ему не более чем шуткой.
– Около двадцати лет, – ответила Сендес, разглаживая лацкан своего мундира. – Еще сорок ушло на их проектирование и постройку.
– Представляю, каких денег они стоили.
– Океанские глубины полны бесценных сокровищ. Наша королева рачительно пользуется подводными богатствами, что и позволило осуществить этот замысел.
– Зачем? – вырвалось у него.
Сендес смерила его взглядом. Тарион сразу отметил соблазнительность ее женственной фигуры. А в ее задницу ему хотелось впиться зубами. Но перед глазами всплыло холодное лицо Речной Королевы, и Тарион отвернулся к окну.
По ту сторону стекла, слабо фосфоресцируя, проплывало нечто вроде медузы. Зрелище совсем не сексуальное.
– А зачем твоя королева сотрудничает с мятежниками? – не ответив на его вопрос, спросила она.
– Она с ними не сотрудничает. Просто ей кое-что нужно, что нужно и им.
Или было нужно, если верить Пиппе. Впрочем, теперь, когда Хант уничтожил механокостюм, Офион возобновит охоту за мальчишкой.
– Хотя я не думаю, что ее стремления принесут всем пользу.
Тарион вздрогнул, сам удивившись своим словам. Слишком смело и безрассудно.
– Здесь ты можешь высказываться свободно, – усмехнулась Сендес. – Океанская Королева знает, что ее сестра в Голубой реке… переменчива в своих настроениях.
– Да, – выдохнул Тарион. Он вновь повернулся к центральной рубке. – Значит, все это… корабли, спасение мятежников… указывает на желание Океанской Королевы свергнуть астериев?
– Я недостаточно близка к ней и не знаю ее истинных побуждений, но эти корабли действительно помогали мятежникам. Так что я бы сказала… да.
– Она намерена занять их место? – осторожно спросил Тарион.
– С какой стати ей это нужно? – удивилась Сендес.
– А почему бы нет? Речная Королева не преминула бы воспользоваться такой возможностью.
Русалка даже застыла от удивления, затем искренне сказала:
– Океанская Королева ни за что не заняла бы место астериев. Она помнит, каким был мир до их появления. Тогда правители выбирались на честной основе. Она хотела бы восстановить такой порядок вещей.
Тариону было не удержаться от невеселого смеха.
– И ты ей веришь? – спросил он, глядя на темные океанские воды.
– Мне жаль, что Речная Королева настолько извратила твое восприятие. – Сендес посмотрела на него с сожалением. – Потому ты и не веришь.
– А мне жаль, что ты настолько наивна и веришь каждому слову твоей королевы, – парировал Тарион.
И вновь это выражение ее глаз. Она словно жалела его. Тарион решил сменить тему:
– Есть вероятность, что вы или Кормак отдадите мне тело Зофи?
– Зачем тебе ее тело? – с нескрываемым недоумением спросила русалка.
– Моя королева затребовала его. Вопросы ею не поощряются.
– Зачем ей понадобился труп женщины-буревестника? – Сендес нахмурилась.
Вряд ли Кормаку понравилось бы, что его возлюбленную назвали трупом.
– Этого я тоже не знаю.
Сендес ненадолго умолкла.
– В свите твоей королевы есть… некроманты?
– Что? – опешил Тарион. – Нет. – Единственная знакомая ему некромантка находилась за сотни миль от Голубого Двора и ни за что бы не согласилась помогать Речной Королеве. – А почему ты спрашиваешь?
– Это единственная причина, пришедшая мне на ум. Иначе зачем тратить столько усилий, чтобы завладеть телом буревестника? Ведь не для захоронения же. Для оживления.