Джулиан использовал Железное сердце.
Девушка не понимала, что ее раздражало больше: то, что он забрал свой подарок, или то, что она этого заслуживала. Рен хотела, чтобы он доверял ей, верил в нее, но с чего бы ему было это делать?
И почему он все еще носил эти чертовы перчатки, как будто Рен не знала, что скрывалось под ними?
– Не понимаю, почему ты беспокоишься, – сказала она, снова концентрируясь на воде, в которой яростно терла особенно грязный клубень.
– О чем? – спросил Джулиан, снимая кожуру одним аккуратным витком.
– О перчатках, – уточнила Рен. По тому, как он замер, она поняла, что ступила на опасную почву. Откинувшись на спинку стула, она уже мягче добавила – Я же знаю, что под ними.
Джулиан продолжил чистить картофель, но его движения были уже не такими плавными.
– Может, я просто не хочу тебе напоминать.
– Может, ты не хочешь напоминать себе, – возразила она.
Джулиан было открыл рот, но тут же закрыл его.
– Может.
– Тебе нечего стыдиться, – выпалила Рен.
– Ты не знаешь, каково это– ненавидеть часть своего… – Он замолк и посмотрел на нее.
– Разве? – с горечью ответила Рен, поджав губы.
Джулиан какое-то время обдумывал ее слова, а потом снова вернулся к работе.
Рен сделала то же самое.
– Это другое, – наконец сказал он. – У тебя не было выбора, а у меня… – Он замолчал, и Рен поймала себя на том, что затаила дыхание, – …был.
Джулиан отложил наполовину очищенную картошку и уставился на собственные руки.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Рен набралась смелости прошептать:
– О каком именно выборе ты говоришь?
– Во время одной из моих тренировок произошел несчастный случай. Стойка с оружием упала мне на руку и раздробила кости. Ее нужно было либо ампутировать, либо… сделать нечто экспериментальное. Мне тогда было четырнадцать.
– Ого, тот еще выбор, – саркастически заметила Рен.
– По правде говоря, меня беспокоит не сделанный выбор, – признался Джулиан, то сжимая, то разжимая кулак. – Ну кроме того, что рука выглядит не очень и болит каждый чертов день, что очень выматывает. Проблема в причине, по которой я на это решился. – Он вздохнул. – Дядя убедил меня, что так я стану сильнее. «Только представь, мой мальчик, усилитель у тебя под кожей. Подумай о силе…» И все же всякий раз, когда смотрю на свою руку, то вижу лишь слабость. Желание любой ценой угодить ему.
– Звучит знакомо. – Поколебавшись, Рен продолжила – Я бы так же, даже без травмы. С рвением и без лишних вопросов, если бы он попросил меня. – Она имела в виду своего отца и, покосившись на Джулиана, увидела, что он понял. – Если бы у меня появился шанс стать сильнее или лучше. Если бы из-за этого он провел со мной больше парочки дней…
– Может, так было раньше, но не теперь, – заявил Джулиан. – Когда ты рассказала отцу о кольце и магии, что таится в колодце, когда ты показала, на что теперь способна… – Рен вспомнила хруст, с которым сломала стражнику руку, и по ее спине побежали мурашки. – Ты определенно привлекла его внимание, но не дрогнула. Не обернулась.
Он был прав. Теперь Рен смотрела на все иначе. Но она прошла испытание… о котором даже не знала. Ее охватила волна облегчения, настолько сильного, что она на мгновение прикрыла глаза. Когда Рен снова открыла их, Джулиан смотрел на нее.
Она прочистила горло.
– Кажется, теперь я знаю, кто я. И речь не о родословной или магии. Я больше не нуждаюсь в его одобрении.
Ей хотелось сказать, что этому поспособствовал и сам Джулиан. Их путешествие на Земли Пролома наделило ее уверенностью– настоящей уверенностью, а не высокомерием, которым она подменяла понятие, – в себе и своих силах. В том, что она представляла собой без фамилии Грейвен и без уважения и осуждения, что шли вместе с ней. Джулиан не знал ее личности, ее прошлого, того, что все воспринимали ее как позор собственного Дома, ошибку, которую отец принес с войны.
Он знал лишь ее… и, похоже, она ему нравилась.
Будучи изгнанной в Крепость на границе Пролома, Рен хотела лишь вернуться домой, стать хорошей валькирией, но дни, проведенные с Джулианом, стали лучшими в ее жизни. Если ей было уготовано такое будущее, она, несмотря на опасность и страх, предпочла бы его жизни, полной пустого и переменчивого одобрения отца.
– Кстати, твоя рука выглядит не так уж и ужасно. По крайней мере, для меня. – Не в силах выдержать его пристальный взгляд, она добавила – Не так, как это. – Она покрутила кольцо на пальце, хотя подразумевала не только его, но и всю магию, которую оно представляло.
– Сегодня, там, в воде, магия некромантов спасла тебе жизнь. И мне тоже, раз уж ты нырнула, чтобы отвлечь внимание нежити. – В голосе Джулиана слышалась раздражение из-за того, что она рискнула собой ради него. – Она также спасла нас в Проломе, – добавил он уже более ровным тоном. – Так что я не могу презирать ее полностью. У нее, как у любой другой магии, есть темная сторона. Но также есть и светлая.
– Например? – спросила Рен.
Он пожал плечами, избегая ее взгляда.
– У тебя довольно красивый фамильяр.
Рен покачала головой в знак молчаливого протеста, хотя на душе у нее стало легче от того, что само ее существование не вызывало у Джулиана отвращения.
– Но в ней так много мрачного. Факелы в туннеле, железные ревенанты… то поле боя, что осталось после Восстания.
– Железные ревенанты– дело рук как некромантов, так и кузнецов. А поле битвы, оставшееся после Восстания, – результат магии костолома… хоть и измененной колодцем, – поспешно добавил он. – Видишь? Магию саму по себе не назвать ни плохой, ни хорошей. Все зависит от того, кто ее использует.
– Ага, но ты видел, что я сделала с тем стражником в подземелье, – практически выплюнула Рен. – Это сделала я. Я сломала ему руку. Хотела этого. И поступила бы так еще раз.
– Ты этого не хотела. Я видел твое лицо, – решительно заявил Джулиан. – Ты лишь пыталась остановить его, защитить нас. Ты не желала делать… это. Я знаю.
– Мне сложно свыкнуться с мыслью, что ты меня защищаешь, – призналась Рен, улыбаясь.
Джулиан фыркнул, но веселье быстро сошло на нет.
– В последнее время мне много чего пришлось пережить– прежде всего, ужасный поступок моего дяди, так что, возможно, я выместил часть своей досады на тебе. За что прошу прощения и… Я принимаю твои извинения.
Рен моргнула.
– Правда?
– В тебе много всего, Рен Грейвен. Ты решительная. Наглая. Безрасс…
– Достаточно, – прервала его Рен, хоть и без особого энтузиазма.
В уголках его глаз появились морщинки.
– Но ты еще и смелая. Бесстрашная… по крайней мере, так кажется. Сегодня, когда те мертвецы потянули тебя на дно. Когда ты исчезла из виду… – Джулиан сглотнул и покачал головой, будто хотел избавиться от этого воспоминания. – Твой поступок не был безрассудным или эгоистичным. Ты проявила храбрость. Ради меня.
У Рен внезапно пересохло во рту.
– Ты бросился под обвал ради меня.
Джулиан попытался безразлично пожать плечами, но те были слишком напряжены.
– Как я уже говорил– мы нуждаемся в тебе.
– Нуждаетесь? – надавила Рен, надеясь, что он поймет, к чему она клонит. Что он тоже вспомнил их разговор в Проломе, когда она призналась, что не хочет заканчивать это путешествие без него. Она почти ощущала запах источника и капли дождя.
Джулиан поднял голову, смерив ее самым мрачным, самым пристальным взглядом.
– Тогда хотим.
Рен невольно подалась вперед. Одеяло задралось, обнажив ее бедра, и они с Джулианом соприкоснулись коленями. От этого, даже несмотря на жар очага, по ее телу побежали мурашки.
– И, – надрывно продолжил Джулиан. – то, что ты сделала на мельнице… Если бы я думал, что таким образом смогу защитить тебя, если бы посчитал, что это действительно следует сделать… не знаю, хватило бы мне смелости.
Он не просто прощал ей предательство, но и освобождал от сожалений, что преследовали ее день и ночь. Он сказал, что понимает ее выбор, проявленную решительность… и, возможно, даже относится к этому с уважением.
Губы Рен приоткрылись, и Джулиан проследил за этим движением. Охваченная острым желанием, она была в шаге от того, чтобы забраться к нему на колени, когда входная дверь с грохотом распахнулась.
На пороге стоял Лео с корзинкой фасоли в руках. Рен отпрянула, и он, скрипнув стулом, сделал то же самое.
Лео вскинул брови, прежде чем поставить корзинку на пол.
– Извините, что прерываю, но вам двоим стоит кое-что увидеть.
Все еще завернутая в одеяло, но с одним из своих клинков в руке, Рен последовала за Лео на окраину территории Мерси. Джулиан шел за ними по пятам. Мерси и Хоук стояли около одной из ловушек…
И ловушка эта больше не пустовала.
Когда Рен приблизилась, ее чувства обострились, подсказывая, что рядом нежить. Она ожидала увидеть человеческую форму, но остолбенела, различив волка-ревенанта.
– Это…
– Тот самый? – вмешался Хоук, с горящими глазами расхаживая вокруг клетки. – Не думаю. Их здесь полно.
– Да, – согласилась Мерси. – А еще ревенантов-оленей, ревенантов-собак… Я даже видела ревенантов-котов. Так и знала, что вы пригодитесь. Не удивлюсь, если остальные ловушки заполнятся еще до утра. – Она повернулась к Хоуку. – Дерзай. Поговори с ним. Успокой его, если сможешь.
– Это дикий дух, – ответил Хоук, но все же присел на корточки перед клеткой. Мерси между тем заняла его место и принялась кружить вокруг ловушки, пристально рассматривая волка, как если бы что-то искала.
«Привязанная кость, – осознала Рен. – Вот что она пытается найти на теле ревенанта». Невероятно храбрая женщина.
Когда Хоук, что-то бормочущий, опустился на колени, призрак внутри гниющего трупа начал сгущаться, покидая конечности волка, пока наконец не сжался в комок в черепе, глаза которого теперь горели так ярко, что в них было больно смотреть.