– Это все равно что командовать нежитью. Только в этом случае ты не приказываешь им действовать. Ты велишь им поделиться чем-то с тобой.
Рен фыркнула от отвращения, но сейчас было не время отступать.
– Ладно. Хорошо. Давай… давай попробуем. Я использую… – Она махнула рукой в сторону фамильяров брата, а потом обратила внимание на свое кольцо-усилитель.
– Будет проще, если ты испробуешь Виденье на своем фамильяре, – заметил Хоук, очевидно, согласный с мыслями, которые она не высказала.
На этот раз, поскольку кольцо уже было на ее пальце, одной мысли о существе хватило, чтобы оно начало формироваться еще до того, как Рен успела сформулировать запрос.
– Появись, – выдохнула она, и птица тут же зависла в воздухе.
– Ты отлично справляешься, – ободряюще произнес Хоук.
Глупо, но столь простая похвала вызвала румянец удовольствия на щеках Рен. Не то чтобы ей никогда раньше не восхищались: одноклассники и наставники делали это, хоть и неохотно. Высокомерие Рен не нравилось ни тем и ни другим, что не делало из нее желанный объект для комплиментов.
Но слова, произнесенные кем-то из семьи, почему-то звучали иначе. Признание отца было настолько скупым и редким, что Рен была готова на все ради его одобрения, а бабушка ни разу не сказала о ней ничего доброго… уж точно не в лицо.
– Теперь скажи своему фамильяру, что ты хочешь увидеть. Запроси одно из его воспоминаний.
– Но как он поймет столь сложную команду? Я ведь даже не тренировала его.
– Это же твой фамильяр, вы связаны. Покажи ему мысленный образ. Сконцентрируйся на значении. И убедись, что при этом касаешься призрака. Давай же!
Рен колебалась. Вместо того чтобы ткнуть пальцем в дух, она вытянула руку и раскрыла ладонь, приглашая птичку присесть.
И та повиновалась. Как Хоук и сказал, даже без команды она поняла, что от нее хотят.
Рука Рен задрожала, когда она посмотрела на крошечную певчую птичку, уютно устроившуюся у нее на ладони, и почувствовала, как что-то ледяное касается ее кожи. Ее разум сопротивлялся, крича о смертельной инфекции, но, очевидно, она находилась вне зоны риска. Рен вспомнила, как в детстве столкнулась с призраком и провела всю ночь, дрожа от озноба. Конечно, тогда ее сила некроманта еще не пробудилась, как, видимо, и иммунитет. Или, возможно, скрытая магия спасла ее, а ледяной холод был лишь плодом ее воображения.
Фамильяр шевельнул крыльями, глядя на девушку таким сосредоточенным взглядом, какого она никогда не видела ни у живой птицы… ни у призрака.
– Ладно, – сказала Рен. Птичка, прислушавшись, наклонила головку. Рен шумно выдохнула.
Впервые она использовала Виденье случайно, так что воспоминания нахлынули на нее шквалом, без разбора. Так же произошло и с волком. Может, одержимый паникой разум Рен сам отправился на их поиски. Или всему причиной было плачевное состояние нежити. Но теперь, когда она снова дотронулась до призрака, ничего не произошло.
– Покажи мне свою жизнь, – попросила Рен, хотя тут же поняла, что приказ был слишком расплывчатым. Мысленно представив слова, она предприняла еще одну попытку. – Покажи мне твое любимое место.
Как по команде перед глазами Рен ожили образы, яркие и отчетливые, заслонившие от нее весь остальной мир. На этот раз совершенно свободная, она парила в небе, ныряя и петляя. Роща деревьев, чьи раскачивающиеся ветви свисали так низко, что касались земли…
– Рен, – послышался издалека голос Хоука. Затем она почувствовала давление на плечах и, сморгнув воспоминания, увидела перед собой бледное лицо брата.
Рен стряхнула с себя остатки видения и огляделась. Она все еще держала в руках своего фамильяра, все еще стояла у ограды, но почему-то все выглядело иначе.
Рен поймала себя на том, что сказала:
– Ей нравилось летать. Особенно в ивовой роще. Не знаешь, где можно найти такую?
Хоук покачал головой, и это почему-то огорчило Рен. Как давно умерла эта бедная птичка? Откуда она?
Ее фамильяр явно был девочкой. Теперь Рен это знала, хоть и не могла объяснить откуда.
– Твой фамильяр…
– Уиллоу, – прервала Рен. Хоук удивленно уставился на нее, но Рен избегала его взгляда. Определенно было проще дать этой птичке имя, чем так и продолжать звать ее фамильяром, особенно учитывая, что у Хоука их было целых два. Просто чтобы не запутаться.
Это ничего не значило.
– Уиллоу, – поправил себя Хоук. – Она крепко в тебя вцепилась.
– Вцепилась? – в растерянности переспросила Рен. Призрак на ее ладони оставался послушным, как и всегда.
– Своими воспоминаниями. Ты закрыла глаза, твое тело начало расслабляться… Не верни я тебя в реальность, ты бы, скорее всего, потеряла сознание.
– Ох, – выдохнула Рен, чувствуя, как внутри поселяется новый страх. Ей вспомнилась темнота, окутавшая ее в озере, пока Хоук не бросился ей на помощь. А в случае с волком– это Джулиан коснулся ее руки, тем самым вынудив прийти в себя. – Как мне научиться вытягивать себя из воспоминаний?
– Попробуй частично остаться здесь. Дотронься до чего-нибудь, например, ограды или…
– Дай мне руку, – попросила Рен прежде, чем позволила себе передумать.
Он протянул ей холодную ладонь. В этот раз, когда Рен снова погрузилась в воспоминания Уиллоу, рука брата служила ей якорем, помогая убедиться, что она не зайдет слишком далеко. Она все еще чувствовала, какой была жизнь Уиллоу– ветер в ее перышках, – но при этом сохранила связь с собой и своим телом.
Когда девушке удалось самой вынырнуть из воспоминаний призрака, Хоук усмехнулся.
И Рен не смогла сдержать самодовольной улыбки. Ей нравилось выделяться, и она испытывала тягу преуспевать во всем, за что бы ни бралась. Похоже, даже когда дело касалось Виденья.
– Ты сказал, что используешь фамильяров, чтобы передавать сообщения. Как?
Ее энтузиазм передался и Хоуку. Он поерзал на валуне и с нетерпением подался вперед.
– Честно говоря, все просто. Нужно только придумать код, который они смогут повторить. Для Хвостика это постукивание. – Он опустился на колени перед призраком лисы и протянул ладонь, в которую тот вложил свою светящуюся зеленую лапу. – Во время разведки один раз значит, что все чисто, а два– что приближается друг. Если же он постучит три раза, значит враг уже рядом. Но ты можешь использовать столько команд, сколько пожелаешь. Они быстро учатся. – Хоук встал и взмахом руки велел Когтю взмыть в небо. – Птицы могут даже отвечать.
Сияющая фигура призрачного ястреба, по сравнению с которой звезды казались тусклыми, резко выделялась на фоне темного неба. Даже луна не могла соперничать ни в яркости, ни в красоте с духом, описывающим изящные дуги, оставляя за собой шлейф призрачного света.
Рен опустила взгляд на своего фамильяра, который все еще сидел на ее ладони. Она задавалась вопросом, хочет ли сам призрак подняться в небо, вновь пережить ощущение полета, каким бы далеким от реальности оно бы ни было.
Ей было интересно, могла ли певчая птичка быть такой же счастливой, как и при жизни. Такой же, какой Рен видела ее в воспоминаниях. Или же ее ждала только боль?
В то время как некоторым призракам повезло умереть естественным путем и не испытывать сильных мучений, животных, которым предстояло стать фамильярами, выслеживали и убивали. Странно, что они оставались такими послушными, несмотря на то, какой ужасной, хладнокровной и преднамеренной была их смерть. Рен предполагала, что весь секрет таился в магии некромантов… в том, чтобы превратить самых смертоносных и опасных врагов в покорных слуг.
Возможно, Рен и увлеклась на мгновение, но это ничего не меняло– призраки не желали оставаться в мире живых. Они мечтали освободиться, сбросить оковы, неважно, какой тесной, удобной или знакомой была для них связь с некромантом.
Их сделали слугами. Рабами.
– Ты же знаешь, что нам придется их отпустить, – мягко произнесла Рен. – Не сейчас, потому что мы нуждаемся в их помощи. Но в один прекрасный день мы попрощаемся с ними.
Ее брат кивнул, и их пузырь радости и счастья, полученного от магии некромантов, лопнул. На Рен и Хоука накатила тоска.
Коготь уже возвращался к ним: его пронзительный крик эхом разнесся в ночи, хотя его могли слышать только они двое.
Один крик– все чисто. Хоук грустно улыбнулся и вытянул руку, чтобы призрак ястреба мог на нее приземлиться.
Но затем послышался второй крик. К ним приближался друг? Рен оглянулась на дом… Кто-то вышел на улицу? Хоук нахмурился, а в ночи прозвенел третий крик.
Враг?
Но последний крик звучал тише остальных. Неуверенно. Будто призрак не знал, что именно увидел.
Коготь приземлился на руку Хоука, принеся с собой порыв потустороннего воздуха, достаточный для того, чтобы заставить Уиллоу беспокойно заерзать на ладони Рен.
– Уходи, – тихо сказала Рен, и певчая птичка исчезла. – В чем дело? Что он видел?
Приподняв сжатый кулак на уровень глаз, Хоук внимательно посмотрел на фамильяра, который расправил крылья и несколько раз мотнул головой.
– Не знаю, – наконец произнес Хоук, сосредоточив все свое внимание на склоне холма.
– Может ли он показать мне? – спросила Рен, решив использовать Виденье.
Хоук покачал головой.
– Они могут делиться только теми воспоминаниями, которые получили при жизни.
– Может, он видел ревенантов, – предположила Рен. Они были повсюду. Долина Озерного города была окружена кольцом высоких пиков, усеянных отдаленными очагами призрачного света десятков призраков и ревенантов, что бродили по этим холмам. Не говоря уже о слабом свечении, исходящем от озера.
– Может, – отозвался Хоук, хотя его голос звучал не очень уверенно. Юноша отпустил фамильяра, и они поспешили обратно в дом.
Остальные устроились на полу крошечного коттеджа. Свет очага создавал теплый, полный гостеприимства контраст по сравнению с холодной ночью, что раскинулась за деревянными стенами и костяным забором.
Но даже под теплым одеялом и за всеми средствами защиты, что использовала Мерси, Рен, преследуемая образами ив и крыльев, которым больше не было суждено взлететь, так и не смогла уснуть.