ить за скоростной стрелкой на циферблате.
– Ой, а что в полиции? – вспомнила она.
– Ничего хорошего, – сник Алик. – Пытались связаться с моими сотрудниками по электронной почте, никто не откликнулся. Так ведь каникулы, мать их… все разъехались по горам-пляжам.
– А жена? Родители?
– Жены не имею. А чем отец поможет? У меня один отец остался. Только подтвердит, что я есть я, и сляжет с сердечным приступом?
– Можно же позвонить…
– Юля, вы все номера телефонов помните?
– Ни одного. Только свой номер.
– Вот и я не помню ни одного номера. Кроме личного. Ну, и пин-коды карточек, но это вынужденная мера. В полиции мы звонили на мой мобильник – тишина. Придется ждать, когда кто-то из моих сотрудников откликнется по электронке и документально подтвердит, кто я есть. Тогда мне выдадут справку, подчиненные вышлют деньги… Короче, я написал заявление, описал инцидент. Вас, Юля, скорей всего, вызовут.
– А разве здесь у вас нет знакомых? Вы ведь приехали к кому-то…
– В вашем городе проездом, мне нужно было на юг, в порт. Я имел неосторожность отправиться в путь на машине, а она, как назло, ломалась несколько раз, последний – перед этим городом. Но мне помогли притаранить ее в ремонтную мастерскую, она там. Вот так я и остался на Новый год один в чужом городе. Приехал в центр, зашел в ресторан – а куда еще идти? После ресторана шел к вокзалу, надеясь, что по дороге попадется гостиница, а попались вы с Владой.
– И, не раздумывая, вы кинулись спасать двух дам. Похвально.
– Юля, мне некуда деваться… В гостиницу меня не примут – нет паспорта, да и денег нет… Карточки лежали в портмоне, но его вытащили хулиганы. Вот попал! Вы не прогоните меня? Клянусь, я хороший человек, не вор, не бандит.
– Ха-ха-ха-ха… Первый раз слышу, чтобы себя так презентовали. Что вы, Алик! Такой экзотический экземпляр благородного рыцаря нужно беречь и лелеять. Мы подъезжаем. Алик, давай перейдем на ты. Этот жук думает, что вы мой… ну, этот… бойфренд. Пусть думает, ага?
– Ладно, пусть думает. А у тебя есть бойфренд?
– С ума сошел?! – возмутилась Юля. – Нет, конечно!
Она увидела его издалека: Щелоков нервно ходил вокруг своего шикарного авто, купленного на Ванькины деньги. Нет, он, конечно, работает и с другими клиентами, но Ивана просто из лап не выпускал, иногда ей казалось, что она замужем за обоими. Ничего Щелоков не сказал, когда вместе с Юлей из машины вышел и Алик, но обжёг недовольным взглядом обоих, правда, длилось это мгновение. А потом снова стал душкой, милым Санечкой, готовым вытащить любого человечка из смертельной трясины за гонорар, разумеется, по самым высоким расценкам.
Все трое вошли в здание, молча поднялись на этаж, Юля достала ключи (и как же она торжествовала, заранее представляя реакцию Сани), открыла дверь, пропуская его. Щелоков стремительно вошел и так же стремительно затормозил. Уже в приемной был виден, мягко сказать, беспорядок. Стол секретаря сдвинут, монитор лежит на столе, а не стоит, телефон на полу, база телефона висит на шнуре. Наконец Щелоков перевел глаза на дверь кабинета, а она распахнута и там… Он рванул туда, словно к умирающей маме. Юля осталась в приемной, присела на стул – что она не видела в кабинете мужа в разоренном состоянии?
– Вас… тебя как будто мало волнует беспорядок, – заметил Алик. – Тебе не кажется, что здесь кто-то побывал?
– Кажется, – индифферентно ответила она, доставая сигареты. – Это же видно невооруженным глазом. Но что ты хочешь, чтобы я делала? Билась головой о стенку, рвала на себе волосы? А это поможет?
– Я вызываю полицию! – ворвался в приемную Саня, тыкая в айфон пальцем. – Здесь побывали преступники.
– Какие преступники? – осведомилась Юля с безразличием, свойственным флегматичным людям, каковой она не являлась.
– Полагаю, которые взорвали Ивана. Тебя ограбили, моя дорогая! Этого только не хватало… Алло, полиция?..
Встретившись глазами с «бойфрендом», он вышел в коридор, просто вышел без каких-либо мимических выкрутасов на лице. После этого Алик поднял валявшийся стул, поставил рядом с Юлей и оседлал его.
– Иваном звали твоего мужа, да? Его взорвали?
– Да. Загородный дом взлетел, будто это была пороховая бочка.
– И когда? Взорвали когда?
– В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря.
– Так это же совсем недавно…
– Угу. Почти вчера.
После того, как Алик и Юля уехали, Влада прилегла ненадолго на кровать в своей комнате, думала о Миле, просила Господа пожалеть подругу. Никогда не молилась, потому не знала молитв, просто шептала спонтанные слова, зато от души. Говорят, иногда и простые человеческие слова доходят до богов. И незаметно уснула.
Распахнула глаза – а за окном стемнело, впрочем, зимой рано темнеет. Влада вышла из комнаты, в доме было тихо, она спустилась вниз, зашла в библиотеку – никого. Значит, Юля и Алик еще не вернулись. Влада отправилась на кухню, где можно и телик посмотреть, и чайку выпить. Найдя музыкальный канал, она поставила чайник на плиту, соорудила бутерброд и с наслаждением вонзила в него зубы. Влада умудрялась и жевать, и подпевать певице, как вдруг услышала за спиной:
– Вот это да!
Вздрогнув, она обернулась и… завизжала. От ужаса.
В эту же секунду Юля открывала дверь. Услышав дикий визг внутри, она с удвоенной силой повернула ключ в замочной скважине и влетела в дом. Крик раздавался из кухни, она кинулась туда, за ней – Алик. Картина, представшая взору, была диковатая: Влада, сидя на стуле и прижав кулачки к лицу, визжала, а Иван, наклонившись к ней, тряс руками и рычал:
– Заткнись, идиотка! Заткнись! Психопатка!.. Дура…
– Иван! – рявкнула Юля, он выпрямился, растерянно заморгал, затем попятился, заметив незнакомца. – Что здесь происходит?
– Я зашел… – начал было Иван, Юля отмахнулась от мужа:
– Влада, отвечай!
А у той глаза ходили туда-сюда – то на хозяйке задерживались, то на Иване, без сомнения, она что-то там соображала, а может, сравнивала зачем-то. Находясь в необъяснимом шоковом состоянии, она все же начала, путаясь:
– Я думала… здесь же тихо… Я никого здесь больше не видела… Алика и тебя… Пришла сюда, пила чай… вдруг Иван… Он не должен быть здесь… И вдруг Иван… я просто испугалась… думала, ум за разум зашел, мерещится… Такого же не может быть…
– Так…
Юля сняла куртку, кинула ее на барную стойку, сама облокотилась о нее, немного подумав, сказала:
– «Он не должен быть здесь»? То есть, ты знаешь этого человека, знаешь его имя, кто он, так?
Влада закивала машинально, плохо понимая, что тут к чему. Но в следующий момент, взглянув на Ивана, который ходил по небольшому пятачку и ударял кулаком в ладонь, потом переведя глаза на Юлю, осознала всю нелепость происходящего. До этого момента она не обсуждала с Юлей тему «убили мужа», просто иногда и не слишком умные люди способны за секунды проанализировать ситуацию. Дошло быстро, что Иван – муж этой замечательной во всех отношениях женщины, а Влада… Она всхлипнула, закрыла ладонями лицо и опустила низко голову. Настала неловкая пауза, когда всем все понятно (во всяком случае, троим точно понятно), но теперь никто не знает, как быть в данной щекотливой ситуации.
Во время паузы Алик приблизился к Юле, не спускавшей глаз с Ивана, тихонько спросил:
– Кто этот мужчина?
– Мой покойный муж. – А она не считала нужным говорить тихо.
– Да ну! – вытаращился Алик. – По-моему, он живее всех живых.
– Что ты! Его разорвало бомбой на мелкие части, даже в гроб нечего положить…
– Прекрати! – вскипел «покойник». – Черт знает что происходит. Ты кто такой? Что делаешь в этом доме?
Алик не успел рта открыть, его опередила Юля, наехав на мужа:
– Не разговаривай с ним, как жлоб! Он, между прочим, спас жизнь мне и Владе, которая тебе очень хорошо знакома, не так ли?
– Почему на нем моя одежда? – разорялся Иван, злясь, в сущности, на подлые обстоятельства, разоблачившие его.
– Тебе жалко тряпок? – поразилась жена.
– Ты брендовые вещи от мировых фирм называешь тряпками?! – неуместно возмутился «покойник». – Да ты хоть когда-нибудь соотносила стоимость этих тряпок со средней человеческой зарплатой? О чем я! Ты же понятия не имеешь, что такое средняя зарплата…
Нет, она соотносила. Его с тем, что он говорил. Разве сейчас важны стоимость, шмотки, фирмы? Это же ерунда. Мелочовка. Тогда для чего он лепит муру про зарплату и стоимость? Сейчас, когда не только она знает о том, что его счастливо миновала смерть, а еще двое? Юля припомнила ссоры, кстати, было их много, но есть одна прелюбопытная штука. Не Ванька являлся инициатором, она, Юля заводилась. А Ваня от главной претензии уводил далеко-далеко, примерно, как сейчас. То есть, он переключал ее запал на другой вопрос – ничтожный, как только что высказанный бред про брендовые вещи и зарплату, о которой она якобы понятия не имеет. Это же опосредованный упрек, мол, ты бездельница. Неплохо он знает психологию людей: ведь когда несправедливо уличают или упрекают, человек помимо воли начинает доказывать обратное! И Юля, как последняя дура, постоянно велась на его уловки, восстанавливая справедливость (она так думала) и отстаивая свое уязвленное самолюбие.
– …все наперекор, – тем временем продолжал муж, притом выглядел несчастнейшим из людей, но не виноватым. – Ты подвела меня, хоть это до тебя доходит?
– Доходит, – спокойно сказала Юля, – что у меня рога до стратосферы. А может быть, и выше.
– Опять! – вскинул руки кверху Иван. – А сама привела в дом мужика…
– И твою шлюху, – дополнила она.
Он сатанел от ее спокойствия, хотя должно быть наоборот. Но в этот раз Иван ничего не смог противопоставить жене, потому что не готовился к такому дурацкому повороту. И пока он мучительно искал подходящий набор слов, на Юлину фразу отреагировала Влада: девушка подхватилась и выбежала из кухни.
– Зачем обидела ее? – спросил Юлю Алик.