– Остынь. Юля мне помогла, я должен помочь ей.
Михаил, тоже, похоже, думал, как вытащить Юлу, но и на мужа подружки был зол до сих пор:
– Что Юлька нашла в Ваньке? К тому же лично мне непонятно, каким образом он сколотил состояние, ведь особым умом не блещет. Да его обмануть – раз плюнуть. А я ведь подправил Ваньке огрехи Бобика…
– Стоп, стоп! Какие огрехи, что ты имеешь в виду? – заинтересовался Алик.
– Несведущему человеку долго объяснять. Ну, нарушения. Причем поначалу я думал – ошибки, только их было многовато, для опытного бухгалтера это нонсенс. Короче, Боб подворовывал немного, но регулярно. А я как экономист быстро врубился в лазейки, составил отчет на семидесяти страницах с подробным раскладом. Как раз перед уходом отдал нашему бесценному шефу, только Ванька кинул отчет в стол, даже бегло не просмотрев его. Думаю, до сих пор не читал, иначе давно набил бы Бобу наглую морду и вытурил из конторы.
К этому времени у Алика уже была полная каша в голове. Помимо усталости, он проголодался, поэтому очень туго шевелил извилинами, ему требовался отдых. Причем срочно. Он собрался попрощаться с Михаилом, так как все вопросы выветрились из головы, их выдули усталость и голод, но тот спросил:
– А на каком основании ее арестовали?
– Отпечаток пальца Юлии нашли на объективе камеры в офисе Ивана. То есть, она зачем-то проникла в кабинет мужа, устроила там обыск, поэтому подозревается в убийстве Ивана. Убедительно, не правда ли? Иначе зачем ей нужно было заклеить глазок камеры?
Михаил вдруг без причины расхохотался. Необычная реакция, редкая, можно сказать. Алик даже забыл о голоде и усталости, но и не произносил ни слова, ожидая, что тот сам выложит, в чем тут дело.
– Извини, – сказал Михаил, все еще смеясь, – это нервное. Видишь ли, Юлька при мне оставила отпечаток… нет, не так. Я поднял ее, чтобы залепить объектив, – сама она достать не смогла бы.
Пауза вполне оправдана, Алик наверняка думал черт знает что, потому лишь мерил строгим взглядом весельчака. Но Михаил довольно быстро его успокоил, вкратце рассказав, как было дело, и пообещал, что завтра же пойдет к следователю…
– Не надо, – прервал его Алик.
– Не понял?
– Не надо ходить к следователю, тебя с таким же успехом могут упечь в мужскую камеру. Так, так, так… Значит, в кабинете некто неизвестный что-то искал, когда вы пришли… А мне она – ни слова!
– А если бы сказала, что изменилось бы?
– Не знаю. Но это очень важный момент. А у Юли были предположения, кто забрался в кабинет?
– Нет. Представь, на нас налетает дылда, валит с ног и убегает тем же путем, каким пришли мы. Нам некогда было догонять его. В общем, Юла почти не придала этому значения.
– Как не придала? Не понимаю. И вообще, зачем вы туда потащились?
– Из-за Щелокова. Юла не хотела отдавать ему материалы мужа, а он требовал. Представь, они с Юлькой приезжают в Ванькин офис днем, а там Мамай войной прошелся. Его чуть кондрашка не хватила.
– Щелоков требовал? – выпятил нижнюю губу Алик. – Интересно, интересно. Ну, а вам удалось забрать ночью то, что хотела Юля?
– Да. Сейф только не открыли, но и не пытались.
– А что там в сейфе? – проявил живой интерес Алик.
– Никто не знает. Ваня не подпускал к сейфу даже любимую жену. Знаешь, он печать таскал с собой, как дурень с торбой носился. Ему везде мерещился заговор, можно сказать, накликал беду.
– М-да… – произнес Алик, потирая подбородок. – Нам всем нужно подумать, как действовать. Завтра этим займемся. Приезжай в дом Юли прямо с утра, будем шариками ворочать, а сейчас… сейчас меня переполняют эмоции. Я пошел.
Ну, насчет эмоций он загнул и сильно. Алик выглядел спокойным, как Будда, сделав несколько шагов по ступенькам вниз, он вспомнил еще одну важную новость:
– Чуть не забыл. Кто-то написал анонимный донос, будто мужа убила Юля.
– Абсолютная чушь.
– Подумай, кто может быть анонимом, ладно? Ну, до завтра.
Держась за перила, Михаил проследил за Аликом, пока тот не скрылся, и шагнул к квартире, но внезапно остановился. Поставив левую руку на стену выше головы, он чертил пальцем правой руки на двери невидимые знаки, известные только ему. Что-то его не удовлетворило, Михаил провел ладонью по знакам, словно стирая их со школьной доски, и вошел в квартиру.
17
Боже, как она замерзла! Теперь Юле чудилось, что промокшая от пота одежда покрылась тонким слоем льда и сковала тело ледяной коркой. Она прыгала, чтобы согреться, размахивала руками, соединенными наручниками, из стороны в сторону, делала наклоны, шагала специально широко по кругу.
– Все из-за Ваньки, – приговаривала Юля полушепотом во время упражнений (только так это можно назвать). – Ты меня угробишь, змей. Я сама тебя взорву, попадись мне… О-о-ой, как же холодно…
Со стороны посмотреть – крыша у девушки съехала или вовсе потеряна навсегда. И почему-то все эти выкрутасы мало помогали согреться, а ведь когда убегала от полиции – тело пылало от жара.
Вдруг по темному переулку полоснули фары! Юля присела, прячась за ветками сирени, ибо мимо проехали автомобили в количестве двух штук. Удостоверившись, что они умчались, повернув за угол, она посмотрела в сторону своего дома – нет там машин. Кажется, большего счастья не испытывала никогда. Юля чуть не взревела от радости и кинулась к дому, буквально ковыляя, потому что ноги зверски устали и замерзли, возможно, распухли…
В это время озадаченная Влада, стоя в комнате отдыха, озиралась по сторонам, не понимая, куда делся Иван. Она заглянула и в парную, там стоял аромат трав и приторно сладкий запах меда, было сухо (баней давно не пользовались) и… пусто. Где здесь можно прятаться? Влада вернулась в комнату отдыха и позвала:
– Иван Николаевич! Ты где? Выходи, блин! Ты меня пугаешь…
– Здесь, здесь я, – появился он из парной. Влада испуганно взвизгнула. – Не ори! Я прятался в полках. На нижнем полке открывается верхний щит, как в ящике, чтобы пол можно было вымыть и продезинфицировать. Я плесени боюсь. А ты думала, я исчез, растворился?..
– Тихо! – Влада прислушалась. – Кажется, звонят.
– Опять? – застонал Иван, бросившись назад, в парную. – Опять они? Не открывай! Не пускай их…
Отмахнувшись, Влада помчалась наверх. Да, звонили. Девушка, разумеется, не кинулась открывать, сначала спросила:
– Кто?
– Влада, открывай! Это я… – послышался за дверью глухой голос Юли. Через пару секунд ее обнимала Влада и чуть не плакала от радости. – Пусти, пусти. Я хочу… в ванную… Нет, сначала принеси мне воды… Умираю, хочу пить… умираю…
Влада убежала в кухню, а Юля сбросила сапоги и, еле переставляя ноги, добралась до дивана. Она дрожала от холода, с горем пополам укрыла ноги пледом, ведь наручники все еще были на запястьях, и замерла, вбирая в себя тепло всеми порами кожи. Когда Влада принесла воду, Юля двумя руками взяла стакан, выпила залпом и протянула девушке:
– Еще. Плиз…
Та снова убежала, а Юля повалилась на диван со стоном блаженства, повторяя, как мантру:
– Боже, боже… как хорошо… как хорошо…
Второй стакан воды она пила уже медленно, наслаждаясь каждым глотком и вкусом, потом поднялась:
– Надо перебить наручники. Идем…
– Но может, мы…
Девушка хотела предложить позвать Ивана из подполья, но Юля ничего не желала слышать, идя к кухне, взахлеб тарахтела:
– Идем, идем. У меня качественный топорик для рубки мяса, он у меня давно, сталь крепчайшая. Сейчас ты по цепочке тюкнешь и… перебьет, даю гарантию. В кино видела, у нас тоже получится. О боже, неужели я дома? Ты себе не представляешь, где меня содержали. Этот дуб… то есть следак Костик, собирался оставить меня до суда в следственном изоляторе. Меня перевозили… и вдруг ментам понадобилось что-то купить, они остановились. Вышел и шофер прикурить… Ха-ха-ха! Думали, раз я в наручниках, то не сбегу. А я сбежала…
– Знаю, они здесь тебя искали, – сказала Влада.
Юля выдвигала ящики в поисках топорика, нашла:
– Вот он! Ну, теперь давай…
Огляделась в поисках места, куда бы уложить цепочку, чтобы кисти рук свешивались при этом. Все, что имелось в наличии, казалось непрочным, поэтому Юля предложила вернуться в гостиную, там довольно крепкие кованые перила. Обе приготовились… Влада взяла топорик двумя руками, разволновалась, страшновато было по рукам попасть. И все же, набравшись смелости, сморщившись от напряжения, ударила топориком по цепочке. Не получилось разбить.
– Смелее, – подбодрила ее Юля. – Да тут цепочки той… одно название, а ты девушка сильная. Я тебе доверяю.
– Ага, – готовилась снова Влада, продумывая удар.
Второй раз как ахнула! Цепочка разорвалась, одновременно Влада отпрянула, прижав топорик к груди, а Юля потрясла свободными руками в воздухе:
– Молодец. А теперь наполни ванну, хочу согреться и вымыться.
Она сбросила наконец-то дубленку, закуталась в мягкий пушистый плед. Третий стаканчик воды, который Юля принесла в гостиную, пила по маленькому глоточку и через паузу, но тут вдруг, откуда ни возьмись, муж вырос.
– Привет, – сказал Иван несколько удивленно. – А что тут стучало?.. Тебя отпустили, да?
Лишь взглянув на бесценного мужа, Юля впала во временный ступор, совершая виртуальное путешествие в их совместную жизнь. А ведь бесценный, ради него все жертвуют: кто жизнью (как его партнеры и несчастная подруга Влады Мила), кто свободой (как Юля), кто местом работы (как Мишка), и по мелочам полно жертв. Как будто муж Ванька национальное достояние страны. Но кто не способен на жертвы – так это он сам! Ваня никогда не вставал ночью к детям, ну, тут понятно: человек много работал, чтобы семью содержать, естественно, ему нужен был отдых. Но и свободное время он предпочитал проводить без детей, словно они чужие. Правда, из командировок привозил им подарки, одежду, однако на этом отцовское внимание заканчивалось, потому что малыши слишком громкие, от них у папы Вани голова трещала. Все маломальские неудобства он перекладывал на плечи жены – а для чего же создан институт брака, для чего жену приобретают? Вот-вот, Юля – приобретение. Для пользы, комфорта. Как электробритва, сейф, миксер. Как автомобиль, в конце концов! Все это (вместе с ней) должно работать на Ивана и желательно без поломок.