М-да, много было эпизодов потребительского отношения к ней, они крутились в памяти, всплывая отдельными негативными картинками, просто дети – это наиболее яркий показатель жизненного кредо мужа. Разве удивительно, что кто-то решил отправить Ваньку к праотцам, не пожалев других людей? Но ведь достается-то всем! Ради мужа, чтобы, не дай бог, он не пострадал, Юля сутки(!) находилась в натуральном отстойнике, а ему не пришло в голову помочь матери своих детей. Так всегда было, есть и… Нет, так больше не будет. А пока…
Пока Юле стало жарко от воспоминаний и злости на него, на себя (за многолетнее терпение), она откинула плед, встала с дивана и неожиданно с ревом дикой кошки кинула в Ивана стакан наполовину полный водой. Реакция у него – позавидует любой боксер, он лихо увернулся, стакан пролетел мимо, ударился о стенку и разбился вдребезги.
– Ты! – взбесился Иван. – Охренела?..
Второй раз вынужден был нагнуться, так как в него полетела керамическая ваза, простенькая, в форме широкого индийского сосуда для воды, расписанная вручную. Попала бы по голове – снесла. Сосуд до стенки не долетал, упал на пол и – вдребезги. На шум из ванной прибежала Влада, вытаращила глаза, отчего-то подняла плечи до ушей и замерла, тогда как Иван заорал на жену:
– Ну, ты, мать! Совсем сдурела?..
К этому времени «мать» высыпала на диван апельсины из стеклянной тары в форме бокала для бренди и кинула в мужа. Стекло тяжелым оказалось, да и сама ваза массивная, она тоже плюхнулась на пол, не долетев до Ивана, который понял, что этим дело не закончится. Он перебежал к стене и, лихорадочно оглядываясь на помешанную жену, снял картину.
– Что вы делаете! – пролепетала Влада. – Юля… Юль…
Нет, Юля ее не услышала, она видела только Ваньку, который дал ей достаток, дом, сделал детей, но пожадничал с любовью, теплом, заботой. Ах, нет, еще один факт забыла, главное забыла: из-за него (его «штучек») Юле и детям грозит опасность! В следующий раз взорвут вместе с детьми! Да его прибить мало! К счастью, у нее не имелось под рукой орудийной установки типа «Град», на худой конец пушки – от Ивана осталось бы одно мокрое место, от дома наверняка тоже, но разве это важно? Разве важен дом, когда полжизни брошено коту под хвост?
Под рукой оказались апельсины, Юля метнула один в мужа и попала в картину, которой он прикрылся как щитом. Загородившись живописным произведением, изображающим Ивана в костюме Павла I (модный прикол: писать свои портреты в образах графов и царей), муж начал подступать к взбесившейся жене, пытаясь уговорить ее:
– Юла, успокойся! (В него полетел апельсин, Иван отбил фрукт картиной, словно теннисной ракеткой.) Я «скорую» вызову, тебя в дурдом увезут!.. (Еще апельсин кинула в него Юля.) Какого хрена ты взбесилась?.. Объясни, черт возьми!
Но жена, попадая в него фруктом, издавала нечто вроде дьявольского смеха и хваталась за другой апельсин или яблоко – деревянная ваза с яблоками стояла на другом столике у второго дивана. Он неплохо избегал бомбардировки, что лишний раз доказывало Юле, какой Ванька изворотливый, у него к тому же хватало наглости констатировать:
– Помешалась… У тебя тетя лежала в дурдоме!.. Это дурная наследственность… Меня предупреждали добрые люди…
– Николай Иванович… – заскулила Влада.
– Мое имя Иван Николаевич! – рявкнул в ее сторону он. Но вот какая досада: ослабил внимание и получил твердым яблоком прямо по голове, после чего заорал на неуправляемую жену. – Ты одурела?
И еще удар да прямо в лоб. Это был последний цитрусовый снаряд, иссякли и яблочки, катаясь по всему полу, как по бильярдному столу. Ни к чему теперь щит, Иван отбросил картину, после чего кинулся к Юле с явной целью поколотить безумную. Так она и далась! Юля заметалась, делая пальцами хватательные движения – что бы такое взять, и нашла: деревянные статуэтки котиков примерно по пятьдесят сантиметров. Тяжеленькие. Юля приготовилась встретить беспутного мужа и даже направилась к нему. Зверское выражение на ее лице означало одно: битва будет насмерть. Безоружный Иван оставил свои намерения поколотить жену, понимая, что сделает только хуже, нужно просто переждать приступ бешенства. Он бросился к Владе, схватил девушку за плечи и выставил ее впереди себя вместо щита.
– А-а-ай! – завизжала та. – Перестаньте… Иван Николаевич, как вам не стыдно!.. Отстань от меня, блин! Ты мужик или кто?
– Мне стыдно? – Избегая деревянных котов, которыми Юля пыталась его ударить, он подставлял под удар Владу. – Юльке скажи! Ей должно быть стыдно! Ай, больно!
– Получай! – зарычала Юля, радуясь, что попала по мужу. – Я тебя убью!
– Ну, пожалуйста!.. – хныкала Влада. – Ну, пожалуйста… Ой! Юля, ты в меня попала…
– Всем стоять! – гаркнул кто-то.
Неожиданно и очень громко. Потасовка мигом утихла, все трое повернулись на голос – кто это тут командует? Алик стоял, поставив руки на пояс, и, без сомнения, был потрясен дракой. Юля дышала тяжело, с хрипом, по ней было видно: она изрядно устала, но сдаваться не собирается. Иван же не рисковал выйти из-за спины Влады.
– Вы забыли запереть дверь, – теперь тихо произнес Алик. – Не понял, это что было?
Юля с котами в руках прошла к дивану, плюхнулась и сбивчиво, так как дыхание не восстановилось, выговорила:
– Мы поговорили… с Ванькой… чуть-чуть.
Иван промокал рукавом рубашки скулу, на которой проступала кровь, едва он убирал ткань, и то ли пожаловался Алику, то ли констатировал:
– Рассекла! Вот черт… Кровь! Нет, вы видите? Она ненормальная! Совсем рехнулась.
Алик тем временем снял верхнюю одежду, бросил на кресло.
– Юля, что он еще сделал? За что ты била мужа?
Юля открыла было рот и… закрыла.
Что она могла ответить? В сущности, в лице Ваньки колотила саму себя – разве данную причину выскажешь вслух? Юля избаловала Ивана, забыв, что он муж, а не старший сын. О, как противно осознавать нелицеприятную правду, такое ощущение, что Юля все эти годы обманывала саму себя. Потому что сознательно не замечала, подстраивалась, угождала и лишь иногда срывалась на скандал, чувствуя подсознанием: не то у них, не так. А позже занималась самовнушением: большинство живет – не приведи бог, надо быть снисходительной и благодарной. Как следовало бы поступать, она и сейчас не сказала бы, но точно знала, что неправильно выстраивала собственную жизнь. Впрочем, и тут слукавила: выстраивал Иван, она же принимала правила. При всем при том Юля сделала еще одно открытие в муже, оно разочаровало донельзя и явилось одной из причин драки, поэтому, отдышавшись, смогла ответить на вопрос Алика – за что:
– За то, что он трус.
– Ой, да ладно… – отмахнулся Иван с горькой усмешкой человека, которому очень неловко.
Разве смел кто-либо оскорблять его раньше? Не было такого. Иван не простил бы и родной жене, сейчас же именно она нанесла удар в самую сердцевину самолюбия, а он – ничего. Дело в том, что Иван измерял сегодняшний день взрывом на даче, страшное событие изменило пропорции актуальных установок, это понимали все присутствующие, включая жену. Он лишь позволил себе тихо проворчать с обидой:
– Ну, трус и что? Ты не знаешь, каково это – когда тебя взрывают.
– Зато я знаю, каково сидеть в тюрьме! – парировала Юля. – Без вины, к твоему сведению!
– Я, по-твоему, виноват, я? – промямлил Иван.
– А кто? Причина в тебе, значит, вина тоже на тебе!
– Тихо, тихо… – поднял вверх руки Алик, призывая к порядку хозяев дома, точнее, хозяйку, ведь Иван оставался в пассивном состоянии. – Пар выпустили, теперь – все! Успокоились! Давайте перейдем на мирные рельсы. Юля, тебя отпустили?
– Я сбежала.
Алик присвистнул, потому что инцидент из области невероятных историй, придуманных фантастами, но никак не из реальной жизни. Всем известно: редким рецидивистам удается сбежать от правоохранителей, а тут женщина, далекая от уголовного мира. И даже после короткого рассказа Юлии о побеге он не в состоянии был поверить, однако против факта – никуда. Вот только факт слишком опасный, чтобы радоваться свободе.
– Теперь вам обоим следует уехать к курам в деревню, – нашел выход Алик. – И срочно! Сегодня же, сейчас.
Обоим – значит, вместе с Иваном. А Юля не дошла до той стадии, когда начинала себя уговаривать, мол, надо быть снисходительной и так далее. Она сатанела от одной мысли, что придется прятаться от глаз людских, да к тому же с мужем.
– Что? Уехать? Нет-нет, я никуда не поеду! И Ванька не поедет! Хватит пряток!
– Но завтра полиция приедет снова… – попробовал образумить ее муж, пока еще муж.
– Завтра ты… – остервенело Юля выбросила руку во всю длину, указывая на Ивана пальцем с облупившимся маникюром. – Ты поедешь в полицию и расскажешь, как все случилось, почему остался жив. У тебя есть свидетельница, она подтвердит твои слова, если боишься.
– Безусловно, боюсь, – признался Иван. – И бандитов боюсь, и полиции боюсь, которой в голову может прийти всякая дрянь.
– Ничего, посидишь в камере, зато бандиты тебя не грохнут, – поняла намек безжалостная Юля. – Второй раз тебе не удастся ускользнуть от них.
– Ладно, ладно, – поспешил успокоить ее Иван. – Согласен, я поеду. Так действительно не может больше продолжаться. Будь что будет. Пусть подозревают, пусть сажают – это, кстати, выход, ты права.
– А я не согласна, – робко возразила Влада. Три пары глаз уставились на девушку с немым вопросом: да как ты смеешь? – Ага, а вдруг меня обвинят, что это я хотела убить Милу?
– Вот-вот, – подхватил Иван, – я боюсь того же самого: вдруг меня обвинят…
Его сомнений оказалось достаточно, чтобы Влада категорично отказалась:
– Не поеду в полицию. Сначала пусть они найдут убийц, потом сделаю, что хотите.
Она думала, на нее накинутся все трое хором с упреками и уговорами, к счастью, ошиблась, так как хор не состоялся. На защиту Влады встала Юля, ну, может быть, действовала она назло Ивану:
– Один поедет, не облезет. Посмотри, Влада, на нашего Ванечку – море обаяния, глаза честной собаки, будет нагло лгать, но вопреки логике ему поверишь на слово. Как верила я! Он изменял у меня на голове, потом клялся, что этого не было, и я, как последняя дура, верила ему. Говнюк. Одно утешает: Костик. Этого змея не проведешь, он как рентген – видит насквозь. Итак, решено: Ванька едет к Костику. На этом точка.