Спи спокойно
Ива лежит в кровати, натянув разноцветное одеяло до подбородка. Ей давно пора спать, но сна у нее ни в одном глазу. Шипит керосиновая лампа, отбрасывая на стены бледные тени. За окном кружат крупные снежинки и липнут к стеклу, точно диковинные бабочки. Из постели Ива видит бледно-голубой месяц, покачивающийся на макушке темной ели. Звезды перемигиваются в угольно-черном небе.
Матушка Ночи сидит рядом, на краю кровати. Что-то вяжет — клубки скачут по полу, спицы тихонько стучат. А еще она рассказывает Иве сказку. Страшную. Голос у Матушки Ночи мягкий и добрый, но от каждого слова у Ивы мороз по коже. Порой она прячется под одеялом, но тут же снова выглядывает. Пусть сказка и страшная, зато жутко интересная.
— …И тогда волк впился девочке зубами в горло и сломал ей шею. Она даже пикнуть не успела. Волк оттащил ее к себе в логово, там ее и съели.
— Какой плохой волк! — говорит Ива.
— Девочка тоже виновата. — Матушка Ночи пожимает плечами. — Раз пошла одна в Большой Лес, нечего было так наряжаться. Красный не цвет для Большого Леса. И неплохо сперва научиться бегать. А волк накормил своих волчат. Иначе они бы умерли с голоду.
— Но так нечестно! — возмущается Ива. — Волк бежал по короткой дороге, поэтому он ее обогнал!
— Почему же тогда девочка сама не побежала по короткой дороге?
Ива хмурится:
— Она про нее не знала!
— Правильно, — кивает Матушка Ночи. — И это тоже ее ошибка. Невозможно знать все тропинки в лесу, но нужно уметь их чувствовать. Прежде чем идти одной в Большой Лес, ты должна быть уверена, что всегда сможешь найти короткую дорогу. Тогда ты никогда не заблудишься и сможешь обогнать любого волка.
Ива продолжает хмуриться.
— Нет, — наконец заявляет она. — Это неправильная сказка. У сказки должен быть хороший конец. Пусть в конце придет Охотник и подстрелит противного волка!
— Ох, девочка моя, — вздыхает Матушка Ночи. — Твой крестный не всегда может оказаться рядом: лес — слишком большой для него одного. Он может прийти слишком поздно… Тот, кто собрался в Большой Лес, должен уметь и сам за себя постоять.
— А я умею! — сердито говорит Ива. — Я умею стрелять из лука, и у меня получается!
— Конечно получается, — улыбается Матушка Ночи. — Ты способная девочка. Когда-нибудь ты будешь стрелять лучше, чем твой крестный. Тебе это пригодится.
Она проводит рукой по одеялу, расправляя коричнево-зеленую складку.
— А когда? — спрашивает Ива.
— Подрасти немножко, — отвечает Матушка Ночи. — Всему свое время.
— А это время — скоро? — не сдается Ива. — Крестный сделал мне наконечники для стрел, но мне их не отдает. Говорит, что я еще маленькая. Но я уже совсем не маленькая!
— Скоро? — Матушка Ночи склоняет голову и на долгую минуту задумывается. Ее черные глаза широко открыты, но кажется, она ничего не видит. Взгляд устремлен в пустоту и дальше. — И да, и нет. Сейчас ты можешь подумать, что нужно ждать целую вечность. Но на самом деле время пролетит так быстро, что ты и не заметишь.
— Скорее бы уже оно пролетело, — бурчит Ива.
— А сейчас тебе пора спать. И без разговоров!
Матушка Ночи щелкает Иву по носу. Та и не думает спорить, вот только…
— Мне опять приснился кошмар, — говорит она. — Вчера.
— Кошмар?
— Мне приснилась большая рыба. Но она не совсем рыба — у нее лицо точь-в-точь как у человека. И длинные черные волосы. Она живет в глубоком-преглубоком озере. Мне приснилось, что я пришла к тому озеру и эта рыба стала меня звать. И я зашла в воду… А потом я не помню — все стало черным-черным и я проснулась.
Матушка Ночи молча собирает спицы и нити и откладывает в сторону.
— Мне и раньше снилась эта рыба, — говорит Ива. — Я ее боюсь…
Матушка Ночи кивает:
— Не бойся снов, девочка моя. Уж о них-то я смогу позаботиться. Пока я с тобой, тебе нечего бояться.
Она тянется к керосиновой лампе и поворачивает вентиль. Комната погружается во тьму.
— Спи спокойно, — говорит Матушка Ночи. — Я посижу рядом.
Боль и слезы
Повариха крепко сжала плечо Ивы — еще немного, и сломает ключицу. Боль была адская. Девочка брыкалась изо всех сил, но что она могла сделать против огромного сопящего чудовища? Закричать и то не получилось — из горла вырвался тоненький писк, не громче мяуканья котенка.
— Кричи, кричи, — проревела Повариха, брызжа слюной. — Зови не зови — никто тебя не услышит, маленькая мерзавка, никто тебе не поможет…
Она отпустила Иву, но лишь затем, чтобы схватить ее за ворот. Легко, будто тряпичную куклу, она подняла ее, так что лицо Ивы оказалось напротив белой физиономии. От встряски зубы Ивы громко лязгнули. Девочка беспомощно задергала ногами. По щекам катились слезы — от боли, страха и обиды. Неужели все так и кончится? И ее путешествие по вентиляционной шахте, встреча с чудищем — все это было зря? Камень, который она стащила из Котельной, упал на пол и откатился под кровать.
Повариха снова встряхнула Иву. В другой руке она держала громадный тесак. На свою добычу она смотрела так, будто примерялась, как бы половчее ее выпотрошить.
— Мне больно! — пискнула Ива, понимая, что никакие слова не успокоят разбушевавшееся чудовище.
— Больно? Ха! Сейчас тебе будет еще больнее…
На щеках Поварихи блестели темно-красные дорожки — она плакала кровавыми слезами. Ива зажмурилась, лишь бы не видеть эту жуткую картину. Ну, вот и все…
— Все, Роза, хватит! — прозвучал строгий голос. — Ты зашла чересчур далеко!
Будь у нее силы, Ива бы закричала от радости. Матушка! Она услышала ее и пришла!
Не отпуская девочку, Повариха обернулась. Матушка Ночи стояла в дверном проеме. Изящный силуэт внутри золотистого прямоугольника. Лицо ее оставалось спокойным, но по тому, как она сдвинула брови, было видно, что она сердится.
— А! — прогудела Повариха, оскалившись в злобной ухмылке. — Мамаша пожаловала…
— Успокойся, Роза, — сказала Матушка Ночи. — Спи.
И прежде чем Повариха успела что-нибудь сделать, Матушка Ночи коснулась ее лба кончиками пальцев. Легко и нежно. В то же мгновение глаза Поварихи закрылись. Словно Матушка погасила ее, как керосиновую лампу. Хватка ослабла, и Ива упала на пол, больно ударившись коленками. Но, не медля и секунды, девочка отползла к стене. А Повариха качнулась вперед, назад, затем ноги ее подкосились и она повалилась на спину.
От могучего удара содрогнулся весь дом. Задребезжали оконные стекла. Нож выпал из руки Поварихи и отлетел к ногам Матушки Ночи, но та на него не взглянула.
— Спи спокойно, Роза, — повторила она. — Тебе надо отдохнуть…
Едва Ива поняла, что все закончилось, она быстро подползла к Матушке и вцепилась ей в ногу. Ее трясло от страха, и она никак не могла прекратить плакать. Пусть все и завершилось, но Ива не чувствовала облегчения.
— Ну, ну, — сказала Матушка. — Все хорошо, девочка моя, теперь все хорошо…
Она подняла дрожащую от рыданий Иву и прижала к груди. Девочка уткнулась лицом в ее плечо — черное платье мигом промокло от слез. От Матушки Ночи пахло зимним лесом.
— Она… Она… — всхлипнула Ива.
Она посмотрела на огромную тушу, возвышавшуюся посреди комнаты. Грудь Поварихи мерно вздымалась, и на каждом выдохе звучал раскатистый храп. Белая кожа постепенно темнела, словно ее слой за слоем покрывали коричневым лаком. Когда Повариха проснется, она будет в добром обличье и даже не вспомнит, как хотела выпотрошить свою любимицу.
— Она… — повторила Ива.
— Она спит, — сказала Матушка и погладила Иву по макушке, взъерошив волосы. — Как же ты могла так попасться?
— Но я… Это моя комната, я не знала, что она…
— Ох, милая, — покачала головой Матушка. — Самые страшные вещи случаются там, где ты их меньше всего ждешь. И тогда, когда ты их меньше всего ждешь.
Она взяла Иву за подбородок и развернула к себе лицом.
— Ну, хватит плакать. — Рукавом она вытерла ей слезы, размазывая по щекам сажу и угольную пыль. — Надо же… И где это ты так вымазалась, золотце?
— Я, я… — Стоит ли рассказывать Матушке всю правду о своих приключениях? Вдруг Котельная не то место, куда ей можно ходить? Если Матушка Ночи рассердится, это будет пострашнее переменившейся Поварихи. А если ей запретят спускаться в подвал, как она сможет выполнить обещание навестить Уффа еще раз?
— Я пряталась на Кухне, — у Ивы вспыхнули уши. Никогда прежде она не обманывала Матушку. — За плитой. Там было очень грязно.
— Правда? — Матушка прищурилась, и у Ивы замерло сердце. Неужели она догадалась? Но затем Матушка указала на Повариху. — Надо попросить Розу навести порядок в ее королевстве. А то даже спрятаться негде!
Матушка постаралась, чтобы ее голос прозвучал весело. Но у нее плохо получалось шутить, и Ива не улыбнулась.
— Ладно, милая, пойдем умоемся. А кто-нибудь приберется в твоей комнате. Нехорошо оставлять Розу на голом полу, у нее ведь ревматизм.
Ива только кивнула в ответ.
Угольная девочка
До самой ночи Матушка не отпускала от себя Иву. Сперва девочка битый час отмокала в жестяном корыте в ванной комнате. От воды поднимался такой густой пар, что трудно было дышать. Но, как сказала Матушка, ничто так не успокаивает тело и дух, как горячая ванна. Она поливала Иву водой из кувшина и терла жесткой щеткой так, будто хотела отскоблить не просто грязь, но заодно и кожу. И без толку было спорить и возмущаться. Когда Ива наконец выбралась из ванной, распаренная и раскрасневшаяся, она чувствовала себя до противного чистой. Сверкала небось как надраенная кастрюля. Но в одном Матушка оказалась права — все ее беды, переживания и страхи отступили и уже не казались такими серьезными. Просто еще одно приключение в доме Матушки Ночи — сколько их было и сколько еще будет?
Потом накрыли общий ужин. Повариха еще не очнулась, поэтому к столу подали холодные остатки вчерашней трапезы — тушеного кролика с овощами. И пусть некоторые из жильцов (и особенно профессор Сикорский) ворчали по этому поводу, свою порцию Ива смела без остатка. А заодно выслушала нудную лекцию о том, что приличные девочки не облизывают тарелки. Про себя она решила, что лучше будет неприличной девочкой, чем пожертвует подливой.