— Тебя зовут Аврора, — сказала Ива, — я знаю твоего отца.
— Папа! Он…
— Если ты хочешь, я могу отвести тебя к нему. Ты же хочешь этого, правда?
Девочка Аврора посмотрела на нее с надеждой и с ужасом:
— Ты? Отведешь меня к нему?
— Если ты этого хочешь. Я знаю дорогу. А твой отец ждет тебя.
Она едва не сказала «все еще», но вовремя сообразила, что это неправильные слова. Не имело значения, сколько лет прошло с того дня, как Аврора пропала в лесу, — ни для нее, ни для профессора Сикорского.
— Ждет? Нет, нет… — девочка замотала головой, — я не могу вернуться! Я должна… Должна найти, поймать…
— Бабочку? — сказала Ива. — Совку Авроры?
— Да.
Если бы она была живой, Ива бы точно дала ей подзатыльник. Что за глупые мысли! Профессор Сикорский ждет свою дочь, а вовсе не какую-то бабочку. Но Иве уже доводилось иметь дело с призраками, и она знала — если у них есть какая-то цель, навязчивая мысль или идея, они не в состоянии от нее избавиться. Так и будут ходить по кругу. Переубедить их невозможно, ибо эта идея определяет самую их суть. Без этой бабочки Аврора никогда не вернется к отцу. Но где, спрашивается, искать ее под землей да еще и посреди зимы? А ждать лета, ловить эту бабочку в лесу, потом снова спускаться в подземелья за девчонкой…
— Не эту ли бабочку ты ищешь, дитя? — спросила бабуля.
Обе девочки повернулись к ней одновременно. Старуха протягивала им руку, и на кончике безымянного пальца у нее сидела бабочка — та самая, которую Ива не раз видела на картинке и про которую читала в энциклопедии.
— Эй! Откуда она здесь?
Но еще до того, как прозвучал вопрос, Ива уже знала на него ответ. Она сама, много лет назад, когда познакомилась с Уффом, выпустила эту бабочку из куска угля, из окаменевшего сна. Только чей это был сон? Авроры? Профессора Сикорского?
— Посмотри, сколько вокруг свечей, — сказала старуха. — Все мотыльки в конце концов слетаются сюда.
Ива огляделась. Мотыльки, свечи…
— Да… — медленно произнесла она. — Тени и эхо?
— Умничка, — похвалила ее старуха. Бабочка на ее пальце взмахнула крыльями. — Ты быстро учишься, внученька, и это хорошо. Ну же, малышка, возьми ее, не бойся. Бабочки не кусаются.
Последние слова были адресованы уже Авроре. Девочка-призрак протянула старухе руку, и бабочка послушно перепорхнула с пальца на палец, как будто только этого и ждала. Она не пыталась улететь, даже когда Аврора поднесла ее к самому носу. Девочка-призрак смотрела на нее и не могла отвести глаз. Возможно, если бы она была жива, она бы разрыдалась, но привидения не плачут.
— Теперь я могу вернуться домой, — беззвучно сказала она.
— Мы сможем отсюда выйти? — спросила Ива. Взмахом руки она указала на пещеру, на свечи и на застывших в отдалении сестер. Они стояли неподвижно и будто чего-то ждали.
— Почему бы и нет? — Бабуля фыркнула. — Мне нет нужды тебя останавливать… Многие приходили сюда, многие уходили, но потом все равно возвращались. И ты тоже вернешься. Уж не думаешь ли ты, что это последняя наша встреча?
— Нет, я… — Ива замялась.
— Твои годы пролетят для меня как один миг, — сказала бабуля. — Я и моргнуть-то не успею, как ты снова будешь стоять передо мной. Вот тогда-то ты мне и расскажешь свои истории. Ты постарайся, чтобы их было много.
— Я… Я постараюсь, — серьезно сказала Ива, понимая, кому и какое обещание она дает. — А ей можно уйти со мной?
— Не хочешь, чтобы все решилось так просто? Или ты думаешь, что ее удерживает кто-то, кроме нее самой? Ладно, так и быть, я отпускаю ее. Пусть эта история закончится так, как и должна.
— Спасибо, — поблагодарила Ива, однако она все еще чувствовала подвох. Старуха это поняла и громко хмыкнула:
— Но тебе придется постараться. Ты знаешь правила, все их знают. Они простые, и потому их так легко нарушить. Но ты сделаешь все как надо, внученька?
— Да, — кивнула Ива и, чуть помедлив, спросила: — А какие правила?
— Ах! — Бабуля взмахнула морщинистой рукой. — Ничего сложного: идти вперед и не оглядываться. Но если обернешься, потеряешь свою подружку, да и сама не найдешь обратной дороги.
— А! — протянула Ива. — Так вот это какая сказка…
— И эта в том числе, — произнесла старуха. — Сказки, будет тебе известно, никогда не ходят по одиночке, они любят хорошую компанию.
— Спасибо, — в который раз сказала Ива.
На долю секунды ей захотелось обнять эту огромную женщину, прижаться к ней, как и полагается хорошей внучке, но она сдержала порыв. Не исключено, что добром бы он не кончился. Бабуля, видимо, почувствовала что-то похожее — она протянула к ней руки и тут же их опустила.
— Спасибо за все. И до свидания…
— До скорой встречи, внученька, до скорой встречи. — И старуха шагнула назад, отступая в тень. Но Ива знала, что теперь из этой тени бабуля будет смотреть за ней, следить за каждым ее шагом, где бы она ни находилась, внимательно и до самого конца. Ей было интересно.
Ива потянула девочку за руку, холодную, почти бесплотную, и, не оборачиваясь, не попрощавшись с безликими сестрами, двинулась через зал. Аврора безропотно зашагала следом. Ни на старуху, ни на Иву она не взглянула, ее вниманием окончательно завладела белая бабочка. Впрочем, и Ива на нее не глядела — правила есть правила.
Обратный путь занял куда больше времени, чем она думала. Одно дело бежать вниз, когда ноги сами тебя несут, и совсем другое — подниматься наверх. У Ивы было такое чувство, будто она идет по щиколотку в вязком болоте и цепкие лапы невидимых созданий хватают ее за ноги и пытаются удержать. И как подземники проходят этой дорогой каждый день, таская уголь в Котельную Уффа?
Ива шла и шла по темному туннелю, мимо черного озера и дальше. И с каждым шагом ей все больше хотелось обернуться и спросить у Авроры, правильной ли дорогой они идут, а заодно проверить, следует ли за ней девочка. Она не слышала ни ее голоса, ни ее шагов, ни дыхания. Когда же Ива к ней обращалась, то Аврора не откликалась. По-видимому, это молчание и тишина входили в правила игры, но от этого было ничуть не легче. Ива уже слышала эту сказку в разных ее вариациях — про человека, возвращающегося из подземного мира. И каждый раз удивлялась, почему герои этих историй всегда нарушали такое простое правило — не оборачиваться. Но теперь она была вынуждена признать, что правило не такое уж и простое, а нарушить его легче легкого.
Противный голосок в голове нашептывал, что Аврора вовсе не идет за ней, что девочка-призрак отстала, заблудилась в черных туннелях. Ива же ничем не могла ему возразить. Что, если голосок прав? Что, если ее путешествие под землю не имело никакого смысла? «А ты проверь, — шептал ей голосок. — Это же не сложно, взгляни хотя бы одним глазком». Чтобы его не слушать, Ива начала распевать громкую песню, которой научил ее Юстас, лейтенант Пропащего Батальона, в ней как раз рассказывалось о возвращении домой и о женах, которые ждут, и еще о чем-то таком, чего Ива не до конца понимала. Песня была бодрая, под нее легко шагалось… Но дурацкий голосок оказался сильнее. Ива замолчала, не добравшись до второго куплета, и дальше шла, стиснув зубы и сжав кулаки. Только бы не обернуться…
Когда впереди замерцал желтый огонек и до Котельной Уффа оставались считаные метры, Ива уже готова была сдаться. Но, памятуя о судьбе своих предшественников, героев сказок и легенд, она крепко зажмурилась: дальше она продвигалась на ощупь, касаясь кончиками пальцев холодных стен. Закончилось это плохо. Ива зацепилась ногой за ступеньку и упала, рассадив коленку. Она чуть не заплакала — не от боли, а от обиды, но глаз не раскрыла. Так она шла, запинаясь, пока за сомкнутыми веками не разлился красный свет и Ива не поняла, что она вышла в Котельную. Когда же она открыла глаза, то первое, что увидела, было мохнатое лицо склонившегося над ней кочегара, его клыки, рога и огромные глазищи. Другой бы на ее месте, возможно, затрясся бы от страха, но Ива лишь рассмеялась. Она была дома.
— Ива? — Уфф таращился на нее так, будто уже и не чаял увидеть ее снова. — Ты вернулась?
Ива остановилась, опираясь рукой о стену. На нее вдруг навалилась такая усталость, что хотелось лечь у стены, свернуться калачиком и забыться сном. Она не могла сказать, как долго пробыла под землей, но чувство было такое, будто она вернулась из многодневного похода. Ноги налились свинцом, малейшее движение отдавалось тупой ноющей болью, и казалось, будто ей не хватит сил даже на то, чтобы поднять руку. К счастью, за этой усталостью уже маячил новый прилив сил, порожденный гордостью и удовлетворением оттого, что она завершила долгое и трудное дело.
— Да, — сказала Ива. — Вернулась. Мы вернулись.
Только после этих слов она решилась обернуться.
Конечно же, у нее получилось. Девочка-призрак, Аврора, стояла на краю провала — прозрачная, едва различимая, но все же видимая. Ива вывела ее из-под земли и вывела по всем правилам, ни разу не обернувшись, а значит, она выиграла. Будь у нее на то силы, Ива выдала бы какой-нибудь победный клич, а так лишь усмехнулась да вытерла со лба капли холодного пота.
По виду Авроры невозможно было сказать, заметила ли она перемену и понимает ли, что смогла наконец выбраться из подземелий. Она не обрадовалась, не пустилась в пляс и не глазела по сторонам. Аврора все так же глядела на бабочку, устроившуюся на кончике пальца, будто, кроме этого насекомого, во всей вселенной ничего иного не существовало. Иву это немного задело. Не то чтобы она ждала, что девочка-призрак начнет рассыпаться в благодарностях или бросится к ней на шею, но все же после всего того, что Ива для нее сделала, она бы могла… Но тут она вспомнила о том, что случилось с этой девочкой, и ей стало неловко за подобные мысли, за то, что они вообще пришли к ней в голову. Она ведь вывела Аврору не ради благодарности и не ради какой-то награды, а потому, что должна была так поступить, а еще потому, что любила профессора Сикорского.