– Имею моральное право тебе рассказать, – Лена произнесла это нарочито-торжественно. – Именно я натолкнула оперов на эту версию. Горжусь. Впрочем, по делу работает очень толковая группа, руководит майор Ляшенко… Антон. Не слыхала? Он много дел провёл вместе с полковником Кандауровым – начальником угрозыска. Между прочим – правнук знаменитого сыщика Петрусенко! Тоже не слыхала? Да, Машуня, далека ты от отечественного криминала!
– Кто правнук? – не поняла Маша. – Антон? – Она выделила интонацией названное Леной имя и вопросительно подняла бровь. – Вы с ним так запросто?
– Правнук – Викентий Владимирович Кандауров. А с Антоном Ляшенко мы друзья. Почему бы нет? Он немного старше меня и просто отличный мужик. И ты права – я была бы не против более тесных отношений, но майор женат. Его жена из этой же системы – следователь прокуратуры. Я её тоже знаю – нет, с ней не поконкурируешь: умная, красивая…. В общем, мы друзья.
Лена Рябинина была женщиной свободной. Благополучно расставшись с двумя гражданскими мужьями и не имея детей, она жила вольно, занималась любим делом в своё удовольствие. А версия у неё оказалась интересной. Оказывается, Рябинина разузнала о том, что у Игоря Батуйко была девушка – сестра одного из его коллег-музыкантов. Он с ней расстался давно, после этого поменял уже не одну девчонку. Потому на ту первую, бывшую, журналисты не обратили внимание. Но именной ей Игорь написал письмо в те дни, когда милиция разыскивала похищенного мальчика.
– Честно говоря, не я разыскала девушку, а она меня. И показала письмо Игоря… Я его отсканировала, оно со мной, на дискете.
– Покажи, – попросила Маша. – Меня почему-то это волнует.
– Пойдём к компьютеру.
Они прошли в Машин кабинет, и через несколько минут, склонившись к экрану, обе читали явно торопливые, но чёткие, написанные от руки строки:
«Танюша, не верь тому, что обо мне пишут и болтают! Пусть другие думают что хотят, а ты мне верь. Ты же знаешь, разве я обижу Гнатика! Бред! Я его спасаю и спасу. Меня хотели обмануть, как последнего лоха, но я сразу понял, что мы оба стали не нужны. Думаю, нас обоих собираются убить. Не могу этого объяснить. Всё придумал Челюсть. Обмануть его трудно, но я постараюсь. Если получится, напишу песенку, которую хотел, помнишь: «Ро-ро-ро, Цы-цы-цы». А если не выкарабкаюсь, найди автора слов и напиши сама. В добрую память обо мне. Ты самая лучшая девчонка на свете, я, дурак, это всегда знал».
– Он не подписался, – сказала Лена, увидав, что подруга закончила читать. – Но Таня его почерк хорошо знает, да и другие моменты только он мог вспомнить.
– Да, я вижу. Здесь есть что-то зашифрованное.
– Точно! Два намёка, которые понятны только ему и ей. Один из них – и мне. Знаешь, как называлась рок-группа Игоря Батуйко?
Маша кивнула:
– Читала, в одной статье упоминалось, «Благородные жулики». Видно, парень читал О.Генри.
– Да, он вообще парнишка начитанный… был. Я тогда сказала что-то вроде: если, мол, взяли такое название, то напишите песенку «Ро-ро-ро, Цы-цы-цы, Питерс Такер молодцы». Напомнила: есть такая в одном рассказе, как раз в стиле рок.
– Значит, запомнил он твои слова, – протянула Маша грустно. – И хотел сочинить…
– А я, Машка, уверена: Игорь эти строчки написал специально, чтобы Таня поняла: не в милицию он обратится, если сумеет увезти и спрятать брата, а ко мне, к журналисту… И ей намекнул: если с ним что случится – путь тоже идёт ко мне. Да, она знала о том нашем весёлом разговоре, Игорь ей рассказывал. И она нашла меня!
– Как интересно! Прослушай, что это за «Челюсть»? Вернее, кто?
– Это как раз второй шифр, который и я бы не поняла. Но девушка рассказала. Это они оба так называли отца Игоря.
– Что ж, понять можно. Хватка у него как у акулы, да и нрав видимо такой.
– Ты, подруга, логически мыслишь, молодым так скучно. У них другие фишки. Игорь в разговоре с девушкой как-то назвал отца «Три, два». И объяснил: первые буквы имени и фамилии В и Б, по алфавиту – третья и вторая буквы. Таня тогда засмеялась и сказала: «Тридцать два… Столько зубов во рту». «Ну просто челюсть!» – подхватил Игорь. Так и пошло у них: как только разговор заходил о Вадиме Батуйко, они называли его «Челюсть». Но никому не расшифровывали. Так что Игорь знал: Таня его поймёт, а больше никто.
– Значит, миллионер всё-таки замешан… – Маша помолчала. – А мы с Серёжей не поверили тебе. Да и как поверить, чтобы отец, своих сыновей!.. Но как со всем этим связана Ужовка?
– Может, и никак. – Лена состроила гримасу. – Может, это всё моя фантазия. Но машину с Игорем расстреляли на трассе рядом. А он, видишь, – указала на текст письма на экране, – пишет, что спасёт брата. У расследования появилась зацепка: он мог везти мальчика с собой в машине. Тогда вопрос: куда же делся Игнат Батуйко, мальчишка восьми лет?
– Так ты его искала в Ужовке? Вот это да!
– Смеёшься? Но ведь эта деревня самая близкая от места расстрела. А вдруг! Ведь мальчика до сих пор не нашли, ни живого, ни мёртвого. Хотя отец уже согласился с его смертью. Любящий папаша! Других пропавших без вести десятилетиями ждут, надеются…
Женщины вернулись на веранду, снова пригубили бокалы. Разрезая на дольки апельсин, Лена сказала с сожалением:
– Много чего я в вашей чудесной Ужовке наслышалась, вот только не о том. Напрямую спрашивать не могла, конечно, но вроде бы не слыхать там о странном или неожиданно появившемся мальчике. Все местные, при родителях, или приехавшие на каникулы к бабкам и дедам.
– А ты спроси напрямую у моих дочерей, – предложили Маша. – Они с ужовской детворой дружат. Пошли к ним, на улицу.
Они не сразу нашли девочек, ходили по красивым плиткам широких круговых аллей, между газонами, клумбами, перешли по мостику искусственный ров.
– Настоящая усадьба, – наконец не стала сдерживать восхищение Рябинина. – Неужели ты сама всё устроила?
– Нет, конечно, – рассмеялась Маша. – Нам всё досталось вот в таком чудесном и ухоженном виде. А я уже поддерживаю этот порядок.
– Всё сама?
– Самой было бы трудно. Сергей договорился с одной фирмой, которая занимается садоводством и ландшафтным дизайном, оттуда приезжают регулярно люди, подравнивают газоны, подстригают кусты, привозят удобрения, вносят его в землю… Но я и сама многое делаю, люблю это. Сегодня вот розами занималась с девочками, ты видела.
– Да, – протянула Лена, – мне бы такого родственника! Да ладно, Машка, я же не из зависти! Знаю, как вы с Сергеем и детьми долго мыкались в своей коммуналке. Справедливо, что пусть и редко, но хорошим людям тоже везёт.
Они наконец вышли к небольшой полянке с беседкой и увидели девочек. Те сидели на скамеечке около невысокого рабочего стола, что-то усердно делали.
– Работают с глиной, – кивнула Маша. – Лепят. У нас ведь есть печь для обжига, и Серёжа с девчонками серьёзно занимается лепкой. У них получается. Когда вернёмся в дом, я тебе покажу уже готовые поделки… Ну-ка, что у вас тут?
– Мы делаем подарки Лене, – ответила Аринка, и тут же обратилась к ней. – Смотри, я тебе вот такого чудика слепила.
Малышка ко всем взрослым обращалась на «ты», никто не возражал. Лена всплеснула руками:
– Ой, какая забавная вещица!
Аришина «чудик» был почти готов. Это была неведома зверушка: на одной высокой, но толстенькой ноге-туловище сидела большая голова с плоским клювом, выпученными глазками, торчащими ушами и гребнем, который переходил в длинную косу до земли, с бантиком на кончике. Зверушка прочно стояла, опираясь на ногу и на косу-хвост.
– Ты это сама придумала?
– Ну да, а кто же, – деловито ответила девочка, что-то поправляя в своём изделии.
– А у меня для вас статуэтка. Лошадка.
Даша подняла на ладони изящную фигурку сидящей, подогнув ноги, лошади: развивающиеся грива и хвост, задумчиво склонённая голова, мечтательные большие глаза… Лена просто не могла оторвать взгляд. Потом посмотрела на Машу, молча качая головой. Та, радостно улыбаясь, сказала:
– Девочки закончат лепить свои подарки, обожгут в печи, раскрасят красками и лаком, и когда ты приедешь к нам в гости следующий раз, вручат тебе.
– Приеду как можно скорее, – пообещала Рябинина. – А сейчас я хотела бы вас кое о чём спросить…
– Да, Даша, Ариночка, ваши друзья из деревни ничего такого не рассказывали?.. Как там, Лена?
– Девчонки, – Лена присела рядом с ними на скамейке. – Может вы слыхали о каком-нибудь мальчике необычном в Ужовке? Появился неизвестно откуда, или не такой, как все, или боится чего-то, или прячется от кого-то… В общем, отличается от других ребят?
Даша задумалась, потом подняла взгляд на Лену, качнула головой:
– Нет, такого я не знаю.
– Юрка! – решительно выпалила Ариша. – Юрка не такой!
Даша, конечно, тоже сразу подумала о немом мальчике Юре, но потом решила о нём не говорить. Что тут необычного – болезнь. Каждый может заболеть. Вон Коля ногу сломал, в гипсе прыгает с костылём. Тоже, что ли, необычный? Но сестра, конечно же, ляпнула. И тётя Лена сразу стала расспрашивать:
– Что за Юра? Что у него не так?
– Это внук одной старухи деревенской, по прозвищу Сазониха, – первой ответила Маша. – Кстати, той самой колдуньи, о которой тебе в деревне рассказывали.
– Вовсе она не колдунья! – нахмурилась Даша. – У Юры родители умерли, а она его взяла себе. Она его любит. – И объяснила, обращаясь к Лене: – Юра говорить не может, вот и всё. Обычный мальчик.
– Немой парнишка, – пояснила Маша. – Слышит, но не говорит.
– Вот как, – разочаровано протянула Рябинина. – Во всяком случае, немой мальчик меня не интересует.
Глава 14
Сергей рисовал на больших листах эскизы ко второй части своего панно «Сафари» – планировал назавтра показать их заказчику. На широком балконе второго этажа, разложив на плитках эти листы, он делал наброски и поглядывал на младшую дочь. Она тоже сидела на полу, на пуфике, перед ней на маленькой треноге стоял загрунтованный картон, и девочка масляными красками рисовала пейзаж с натуры – беседку и берёзку рядом. Маша с Дашенькой ушли на реку, день был такой же жаркий, как и весь этот месяц. Звали и Аринку. Но как ни любила малышка воду и плавание, всё же предпочла остаться с отцом.