– Давай не будем об этом, – прошептала она и перевернула листок.
Бабушка Женя прищурилась и спросила:
– Так, говоришь, в подвале карандаши имеются?
– Да…
– И краски?
– Ну… наверное…
– Тогда я схожу за ними.
– Тебя не пустят! Без завхоза!
– А я ночью схожу! Пока никто не видит. Потихоньку возьму у Миши ключ и схожу. Вот будет приключение.
– Не надо! Не надо ночью! – закричала вдруг бабушка Лида и снова нарисовала уже на чистой стороне листка круг, ещё больше прежнего. – Пожалуйста! Не ходи туда ночью! И ни в коем случае не приноси из подвала никаких вещей! Я даже карандаш оттуда не возьму. Потому что он…
Бабушка Лида замолчала. И принялась закрашивать кружок. Чёрным-пречёрным.
– Ну всё! – сказала бабушка Женя, выхватив у бабушки Лиды листок. – Рассказывай!
– Не буду.
– Тогда я пойду к инженеру и скажу, что ты мечтаешь, чтобы он тебя поцеловал.
– Что-о?!
– Говори быстро про подвал!
Бабушка Лида вздохнула, снова покосилась на дверь и кивком указала под кровать.
– Давай там спрячемся, чтобы нас никто не слышал, – прошептала она.
Под кроватью бабушка Лида поведала бабушке Жене страшную тайну подвала.
– Понимаешь, – начала бабушка Лида, – там хранятся вещи.
– Понимаю, конечно, – отозвалась бабушка Женя, водя лучом фонарика по цветику-семицветику, – мы же просили завхоза оттуда твоё пальто принести.
– И я этих вещей боюсь.
– Почему? Твоё пальто вроде не страшное было. На людей не бросалось, не рычало, не кусалось.
– Я чужих вещей боюсь, – прошептала бабушка Лида.
– А они кусаются? – спросила бабушка Женя.
– Ну чего ты смеёшься? – рассердилась бабушка Лида.
– А почему ты чужих вещей боишься? Моих тоже боишься? И кто из них тебя кусал? Моя зубная щётка?
– Женька! – вскричала бабушка Лида.
Она приподнялась на локтях, больно стукнулась головой и тут же зажала себе рот, чтобы не прибежала медсёстра или, ещё хуже, санитарка, и не стала тыкать шваброй под кроватью.
– Я боюсь вещей тех людей, которые умерли, – отчеканила бабушка Лида и снова улеглась рядом с бабушкой Женей.
Та присвистнула.
– И что в них такого страшного?
– Несколько лет назад, – тихо проговорила бабушка Лида, – тут жила одна старушка, звали её Елена Егоровна. Она работала парикмахером.
– Тут?
– Нет, зачем тут? Давно, когда молодая была. Потом она попала в дом престарелых. Жила здесь, жила, а вот когда умерла, в её комнату поселили другую старушку. И эта, другая старушка – она тоже была Егоровна, только Анастасия, а не Елена, – однажды нашла у себя на столе…
– Дохлую крысу? – спросила бабушка Женя.
– Тьфу, какую крысу! Она нашла ножницы! – страшным голосом возвестила бабушка Лида.
Бабушка Женя приподняла одну бровь.
– У нас тоже есть ножницы, – поделилась она. – Ну, на случай, если ты не заметила.
– Но это были не простые ножницы, Жень. Это были такие специальные ножницы, которые бывают только у парикмахеров.
– Ну остались они от Елены Егоровны, ну и что…
– А вот что! На следующую ночь она нашла эти ножницы на подоконнике. А ещё на следующую – на тумбочке возле кровати. А на следующую…
– Ой-ой-ой, – пробормотала бабушка Женя.
– Вот именно! – воскликнула бабушка Лида. – Они лежали возле подушки! А рядом с ними была прядь волос! Отстриженная у Анастасии Егоровны.
– Ма-амочки!
– Да. И с тех пор я поняла, что вещи, которые остаются после тех, кто ушёл, опасны. Они как будто сердятся на нас за то, что их любимые хозяева ушли, а мы остались и занимаем их комнаты… Ну как, напугала я тебя?
– Ага!
– В подвал не пойдёшь?
– Пойду, отчего же…
– Как – пойдёшь? – растерялась бабушка Лида. – А вещи? Ты представь, сколько народу после себя вещи оставило! И там всё хранится! Всё-всё! От балерин остались пуанты, они тебя затопчут! От плотника остался молоток! Он тебя… Ой, даже страшно произнести! От швеи – иголки! От учительницы…
– От учительницы осталась линейка, – сказала бабушка Женя, – я её возьму и буду ото всех отбиваться. Но краски принесу. Они мне очень нужны. Правда.
И бабушка Женя зажмурилась на секунду, словно вспоминая что-то, а потом открыла глаза и вылезла из-под кровати.
Бабушка Лида со вздохом высунула голову и проговорила:
– Эх… Ладно. Пойду с тобой. Не бросать же тебя одну. Помогу, если что, от вещей отбиться. И стёклышко, которое мне Тина оставила, с собой возьму.
– Им и отобьёмся от молотков и иголок, – согласилась бабушка Женя и отправилась готовиться к ночной вылазке.
История двадцатая – про опасное путешествие и удие
Перед ночной вылазкой они совершили дневную: прокрались в кабинет директора, пока тот обедал, нахваливая суп по рецепту бабушки Наташи, и похитили ключ от подвала. Бабушка Лида спрятала ключ под подушку и уселась на кровать. Её глаза горели.
– Приключения начинаются, – прошептала она.
– Начнутся, – строго сказала ей бабушка Женя, – когда ты поспишь.
– Не хочу я спать, – сказала недовольно бабушка Лида, – я слишком волнуюсь перед путешествием и не засну.
– Тогда мы никуда не пойдём, – заявила бабушка Женя, – перед таким долгим и важным путешествием надо обязательно выспаться и набраться сил. Не знаю, как ты, а я – спать.
С этими словами бабушка Женя улеглась на кровать и отвернулась к стенке. Бабушка Лида повздыхала, поворчала:
– Я не засну! Я точно знаю, что не засну.
Повозилась немножко и всё-таки задремала.
К счастью, на улице начался весенний дождик, и под его мерный шум обе бабушки отлично выспались. Потом они подкрепились в столовой котлетками, которые больше не были лысыми, а были покрыты вкусной корочкой, и отправились к себе дожидаться темноты. Когда затихли шаги медсестры, которая сделала последний обход перед сном, кому-то раздав таблетки, а кому-то измерив температуру, и весь санаторий погрузился в тишину, в комнате бабушки Лиды и бабушки Жени зажёгся фонарик. Бабушка Лида осветила стены, нашла выход из комнаты. Двинулась к нему, сжимая в руках чуть шуршащий пакет.
– Зачем ты взяла пакет? – спросила бабушка Женя.
– В нём бананы. Вдруг мы проголодаемся в пути… И ещё Тинино стёклышко – на счастье. Ну и для воротника пакет пригодится. Вдруг я найду там воротник от своего пальто?
– А что это длинное из пакета торчит? – с подозрением спросила бабушка Женя.
– Да так, – смутилась бабушка Лида, – ничего особенного. Я на кухне прихватила половник.
– Зачем?! Ты там суп собралась варить? Из чего, из воротника?
– Нет, я взяла его на всякий случай. Вдруг… вдруг на нас кто-нибудь всё-таки нападёт? Чьи-нибудь злые вещи? Отобьёмся половником!
Бабушка Женя покачала головой, но поскольку бабушка Лида светила на дверь, она этого не увидела. Старушки потихоньку прокрались по коридору и, поддерживая друг друга, спустились в подвал. Бабушка Женя шагала по ступенькам осторожно, стараясь не напрягать ногу. «Вот она, старость, и пришла», – грустно подумала бабушка Женя, вспомнив, как совсем недавно спускалась из окна по канату из простыней. Они добрались до двери в подвал. Вставили ключ. Открыли. Дверь скрипнула. Бабушка Лида ойкнула и выронила фонарик. Бабушка Женя быстро наступила на него ногой и сказала:
– Ш-ш-ш!
Они прислушались. Вроде бы всё было тихо. За дверью оказалась ещё одна лестница. Бабушка Женя подняла фонарик и осторожно двинулась по ней вниз. Бабушка Лида пыхтела сзади. Бабушка Женя спустилась до самого конца и осветила фонариком просторную комнату с одним-единственным маленьким окошком. Вдоль стен стояли стеллажи. Полки на стеллажах были заставлены коробками и пакетами.
– Это и есть вещи, – испуганно прошептала бабушка Лида и достала из пакета половник.
– Как же нам тут краски найти? – пробормотала бабушка Женя.
– Нужно поискать коробку с надписью «Канцтовары», – сказала бабушка Лида, – может быть, в ней найдём?
Они принялись водить лучом фонарика по коробкам. Бабушка Лида не выпускала из рук половник.
– О, – сказала бабушка Лида, – вон там написано: «Артюхов»! Видишь? Это был тут такой художник, мне рассказывали. Он ко всем приставал: «Дай тебя нарисую, дай тебя нарисую!» Может, после него остались краски?
Бабушки стащили коробку вниз, открыли её. Там было много-много фотографий.
– А, – сказала бабушка Лида, – я перепутала. Это фотограф такой был, не художник. А говорили про него, что приставал ко всем: «Дай тебя сфотографирую, дай тебя сфотографирую!» Ладно, давай коробку на место поставим, тут точно красок нет.
– Подожди, – сказала бабушка Женя и взяла в руки одну из фотографий. – Посмотри, какая тут красавица!
Бабушка Лида посветила фонариком и действительно увидела очень красивую молодую женщину в платье в горошек. Бабушка Женя перевернула фотографию и прочла: «Моей жене Маричке на память с любовью».
– Любил он, должно быть, свою Маричку очень, – сказала бабушка Женя. – А вот смотри, старички пошли. Наверное, это он тут их фотографировал, в санатории. Смотри, какие симпатичные все! Ой, вот Наташа. А вот две сплетницы наши. А вот… Лида! Ты только глянь! Это же он Валерьича сфотографировал!
– Экая невидаль, – пробурчала бабушка Лида, – очень мне нужно на него лишний раз смотреть. Тоже мне, картина. Ещё скажи, что он симпатичный на фотографиях.
– Ты не поверишь, он даже красивый, – сказала бабушка Женя.
– Не поверю, – подтвердила бабушка Лида, но всё-таки посветила фонариком. – Да он и правда… Как же это могло получиться? Он же самый злобный и некрасивый старик во всём санатории! Может, это его брат-близнец?
Бабушка Женя перевернула фото и прочла:
– «Другу Валерьичу на память с любовью».
– С любовью?! – потрясённо переспросила бабушка Лида. – Кто-то нашего Валерьича любил?! Ну вообще! Они бы ещё тигра уссурийского полюбили. Ладно, давай уберём эту коробку на место.
Она собрала фотографии, аккуратно уложила их обратно, закрыла коробку. Бабушка Женя обхватила её с одной стороны, бабушка Лида – с другой. Стали они коробку на место водружать и… нечаянно спихнули соседнюю. Она перевернулась, раскрылась, и из неё выпали ножницы!