Пока не прознала мать и строго-настрого не запретила «охоту за змеями».
– Они же дети! Это может быть опасно.
Дядя Майкл не стал с ней спорить, а Даниэль, кажется, впервые в пух и прах разругался с матерью, так что маленький Мэтт даже испугался. Он хорошо помнил, как брату потом несколько дней пришлось стоять на коленях перед распятиями и вроде как молиться. В качестве наказания мать не давала ему ничего, кроме хлеба и воды.
Пока отец не вернулся из командировки, в которую уезжал на несколько дней. И не заявил, что Мэри совсем рехнулась. Даниэль наконец-то перестал отбывать наказание, но и вернуться к ловле змей им не разрешили.
Может, дядя Майкл сам проболтался, как они нашли огромное гнездо гремучек у речной насыпи.
В город змеи частенько забирались, так что Мэтт обратил внимание лишь на вторую. Буквально через дом от первой, большое рыжеватое тело извивалось прямо на тротуаре перед Мэттом.
Медноголовый щитомордник. Ядовитая.
Прищурившись от солнца, Мэтт помедлил, но всё-таки перешел на другую сторону улицы. Связываться со змеей не хотелось совершенно. Пройдя несколько шагов, он понял, что идет по той стороне улицы, которую когда-то про себя называл «темной», ведь здесь большую часть дня оставалась тень.
Раньше Мэтт любил именно ее, потому что ну кто в здравом уме предпочтет идти по солнцу? Пока однажды подростком не встретил здесь чокнутого бродягу. Он причитал и плакал, а вокруг него вились призраки. Мэтт не сразу понял, что именно они, кажется, и свели беднягу с ума. Потом он сел прямо здесь, обхватил руками колени и начал качаться вперед и назад, приговаривая:
– Некромантам только и ходить во мраке.
С тех пор Мэтт понял, что ужасно боится стать таким же безумным. И эта сторона улицы ему не нравилась.
Сунув руки в карманы, Мэтт торопливо зашагал вперед. После чая в особняке он думал вернуться домой и немного почитать, может, и Даниэль ответит. Потому что оставаться вечером дома не хотелось, да и размолвка с братом гаденько покалывала.
Теперь у Мэтта появился еще один стимул скорее добраться до кондоминиума, где он жил: неприятное чувство свербило затылок, а змей вокруг становилось всё больше.
На самом деле, когда на перекрестке Мэтт увидел очередную, возникла мысль вернуться в особняк и позорно спрятаться там. Но змея была обычная, безвредная иловая, так что Мэтт продолжил путь.
Запоздало понял, что теперь идет мимо кладбища Лафайет. Самое старое из действующих, семь тысяч мертвецов внутри Садового квартала. Иногда в тихие дни Мэтт мог слышать их далекий гул даже в особняке, хотя к домам эти призраки вроде как не выходили.
Мэтта не покидало ощущение, будто собирается гроза. Набухает дождем и ураганом, по сравнению с которым «Катрина» покажется детским лепетом. Тучи рядом и внутри самого Мэтта.
Он хотел быстрее пройти мимо кладбища, но как назло, именно сейчас перед воротами выстроилась толпа туристов с экскурсией, и гид вдохновенно вещал об историческом значении места.
Мэтт мог бы рассказать обо всех ритуалах, которые тут проводили его родственники. Например, отец перед важными сделками точно ходил к склепам, чтобы совершать обряды. Да и все остальные: зайти на кладбище после работы, принести жертву лоа.
Мэтт держался подальше, потому что здесь бурлило слишком много мертвецов.
Пытаясь пробраться мимо туристов, Мэтт вполголоса выругался. Какой-то старик неловко толкнул, и Мэтт отошел в сторону, тут же услышав шипение. Повернул голову и увидел массивное рыжее тело, висевшее на кованых воротах кладбища.
Крапчатая королевская змея. Безвредная.
Мэтт начинал сомневаться, что хоть одна из этих тварей существовала в реальности.
Внутри кладбища раздался долгий низкий гул, будто вибрировали все каменные склепы разом. Отшатнувшись от ограды, Мэтт полез через толпу. Его кости, казалось, тоже трепетали в такт.
Грудь жгло в том месте, где с кожей соприкасался мешочек гри-гри.
В вибрацию вплелся долгий протяжный стон. Или, скорее, тысяча стонов на одной ноте, которые сливались в единый. Затравленно покосившись на туристов, Мэтт увидел, что они внимают гиду как ни в чем не бывало. Они ничего не слышали.
Нота гула выросла, на миг даже перехватило дыхание.
На дороге впереди сидела гремучая змея, и трещотка на ее хвосте, поднятая вверх, вплеталась в странный рокот. Мэтт оглянулся, чтобы перейти на другую сторону дороги, но не желая попасть под машину. И тут увидел, что лица туристов в группе исказились.
Они дрожали, пока фигуры двигались и кивали на слова гида. Оплывали, будто восковые свечи, перетекали вниз, а потом разом грохнулись о выщербленный асфальт, брызнули каплями, превратившимися в клубки постоянно шевелящихся змей. Черные, крапчатые, рыжие. Они метнулись во все стороны, в том числе к Мэтту.
Он позорно взвизгнул, как бывало в детстве, и уже не думая дернулся от кладбища. Запоздало понял, что выскочил на проезжую часть, но хорошо, что здесь движение было не таким интенсивным.
Завизжали тормоза, заголосил сигнал, и Мэтт в последний момент успел увернуться от старенького автомобиля. Тот лишь скользнул по боку.
– Mon dieu![4]
Из салона выскочил немолодой мужчина с аккуратной бородой. Ругался он почему-то по-французски, но к Мэтту обратился на обычном английском:
– С вами всё в порядке? Так неожиданно выскочили!
Мэтт понял, что после резкого гудка машины в голове у него как будто прояснилось. Звук и вибрация исчезли. Перед кладбищем не было никаких змей. Одни туристы, которые возбужденно голосили, глядя на него.
– Всё в порядке, – Мэтт наконец-то посмотрел на мужчину и отмахнулся. – Я сам виноват. А вы… возможно, спасли меня.
– Я не видел…
– Синяк будет, но ничего страшного.
– Давайте я хотя бы вас подвезу.
Мэтт снова покосился на кладбище и вспомнил дорогу, усеянную змеями. Ему определенно стоит как можно быстрее попасть домой и выпить чудесный чай, который отгоняет призраков. Пусть увиденное и не было мертвецами… но ведь от глюков он тоже поможет?
– Спасибо, – с чувством сказал Мэтт.
Он уселся рядом с мужчиной и назвал адрес. Тот не знал, где это, но после пары уточняющих вопросов наконец двинулся вперед. Мэтт хотел как можно скорее убраться от кладбища.
Когда он доставал из кармана телефон, руки немного дрожали. Дан так и не появлялся в сети, сообщений не видел, поэтому Мэтт кинул лаконичное: «Что-то не так». Отправил и тут же передумал. Лучше позвонит ему из дома, где сможет выпить чаю, трезво оценить происходившее и даже посмеяться над собственной реакцией.
Вот еще, испугался каких-то видений! Как будто он не живет с ними всю жизнь.
Мужчина за рулем покосился на него, может, заметив дрожащие руки и неправильно их истолковав:
– Давайте отвезу в больницу.
– Нет!
Мэтт почти завопил. Потом спокойнее сказал:
– Нет. Не нужно.
Он даже не особенно ощущал ушиб. Выглядеть будет наверняка ужасно, почти как в тот раз, когда он свалился с дерева во дворе дома и очень неудачно упал. У него тогда весь бок посинел.
– Не люблю больницы, – признался Мэтт. Он слишком много времени провел в них после аварии Даниэля. Тогда ему казалось, если он выпустит брата из поля зрения хоть на миг, тот обязательно исчезнет. – Мне кажется, больницы для мертвецов.
Мужчина за рулем глянул на него, прежде чем снова вернуться к дороге:
– Разве мы не хранители своих мертвецов?
– Что, простите?
– Ну, у каждого из нас свои мертвецы, а мы как их хранители. Они живут в нас и через нас, мы чтим их память.
Мэтт покосился на мужчину, а тот натянуто рассмеялся:
– Простите! Моя жена каждый месяц сжигает благовония, насыпает в мисочку рис и вспоминает мертвых. Мы когда-то потеряли сына.
– Мне жаль.
– Это было очень давно. Боль со временем притупляется, но не исчезает навсегда. Но мы храним его внутри себя, нашего сына. Память о нем. Хотя до сих пор страшно, вдруг с другим ребенком тоже что-то случится? Она уже взрослая, у нее своя семья, а мы всё равно боимся. Думаю, вы понимаете.
– Да… хотя мне повезло.
Мэтт не стал говорить, что его мертвец вернулся. Это прозвучало бы странно, а пускаться в объяснения он не хотел. Мужчина негромко рассмеялся:
– Знаете, моя жена католичка, а всё равно верит в это.
– Мой брат учился в семинарии и призывает лоа. С молитвами.
Мэтту казалось, что Даниэль обладает определенной смелостью. Что он-то редко чего действительно боится. В тех походах с дядей Майклом бесстрашно поднимал коряги голыми руками в поисках змей.
Когда он уезжал в семинарию, Мэтт не понимал. После всех наказаний Мэтт терпеть не мог молитвы, не произнес ни одной с тех пор, как уехал из дома. Он знал, что Даниэль хочет самостоятельности и сбежать… но неужели его не ужасал этот бог матери?
Брат тогда рассмеялся:
– Если я не боюсь бога, он не причинит мне вреда.
Машина остановилась около кондоминиума Мэтта, и мужчина еще разок рассыпался в извинениях, и Мэтт снова уверил его, что всё в порядке. Попрощавшись, он украдкой глянул по сторонам, но никаких призраков, глюков или змей не заметил. Не сдержав облегченного вздоха, Мэтт зашагал к себе.
На лестнице он понял, что так и не спросил имени мужчины. Он знал о ритуалах его жены и мертвом сыне, но ему не была известна такая простая вещь, как имя. Что ж, в этом прелесть случайных незнакомцев.
Мэтт вывернул к своей квартире и тут увидел у порога змею. Невзрачную, сероватую. Она подняла голову и распахнула пасть для атаки. Мэтт отшатнулся и едва не слетел с лестницы, вовремя успев вцепиться за перила.
Тут можно легко и шею свернуть.
Когда он выпрямился, то никакой змеи, конечно же, не было. А вот руки дрожали, пока Мэтт вставлял ключ в замок и отпирал дверь.
Водяной щитомордник. Ядовит.
Квартира Мэтта не принадлежала ему и была крохотной. Всего одна комната да кухня, а в ванной можно было одновременно сидеть на толчке и чистить зубы над раковиной. Зарплаты в книжном хватало, чтобы оплачивать аренду и жить, а деньги со своего счета Мэтт предпочитал не трогать.