– Теперь я правда чувствую себя лучше. По крайней мере, больше не собираюсь скулить на полу.
Мэтт так старательно искал вилку и не смотрел на брата, что Даниэль не сомневался, он сильно смущен. В детстве отец считал, что они должны не показывать слабостей. Мать тоже говорила о правилах, о том, как бог наблюдает за их действиями. Нужно соответствовать.
Среди Эшей в принципе не было принято открыто выражать эмоции.
На самом деле только с Анаис Даниэль понял, что в объятиях нет ничего страшного. Что обычные прикосновения могут утешать. Что показывать кому-то, как он дорог, – это хорошо и правильно. Он не научился, но хотя бы знал, что так можно и это нормально.
– Мне жаль, – сказал Даниэль. – Что тебе пришлось видеть то, что ты видел. Но я рад, что ты доверился мне. Спасибо.
Мэтт глянул на него с какими-то странными нечитаемыми эмоциями на лице, потом ни слова не сказал и начал есть, наконец-то найдя вилку в завалах кухонных ящиков.
– Та кража, – осторожно спросил Даниэль, – о которой ты говорил. Это было так давно… она так волновала? Что ты вспомнил ее.
Сам Даниэль не сразу понял, о чем речь. На самом деле он вспомнил в тот момент, когда Мэтт отправился в душ, а Даниэль на кухню. Мэтта несколько раз задерживала полиция, в основном за незначительные нарушения.
Тот случай Даниэль помнил, но для него он не был чем-то из ряда вон выходящим. Амалия позже упоминала, что проблем не возникло, Мэтта взяли случайно вместе с другими. Его крыло подростковым протестом, он и с Даниэлем ничего обсуждать не хотел, предпочитая тусоваться с новыми компаниями.
Наверное, стоило лучше пытаться наладить контакт с младшим братом.
– Я не бросал тебя, – сказал Даниэль. – Когда уехал в семинарию. Я не думал, что это будет выглядеть именно так.
Мэтт даже есть перестал. Потом нахмурился:
– Я знаю. Это было давно, с чего…
– У всех есть моменты, которые гложут.
– О. Гм.
– Я не очень хороший старший брат, но я не бросал тебя. И не брошу.
– Ты лучший старший брат!
Даниэля удивила энергия, прозвучавшая в словах Мэтта. На этот раз он не смутился и смотрел на Даниэля, сжимая вилку так, словно она могла стать оружием или последним аргументом в споре. Внутри Даниэля невольно разлилось тепло, и он скрыл собственную неловкость:
– Тебе сравнивать не с кем!
Мэтт фыркнул и вернулся к омлету. Промямлил с набитым ртом:
– Что с твоей рукой?
Он ткнул в рубашку Даниэля, где на белом хорошо виднелось несколько кровавых следов.
– Похоже, из-за магии порез открылся, – ответил Дэниэль. – Ничего страшного, надо будет перевязать.
– Ты знаешь, где аптечка.
Даниэль задумчиво помешивал ложечкой чай, хотя пил без сахара. Ему нравился процесс, он успокаивал и настраивал мысли на нужный лад. Потому что как бы уютно Даниэль ни ощущал себя с Мэттом, было кое-что важнее детских воспоминаний.
– Что ты видел, Мэтт?
– Змей. Признаки беды. Около кладбища странный гул и глюки.
– Призраки?
– Не они. Для меня… искажалась сама реальность.
Голос Мэтта дрогнул. Даниэль знал, чего он боялся. Стать безумцем, видеть то, чего нет. Не отличать от настоящего мира.
– Я не видел змей, – сказал Даниэль. – Одного тебя, и на тебя что-то влияло.
– Ты приказал по-латински. Лоа?
Даниэль задумался, потому что любил говорить то, в чем действительно уверен. Когда он вошел в квартиру Мэтта, то увидел его, скорчившегося и скулящего на полу. И ощутил некую силу. Он не анализировал, что это, приказал больше по привычке. Теперь же пытался вспомнить все ощущения. Если призраков он не знал, то духи сопровождали его всю жизнь.
– Да, – сказал Даниэль. – Я почти уверен, что это был лоа. Возможно… тот же самый, который прицепился ко мне. По крайней мере, похож.
– Прицепился? В смысле?
– Некоторое время назад. Он сильный, поумнее моих обычных духов.
– И чего он хочет?
– Чтобы я впустил его. Думаю, речь о теле.
– Ты же…
– Ни в коем случае.
– А я ему зачем? – растерялся Мэтт. – Он может, ну, завладеть мной?
– Без твоего согласия – нет. И он силен. Для одержимости таким лоа понадобятся мощные ритуалы… или человек, как я. Который слышит без обрядов. Моего согласия было бы достаточно. А я его не дам.
Даниэль запнулся. Ему в голову пришла мысль, что, если бы лоа уничтожал Мэтта, он бы согласился на что угодно. А если бы Мэтта не стало… наверное, Даниэлю было бы всё равно на лоа.
Похоже, он произнес это вслух, потому что Мэтт сказал:
– Так он поэтому хочет свести меня с ума? Или убить. Как его прогнать?
– Не уверен, что это будет легко. Он слишком силен. Настолько сильные лоа редко встречаются, я управлял теми, что слабее. Этот не послушает. Он… либо что-то привлекло его, либо кто-то направил с обрядом и приказом.
– Так давай выясним!
– Меня волнует другое, – Даниэль наконец-то оставил в покое бессмысленную ложку. – Ни один лоа не смог бы так на тебя повлиять. Здесь что-то еще, в тебе самом. И для начала мы разберемся именно с этим. Тогда будешь вне опасности.
– А ты…
– А мне лоа нашептывает, и всё. Уж как-нибудь переживу.
Мэтт молча доел омлет и кинул тарелку в раковину. Вздохнув, Даниэль решил ее помыть. Грязная посуда его не раздражала, но это помогало думать.
– Мы пойдем к Айвори.
Мэтт за его спиной застонал:
– У меня от него мурашки по коже!
– Он видит больше других. И он мой друг. Пусть посмотрит, что с тобой не так. Почему тебя захватывают глюки.
– И что у тебя.
– Ну, у меня-то лоа.
– А проклятие? Если лоа направили, это может быть проклятием. Сам лоа и есть проклятие!
Даниэль поставил тарелку на полку и обернулся, вытирая руки о полотенце. Он не скрывал удивления, а Мэтт скрестил руки и упрямо выпятил подбородок. Что значило, он всерьез рассматривал вероятность.
– Какое еще проклятие, Мэтт?
– Ты когда в последний раз спал нормально?
– Да при чем тут…
– Я видел бабушку.
Мэтт выпалил это быстро, а потом начал сбивчиво рассказывать о том, как ему явилась Эйлин Эш на улице с проплывающими гробами.
– Я уверен, это был призрак, не глюк. И она предупреждала нас.
– Всех Эшей? Или тебя?
– В особняке всё спокойно, я сегодня был у деда. Спрашивал о проклятии.
– Отец и тетя тоже не упоминали ни о чем странном. И Ли нам бы сказала.
– Значит, – подвел итог Мэтт, – это связано с нами. Может, потом распространится на других. Или это твое проклятие. Если оно связано с гибелью Бена? Он мог быть жертвой лоа. Того лоа, которого проклятием направили на тебя.
Мэтт имел дурную привычку воображать худший исход. Фантазия у него работала отлично, так что он наверняка уже представил ужасные проклятия, которые ну совершенно точно обрушились на брата. Даниэль не разделял этой убежденности. Ему, скорее, выспаться нужно.
Зато странное воздействие на Мэтта вызывало беспокойство. Лоа мог вытащить образы из его сознания, но они не должны поглощать. Разобраться стоит быстрее.
А потом, когда Мэтту ничего не будет угрожать, можно и выяснить, что это за лоа и правда ли он является частью насланного проклятия. Вроде бы лоа появился как раз после смерти Бена… но Даниэль не был уверен.
Да и кто мог проклясть его, что понадобилась человеческая жертва?..
– Мне нужно выпить, – заявил Мэтт.
В комнате нашлась початая бутылка бурбона. Даниэль плюхнулся прямо на пол, покосившись на то место, где нашел брата. Когда он увидел Мэтта, то соображал быстро, но теперь-то было время вспомнить всё в красках и представить, что было бы, приди он позже.
Даниэль зажмурился, обхватив себя руками и чувствуя, как его начинает бить дрожь. Картинка с мертвым Мэттом казалась слишком реальной.
– Дан? Эй, что такое?
Мэтт уселся рядом, плечом к плечу, и Даниэль выдохнул:
– Ты мог умереть.
Да, пожалуй, тогда Даниэль не стал бы раздумывать. Впустил и лоа, и кого угодно. Какая разница?
– Эй, всё же в порядке. С тобой никаких призраков, да и глюков я не вижу. Сходим к твоему Айвори…
– Ты был похож на Анаис.
В комнате повисла тишина. Наконец, Мэтт открыл бутылку бурбона, сделал хороший глоток и передал ее Даниэлю:
– Она же умерла не так.
– Тогда я тоже пытался приказать. Не вышло.
– Тогда всё было иначе.
– Я н-н-надеюсь.
Даниэль хорошенько приложился к бутылке. Наверное, стоило взять себя в руки и прямо сейчас отправляться выяснять, что не так с Мэттом, но Даниэль не мог заставить себя подняться на ноги и уж тем более что-то делать. Ему хотелось напиться и выдохнуть.
– После аварии, – тихо сказал Мэтт, – когда я приехал в больницу, меня к тебе не пустили. Сказали, что ты под лекарствами и очнешься к утру.
– Но ты всё равно остался.
– Отец с матерью собирались вернуться рано утром, а я поднял скандал, и мне позволили остаться. Мне казалось это важным. Я уснул прямо там, в коридоре. А посреди ночи меня разбудил крик. Твой крик.
Даниэль отхлебнул еще бурбона. Он смутно помнил первые дни, но в память врезался момент, когда он открыл глаза, но по-прежнему видел мертвое тело Анаис. Ощущал внутри холод смерти, который будто схватывал сердце и не давал дышать.
Тогда в палату влетел встрепанный Мэтт.
– Ты остался до утра, – улыбнулся Даниэль. – Было странно. В детстве, наоборот, это я сидел у твоей кровати, пока ты засыпал.
– Рассказывал истории и прогонял монстров под кроватью. Я помню. Ты до сих пор их прогоняешь.
Смутившись, Даниэль передал бурбон Мэтту. Ужасно хотелось закурить, но после этого вся квартирка провоняет. И рисунки.
– Ты тогда спросил, точно ли жив, – сказал Мэтт. – Уверен ли я. И спрашивал еще несколько дней.
– У меня было странное ощущение. Еще долго.
– Ты никогда не спрашивал, видел ли я призрак Анаис.
– Потому что знаю, что нет. Потому что ее сущность разорвало на части.
Даниэль снова зажмурился. Дыхание перехватило, потому что это до сих пор причиняло боль. Выходило не думать, но иногда, в такие моменты, как сейчас, у Даниэля перед глазами снова вспыхивала авария.