Даниэль днем работал с отцом, вникал в дела компании, а когда пришел вечером домой, Анаис казалась взволнованной. Она говорила о сложном обряде. Даниэль тогда не понял и половины, потому что Анаис говорила сумбурно. Даниэль попытался приказать лоа, выяснить у них, но они ничего не понимали.
Тогда они решили поехать к Бернарду.
Даниэлю стоило самому сесть за руль. Но машина принадлежала Анаис, у него даже прав не было, только на мотоцикл, а на нем Анаис ездить отказывалась. Особняк Эшей стоял близко, они отправились.
По версии полиции, произошел несчастный случай, когда Анаис на большой скорости поворачивала и не справилась с управлением. Машина влетела в столб и сложилась, подмяв двоих людей. Даниэлю повезло, а на сторону Анаис пришелся основной удар.
Немногим людям Даниэль рассказывал, что на самом деле случилось. Анаис не сама влетела в столб, в тот момент на нее воздействовала какая-то сила, Даниэль ощутил ее. Воля Анаис оказалась слабее. Она не справилась. Такое бывает, когда призываешь слишком сильного лоа… или когда совершаешь мощное колдовство и откат забирает тебя самого.
Когда Даниэль в дымящейся машине пытался сообразить, что происходит, всё двоилось перед глазами после удара, но он запомнил вопль Анаис, ее искаженное и залитое кровью лицо, когда что-то раздирало ее сущность на части.
Возможно, она тоже что-то впустила. Что-то, с чем в итоге не смогла совладать. Оно не захватило ее, оно оказалось сильнее. Оно убило Анаис, а вовсе не удар.
Ее корчащееся, раздираемое невидимыми демонами тело стало самым большим кошмаром Даниэля. И оно слишком напоминало Мэтта сегодня.
Правда, ни тогда, ни сейчас Даниэль не мог понять, почему Анаис кого-то впустила? Она бы не стала проводить ритуал, в котором не была уверена. Но колдовство действительно бывает опасным. Оно может быть опасным.
Даниэль не смог помочь Анаис. Не смог ее защитить. Пока ее разрывало колдовство, он пытался смахнуть кровь, застилавшую глаза, и справиться с ремнем безопасности. Он ничего не смог.
Он умер. И вернулся с поселившейся внутри пустотой.
– Я видел тебя, – тихо сказал Мэтт, болтая бурбоном в бутылке. – Когда ты умер. На мгновение я увидел твой призрак. Почувствовал, что ты мертв.
Даниэль не знал об этом.
– Что? Я думал… ну, все чувствуют смерть, но важных Эшей.
Мэтт посмотрел на него странно:
– Ты думал, ты не важен? Или ты думал, что не важен мне?
– Я… мне жаль, что ты видел.
– Это самое поганое воспоминание. Я больше не хочу видеть тебя мертвым. Не хочу видеть призраков.
В голове у Мэтта шумело, и он подумал, что стоит принять еще разок душ, попрохладнее, чтобы прийти в себя. Он отнес пустую бутылку из-под бурбона на кухню, чтобы потом выкинуть, и тут же о ней забыл. Когда вернулся в комнату, телефон в кармане завибрировал. С удивлением Мэтт увидел, что это отец.
– Дан у тебя?
Мэтт покосился на брата. Тот мирно спал на единственном диване в квартире, и Мэтт не стал бы его будить, даже если б разразилась очередная «Катрина».
– Он… не очень хорошо себя чувствует.
– У тебя всё в порядке, Мэтт?
– Э-э-э… да. А что, замечал что-то странное?
– У меня? С чего бы? Но Дан унесся с приема. Я подумал, могло что-то случиться.
– Почему это сразу у меня?!..
Отец немного помолчал, потом вздохнул:
– Присмотри за ним, хорошо?
– Конечно?..
Получилось с вопросительной интонацией, потому что Мэтт не очень понимал, с чего он должен подтверждать и без того очевидные вещи.
Телефон Даниэля лежал на полу и тоже начал вибрировать. В первый момент Мэтт подумал, что отец решил и ему позвонить, успел разозлиться, но потом увидел высвечивающееся имя: «Детектив Беннетт».
Что нужно полиции, Мэтт узнавать не хотел и выключил телефон брата.
Мэтта поразила внезапная мысль, которая ему очень не понравилась: интересно, а если ты какое-то время был мертв, может ли проклятие стать хуже? Уцепиться за бездну внутри.
10. Айвори
– Я хочу умереть.
– Вряд ли.
– Это кара небесная!
– Это похмелье.
Даниэль посмотрел на Мэтта как на человека, который ничего не понимает в жизни вообще и его, Даниэля, в частности. Он встал рано утром и так и не уснул больше, но количество выпитого накануне бурбона от этого не уменьшилось. Мэтт прекрасно знал, что в похмелье брат невыносим, но не мог не посмеиваться.
– Мы еще можем вернуться в квартиру, – заметил Мэтт.
Телефон показывал, что их такси подъезжает, но можно и отменить. Даниэль стоял рядом нахохлившийся, бурчащий, но решительный.
– Нет уж. Едем к Айвори.
В машине Даниэль устроился вплотную у дверцы, свернувшись большим злым котом, разве что не шипел. Он явно решил подремать, и Мэтт не стал его трогать. Он не понимал такой спешки с поездкой, но Даниэль был неумолим. Он позвонил отцу и договорился, что пару дней не появится в компании. Осторожно выяснил, не случалось ли чего странного в последнее время.
По всему выходило, что дикие глюки мучили лишь Мэтта.
– Даже если это лоа, проклятие или еще какая дичь, – веско сказал Даниэль, – оно не должно быть настолько сильным. Надо разобраться.
Новый Орлеан встретил непривычно пасмурно. На небе клубились низкие сизые тучи, и город казался таким же нахохлившимся и похмельным, как Даниэль. Такую погоду Мэтт любил, хоть выдохнуть после жары. А дальше наверняка будет холодать – ну, насколько возможно.
– Конечная точка на байу? – уточнил таксист.
– Ага. Там дом, увидите.
Необычным словом называли вялотекущие водоемы. Мэтт знал, что первые поселения на байу основали луизианские креолы, потомки первых французов-колонистов. Они рассыпались по всему штату, но сегодня требовался один конкретный дом, стоящий как раз на берегу заболоченной реки. Ехать предстояло минут сорок, не меньше.
Мэтт тоже задремал, когда машина наконец мягко остановилась.
– Приехали?
– Не-а, – отозвался водитель. – Аллигатор.
Встрепенувшись, Мэтт выглянул в открытое окно: песчаную дорогу лениво переползала громадная рептилия. Он не обращал внимания на людей, справедливо решив, что это им лучше остановиться и пропустить животное.
Мэтт отмахнулся от москита и остро почувствовал, что они отъехали от Нового Орлеана. Если там было царство человека, то здесь природа отчетливо напоминала, что они всего лишь гости. А еще Мэтту было не по себе оттого, что они заехали в подобную глушь. Как тут могут жить люди? Зачем?
Даниэль говорил, что основную часть времени Айвори проводит в городе, в небольшой уютной квартирке или в тату-салоне, где работает. Но иногда уезжает в этот дом, который когда-то принадлежал матери. Сейчас она живет ближе к городу, чтобы до нее хотя бы врач мог доехать.
Да уж, Мэтт не представлял, как в эту глушь кто-то добирается. Если бы Бена убили здесь, тела не нашли. Даже если б аллигаторы побрезговали.
Даниэль рядом зашевелился, и Мэтт заметил, что он проснулся, но такой же мрачный и хмурый, хотя на аллигатора глянул с интересом. И больше не дремал, когда они наконец-то двинулись вперед и минут через десять прибыли к нужному дому.
– Здесь?
– Да, спасибо.
На другой стороне дороги расстилалось поле, а на этой стоял маленький домик, отделенный от соседей слева и справа изрядным расстоянием и кустами. Мэтт сюда приехал впервые, хоть и был знаком с Айвори.
Он стоял тут же. Ровесник Даниэля, казавшийся выше из-за болезненной худобы. Светлые волосы наверняка выгорели на солнце или подкрашены, потому что выглядели почти белыми, а глаза такого же болотного цвета, как и заросшее кипарисами озеро за его спиной. Гладко выбритый, в линялых джинсах и футболке с рукавами чуть ниже локтя. На запястьях болтались многочисленные кожаные браслеты.
Айвори стоял около дома, курил и, прищурившись, смотрел на гостей. Даниэль двинулся к нему, а Мэтт старался держаться позади. Айвори напоминал ему остро отточенный кинжал, опасный и беспощадный. Его взгляд как будто проникал под кожу, проходил через мышцы и вгрызался в душу.
Даниэль бесцеремонно выхватил из руки Айвори сигарету, относя ее куда-то внутрь дома:
– Совсем рехнулся? Сдохнуть хочешь?
Айвори хрипло засмеялся, а потом закашлялся. Дыхание у него звучало тяжело, как будто он до этого долго бежал и запыхался, но Мэтт помнил, что так всегда.
– Я тоже рад тебя видеть, Дан, – Айвори перевел взгляд на Мэтта. – У него похмелье, да?
Мэтт растерянно кивнул.
– Que Dieu t'aide[6], – улыбнулся Айвори.
Его шею украшала татуировка, спускавшаяся под ворот на грудь, на футболке виднелась тонкая цепочка с серебристым крестом без каких-либо украшений. Насколько знал Мэтт, Айвори единственный из знакомых Даниэля закончил семинарию, хотя священником становиться не захотел.
Он внимательно посмотрел на Мэтта, и тот почувствовал себя бабочкой, которую прикалывают, чтобы высушить и оставить в коллекции.
– Речь пойдет о тебе, так? – спросил Айвори. – Дан позвонил и сказал, что приедет, но ничего не объяснил.
– В его духе, – усмехнулся Мэтт, пытаясь расслабиться или хотя бы не показывать нервозность.
Айвори кивнул, хрипло вздохнул и тоже пошел в дом, махнув рукой в сторону веранды:
– Банки не трогай. Это от призраков.
Конечно же, Мэтт глянул туда. От большой веранды за домом шла дорожка к пирсу, где наверняка предполагалось ловить рыбу. На нем были развешаны консервные банки, которые на ветру шевелились и издавали негромкий звук, стукаясь друг о друга.
Ну да. От призраков.
Отпрыски богатых или старинных семейств так или иначе знали о колдовстве, как Кристофер, например. Айвори же поступил в семинарию для поиска себя и сошелся с теми, кто, как и он, интересовался колдовством. На самом деле он и Даниэль были единственными, кто на тот момент действительно что-то практиковали и знали.
С тех пор Айвори оставался лучшим другом Даниэля.