– Похоже, уцепился за Даниэлем, – ничуть не удивился Бернард.
– Но Дан же не видит призраков! Даже не чует их!
– Это не важно. Он Эш. Наша семейная энергия горит слишком ярко и привлекает тех, кто может ее ощутить. Они быстро отваливаются, ничего страшного.
Мэтт думал об этом сегодня, пока шагал по улице, нацепив темные очки и проклиная яркое солнце. Черная рубашка липла к спине, и оставалось надеяться, что в том месте, куда направлялся Мэтт, работает кондиционер. Иначе он оттуда сбежит, как из зачумленного квартала, и плевать на всё!
Раньше Мэтт не понимал, почему на Даниэля произвел впечатление чей-то труп. Или почему ему было грустно, а черви потом еще долго вызывали отвращение. Даниэль спокойно относился к смерти, но первый труп его поразил. А после Анаис не мог смотреть на мертвые тела.
Как оказалось, у Мэтта всё наоборот: трупы не впечатляли, призраки часто выглядели такими, как их застало остановившееся сердце. А вот последний миг брата напугал.
Всю жизнь видя призраков, Мэтт оказался поразительно не готов к смерти. Может, потому что раньше не понимал, что это на самом деле. Она не касалась его напрямую. Даже когда умерла бабушка, он не видел этого, лишь позже ее восковое тело в гробу, которое мало походило на настоящее.
Даниэль же в крови был реальным. В детстве Мэтт ошибся: увидев мертвого брата, он испытал не грусть, а страх.
Замеченный краем глаза полупрозрачный силуэт у дома, мимо которого проходил Мэтт, не вызвал особых эмоций. Мэтт больше не хотел от них прятаться. От них или от чего-либо другого. Он может помочь призракам, если потребуется. Он в силах поговорить с ними, это часть его самого – а если забудет, как при этом жить, можно позвонить Генри. Он готов и призрака съесть, и бурбон выпить.
С проклятием Мэтт тоже в состоянии помочь. Хотя именно это и заставило вспомнить старые слова деда.
Наша семейная энергия горит слишком ярко и привлекает тех, кто может ее ощутить.
Вдруг того лоа приманило проклятие и энергия одного из Эшей? Ничего удивительного, ведь Даниэль говорит с лоа. В кого, как не в него, вселяться, чтобы занять тело и вкусить жизни? Но Мэтт не собирался об этом рассуждать. Он хотел действовать, тем более когда у них была определенная подсказка.
Каждый в семье отказался обсуждать Майкла. На свой манер.
Каждый в семье решил помочь Даниэлю. На свой манер.
Мэтт еще накануне вечером, когда Даниэль остался с Айвори, решил начать выяснения. Дед сделал такое невозмутимое лицо, что сразу стало понятно, чей внук Даниэль. А потом заявил, чтобы Мэтт не ворошил прошлое и не трогал память о Майкле.
– Ваши чертовы карты ошиблись. Вы еще на чае погадайте! По полету птиц. По тому, под каким углом они гадят.
– А сработает?
Дед посмотрел так, будто птицы насрали непосредственно на Мэтта и заменили своим пометом его мозги. Насчет Даниэля он сказал, что пытается выяснить о проклятиях у лоа и из книг. У него на кровати лежало несколько, а на столике рядом громоздилась внушительная стопка.
Мать перекрестилась – она так начинала сложные разговоры. Правда, так же и заканчивала.
– Я ничего не знаю о смерти Майкла.
Что наверняка так и было, но не мог же Мэтт не спросить. Она осторожно уточнила, что случилось с другом Даниэля, и Мэтт честно ответил:
– Обкурился какой-то дряни.
Мать молча вздохнула и достала кастрюлю побольше, чтобы сварить суп. Это был ее способ заботы: она ничего не понимала в колдовстве и понимать не хотела, зато готовила обед и достала какой-то сбор, который помогал от похмелья. Мэтт не стал уточнять, что когда-то сам его заготовил, довел бабушкин рецепт до совершенства.
– Тебе не странно? – спросил Мэтт. – Ты часть семьи Эшей, но ничего не знаешь о колдовстве.
– Кто-то же должен вас заземлять.
Впрочем, это не помешало ей позже помолиться, а с утра уйти в церковь, попутно рассказав Мэтту, как плохо употреблять вещества и алкоголь. Мэтт хотел проворчать, что мать опоздала с нравоучениями, привычно поцапаться и, возможно, в очередной раз услышать, что он губит собственную жизнь – как будто это он вчера обдолбался.
Мэтт промолчал, слишком занятый внезапной мыслью о том, что реально может помочь с выяснением правды о Майкле.
Потому что ни отец, ни тетя Вивьен тоже ничего не рассказали. Последняя была в баре, когда Мэтт ей позвонил. Из-за шума она мало что поняла, но заявила, что ничего не знает.
– Его убил случайный грабитель.
Она рассказала, что у нее есть знакомый, который может помочь с проклятием, но ему нужна куриная кровь для обряда и коровий навоз. Он как раз в поисках последнего, а потом обязательно поможет. Мэтт поблагодарил тетю, которая, кажется, искренне волновалась, но и сама наверняка понимала, что скажут племянники, если кто-то на полном серьезе придет к ним с коровьей лепешкой.
Отец вот предложил змеиную кровь. За ужином с Мэттом он долго рассказывал о каких-то хитрых обрядах из трех ступеней, которые позволят узнать, куда тянутся корни проклятия. Мэтт поддакивал, потому что быстро понял, что ни его, ни Дана присутствия не потребуется, так что пусть отец творит что хочет. Возможно, его это успокаивало. Как и болтовня минут двадцать подряд.
Он резко замолчал, когда Мэтт спросил о смерти Майкла.
– Это было давно, – сухо ответил Роберт.
– Хочешь сказать, ты плохо помнишь, как умер твой младший брат четырнадцать лет назад?
– Вот именно, это было четырнадцать лет назад. Какое имеет отношение к нынешнему делу?
Мэтт честно рассказал о картах Таро. В который раз за вечер – и снова не встретил особых восторгов.
– Таро не очень надежный способ получения информации, – сказал отец. – Но мы в любом случае именно этим и занимаемся, ищем корни проклятия.
– А если оно правда связано с дядей Майклом?
– Маловероятно.
– Но возможно! – продолжал настаивать Мэтт.
Отец промокнул губы салфеткой, аккуратно положил ее рядом с тарелкой и сказал жестко, не смотря на сына:
– Хватит, Мэтт. Возможно, тебе стоит сосредоточиться на том, что ты действительно можешь. Спроси у призраков.
– О проклятии? Думаешь, они знают? Или предлагаешь уточнить у самого дяди Майкла?
– Нет!
Резкость в голосе отца удивила Мэтта. Роберт быстро взял себя в руки и наконец-то поднял глаза:
– Кое-чему, что покоится в земле, лучше там и оставаться. Не вороши прошлое. Иногда оно не несет ответов, одну боль.
Мэтт хотел сказать, что «спрашивать у призраков» прямо противоположно совету не трогать то, что упокоилось. Но промолчал и похвалил себя за сдержанность. То ли взрослел, то ли его волновали другие вещи.
Утром, когда отец ушел на работу, а мать в церковь, Даниэль и Айвори еще спали, Мэтт всё равно прошелся по всему дому, призывая семейных призраков. Он вкладывал в зов всё желание, всю энергию, как с той девочкой в книжном. Но она, похоже, хотела прийти, а вот семейные призраки показываться не пожелали. Особенно дядя Майкл, которого Мэтт усиленно звал.
– Черт бы вас побрал, – пробормотал Мэтт.
То ли они не слышали, то ли упрямство их семейная черта, и каждый Эш себе на уме. Поэтому Мэтт решил прибегнуть к более приземленным способам узнать правду. Нацепил солнечные очки и вышел из дома. Как раз успевал до смены в книжном.
В утренний час торговая фирма «Лэнгфорд» стояла запертой. На стук Мэтта дверь всё-таки открылась, и на пороге возник хмурый негр. Его объемы были внушительными и почти закрывали проход, а мрачный взгляд мог смутить кого угодно, но не Мэтта.
– Меня зовут Мэтт Эш. Я пришел к мистеру Лэнгфорду.
Последние слова заглушил протяжный гудок баржи с реки, но негр явно и без того прекрасно понял и молча распахнул дверь.
Внутри Мэтт чувствовал себя увереннее.
Фирма занимала небольшое помещение, работало здесь совсем мало сотрудников. Они выступали промежуточным звеном между производителями и другими торговцами, оформляли оптовые договоры и не имели никаких дел с частными лицами.
Приемная ничуть не изменилась, а вот кулер исчез. Объемного негра Мэтт видел впервые, тот так и не произнес ни слова, молча проводив до закутка, где стояли кожаный диван и столик. На двери не было вывески, но Мэтт знал, что именно там кабинет Эндрю Лэнгфорда.
Кого он не ожидал увидеть, так это девушку, устроившуюся на диване. Закинув загорелые ноги на столик, она листала журнал, но с таким скучающим видом, что можно было не сомневаться, она убивает время.
Заметив Мэтта, она приподняла идеально очерченные брови, а потом улыбнулась и подскочила:
– Как я рада тебя видеть!
От нее пахло легкими цветочными духами и мятой. Густые светлые волосы чуть вились и казались такими естественными, что и не скажешь, что они крашеные и наверняка завитые.
– Ты по-прежнему одна из самых красивых девушек Нового Орлеана, – сказал Мэтт искренне.
Она недоверчиво фыркнула, отстраняясь, будто бы небрежно поправила майку, провела по бедрам, обтянутым узкими шортами.
– Ты тоже неплохо сохранился, – очаровательно улыбнулась она. – Хотя по-прежнему хмурый! Как Даниэль?
– Прекрасно.
Кроме того, что кто-то повесил на него проклятие и он чуть не истек кровью на днях. Да и сам Мэтт хмур, потому что еще недавно видел то, чего не существует. С чего тут веселиться?
Но рассказывать об этом Саванне Мэтт не собирался. Она была на год младше Даниэля, в детстве они много общались, и Даниэль первый же предупреждал Мэтта, чтобы подростком он с ней пересекался поменьше.
– Дядя в последнее время постоянно говорит о твоем отце, – хмыкнула Саванна. – Опять они чего-то не поделили?
– Понятия не имею. Ты знаешь, я не особо вникаю в семейный бизнес.
– Как жаль! А то я бы выпытала у тебя парочку корпоративных тайн.
Саванна Лэнгфорд-Янг приходилась племянницей Харрисону Янгу и кузиной Кристоферу Янгу. Ее отец, сидевший за этой дверью, женился на сестре Харрисона.
Хотя, насколько знал Мэтт, с Кристофером Саванна почти не общалась.