– Передашь Ли?
– Почему не сам?
– К обеду присоединюсь к отцу, поедем за некоторыми компонентами, вернемся сразу к ритуалу. Ли будет тут раньше.
Мэтт взял мешочек и спрятал в карман. Даниэль аккуратно затушил свечи пальцами, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат потухших.
– Они неправы! – буркнул Мэтт. – Неправы, что не рассказывали о Майкле.
– Они не знали о Натали. Думали, Майкл вызвал лоа, и тот с ним и сгинул. Я-то никого не вызывал, совсем другая ситуация.
– Всё равно! К чему секретность?
– Бернард защищал сына. Не Майкла, как я думал. Это ведь… не очень приятная правда. Им пришлось убить брата и сына. Они думали, что и нас защищают от этого знания.
– Но это не так! – вспылил Мэтт. – Было бы проще, если б мы сразу всё знали!
– Да, – не стал отрицать очевидное Даниэль. – Они не думали, что это поможет. Ты ведь тоже вряд ли хотел знать такую правду.
Скрестив руки на груди, Мэтт откинулся на спинку дивана, всем видом выражая возражение. В целом Даниэль с ним соглашался, тайны еще никому не приносили пользы. Пусть о некоторых вещах и сложно говорить.
– Ты ведь тоже недавно рассказал, что видел мой призрак, когда я умер.
– Это другое! – возразил Мэтт. Потом вздохнул, возможно понимая, что брат прав, но не желая соглашаться.
Даниэль не думал, что в сожалениях есть толк. Исходить стоило из того, что они знали, здесь и сейчас. Да, могли выяснить раньше. Но много чего могло бы быть, как хорошего, так и плохого. Нет смысла забивать себе голову.
– Почему не изгнали его? – негромко спросил Мэтт.
– Лоа из тела Майкла? Они попытались, все вместе. Не хватило сил. Этот лоа очень мощный. Наш круг завтра будет больше.
– И что, единственным способом было убить?
Даниэль замялся, не зная, стоит ли продолжать… но тут же вспомнил, что умалчивание о чем-то тоже пользы не приносит. Да и Мэтт прекрасно знал все ответы, но ему надо еще раз услышать их.
– Потому что это был уже не Майкл, – сказал Даниэль. – Когда лоа завладел его телом, дух Майкла исчез.
Он зябко повел плечами, вспоминая Анаис. Когда лоа вцепился в нее, он тоже мог бы занять тело. Она оказалась слабее, и ее душу попросту растерзали. Майкл был Эшем, сильнее.
– В теле может быть кто-то один, – сказал Даниэль тихо. – Когда им завладел лоа, Майкл исчез. Стал призраком.
– Он мог вернуться!
– Не мог. Я был мертв полторы минуты, и до сих пор чувствую себя странно. А Майкл был бы мертв гораздо дольше.
Мэтт притих, не шевелился и не смотрел на Даниэля.
– Майкл умер в тот момент, когда его телом завладел лоа.
Именно поэтому Даниэль не впустит лоа. Возможно, тот и прав, Даниэль никогда не был бы одинок. Но и собой он бы точно не был. Блуждающим духом, призраком, являющимся, чтобы пугать брата.
Стоило пойти в свою комнату, хорошенько выспаться перед завтрашним ритуалом, чтобы подготовиться, если что-то пойдет не так, а Даниэль почти не сомневался, что так и будет. Вместо этого он кутался в плед.
– Тебе холодно? – спросил Мэтт, кажется, чтобы что-то спросить. Сам он сидел в обычной черной футболке.
– Устал. Идешь наверх?
– Пока нет.
Тогда Даниэль плюнул на всё и устроился рядом с братом, кутаясь в мягкий плед. Зябкость ощущалась странно, напоминала о другом холоде, могильном, и Даниэль не сомневался, что сны его будут далекими от спокойных.
– Посиди тут, пока я не усну, – пробормотал Даниэль.
– Кошмары?
– Зато они доказывают, что я еще жив. Знаешь, что такое смерть? Тьма без снов.
Мэтт молчал. Даниэль почти задремал, когда Мэтт все-таки решился:
– Что ты видел, когда умер?
Даниэль знал, что однажды Мэтт спросит. И знал, что ответит правду, хотя отшучивался, когда кто-то пытался выяснить. Но эти люди не были семьей или друзьями.
– Этот дом.
– Что? – в голосе Мэтта прозвучало удивление.
– Я стоял у ворот и смотрел на особняк, который выглядел как наш. Цвели магнолии, я ощущал их аромат и удивился, потому что вроде не весна. А потом посмотрел на себя и заметил кровь. Вспомнил, что умер.
Мэтт неуютно поежился, но не перебивал. Мерное тиканье часов будто вплеталось в рассказ Даниэля:
– На крыльце стояли люди. Большинство из них я не знал, но заметил бабушку. Может, и дядю Майкла, не уверен. Кажется, тех близнецов, которых мы видели призраками. Они все ждали, когда я к ним присоединюсь, а дверь дома стояла приоткрытой, из нее и из окон шел свет. Они звали меня домой. Я зашагал по дорожке.
– Очевидно, не дошел, – натянуто усмехнулся Мэтт.
– Услышал, как ты зовешь меня обратно.
Мэтт помолчал, потом прочистил горло:
– Ты говорил об этом… но я думал, ты имел в виду фигурально.
– Нет, в прямом смысле. Ты позвал меня, и я ощутил остальную семью. Живую. Они не хотели отпускать, а ты звал. Тогда я пошел на твой голос.
Не сразу Даниэль вспомнил это видение. Позже, в больнице, когда в ночи Даниэль ощущал биение сердца, по клочкам начали возвращаться картинки, пока не сложились в цельную.
– Я рад, – сказал Мэтт. – Что ты передумал идти в тот дом.
– Не то чтобы у меня был выбор, – хмыкнул Даниэль. – Туда отправила смерть. Но я нашел дорогу обратно.
Впусти меня, и никогда не будешь одинок.
Даниэль проснулся от шепота лоа. Потянулся, сел на диване. Помассировал затекшую шею. Тело болело из-за неудобной позы, голова гудела. Гостиную наполнял мутный свет зарождавшегося утра, но дом еще дышал тишиной. Мэтт, похоже, ушел наверх, решил не будить. Что ж, времени полно, Даниэлю тоже стоит подняться в свою комнату и немного поспать.
Оставив плед на диване, Даниэль одной рукой цеплялся за балясину лестницы, а другой отчаянно прикрывал зевки.
Впусти меня, и никогда не будешь одинок.
– Лучше б поспать дал, – проворчал Даниэль вполголоса. – На что ты надеешься?
На это.
Даниэль ступил на верхнюю площадку лестницы, когда его настиг невидимый удар. Выбил дыхание, так что в глазах потемнело.
Ты ослабел достаточно.
Следующий удар сбил с ног, Даниэль упал на спину, судорожно пытаясь протолкнуть воздух в легкие. Он мог бы закричать, но рот будто залепило что-то невидимое, зажало, не давая выдавить ни слова. Слышался скребущий звук, когда пальцы Даниэля судорожно сжимались, проходясь по доскам пола.
Похоже, лоа решил сделать то же, что с Анаис. Если человек не отдает свое тело, его можно попытаться взять силой. Даниэль собрал волю, которой приказывал лоа, но сейчас силы словно увязали в чем-то.
Саднили руки, так глубоко рассеченные именно лоа… он не хотел убивать Даниэля, никогда не хотел. Жаждал, чтобы он ослабел. От потери крови, кошмаров. От проклятия, которое незримо подтачивало так долго. Чтобы лоа наконец-то смог овладеть телом.
Ты ослабел достаточно.
Даниэль ощущал, как крошится что-то внутри, его сущность, душа, разваливается, рассеивается, чтобы впитаться в доски пола и стены, чтобы освободить место для чего-то другого, для лоа.
Он ощутил призрачное прикосновение, как кто-то неосязаемый сжал его голову в ладонях, и перед Даниэлем появилось полупрозрачное лицо незнакомца, которое он когда-то видел на портретах. Дэвид Эш.
– Прячься! Мы не можем тебе помочь. Прячься!
На долю секунды Даниэль подумал, что, если видит призрака, значит, дело плохо. Он попытался уцепиться за самого себя, выгнать нежданного гостя. Он ощущал поддержку вокруг… но этого было недостаточно.
Он ослабел. Проклятие истончало изнутри слишком долго.
Тело Даниэля выгнулось дугой в последнем нелепом порыве, и, прежде чем его сущность окончательно померкла, он снова услышал:
– Прячься…
А потом его тело занял лоа.
Мэтт не был ранней пташкой. В идеальном мире он спал до обеда, но реальность вносила коррективы. Сегодня же он проснулся на рассвете и после этого толком не смог уснуть. В конце концов поднялся совершенно разбитым и подумал, что лучше бы так и спал в гостиной на диване, неудобно, конечно, зато ничего не беспокоило.
Дверь в комнату деда была плотно закрыта, мать с утра собиралась в церковь, а отец уже уехал в офис, чтобы успеть какие-то дела уладить. В ванной в конце коридора шумела вода, и Мэтт с раздражением подумал, что Даниэль, похоже, поднялся раньше его и успел занять душ. Что за невезуха!
Мэтт поплелся вниз, чтобы сделать кофе. Он, конечно, бодрил, но не особенно. Еще и на столе оказался полный бардак: кто-то вытаскивал еду, пробовал на один-два укуса, бросал и принимался за следующую.
Это у матери, что ли, приступ навести порядок в холодильнике? Мэри не участвовала в обсуждениях ритуалов и, кажется, не очень хотела вникать. Но помогала как могла – отправилась в церковь. С нее станется и ужин всем приготовить. Не такая уж плохая идея, наверняка после обрядов ужасно захочется есть.
Вода в ванной перестала шуметь, и Мэтт нажал кнопки на кофемашине, чтобы приготовить Даниэлю. Он вроде бы планировал с утра еще какие-то знаки прикинуть для ритуала, а потом поехать с отцом за последними компонентами.
Мэтт как раз решил, что может считать себя относительно проснувшимся, когда спустился Даниэль. Он выглядел поразительно бодрым для раннего утра, даже мурлыкал вполголоса какую-то песню, чего не делал уже… давно. Волосы еще оставались влажными после душа, рукава белой рубашки опущены до запястий, а не подвернуты, как обычно.
– Чего такой довольный? – проворчал Мэтт.
Даниэль широко улыбнулся:
– Отличный же день!
Мэтту стало не по себе. Сжав в руках чашку, он прислонился к кухонной тумбе, искоса смотря на брата. Но нет, радость Даниэля не казалась наигранной, он правда бодро подошел к столу, подхватил кофе и залпом его выпил. При этом выражение лица у него стало таким, будто он в последний раз пил лет двадцать назад.
Мэтт не мог понять, с чего он параноит, но изнутри билось нарастающее ощущение: что-то не так. Что-то неуловимое, чему даже описания толком не подобрать, но чувство изъяна вибрировало в костях.