Об аварии Мэтт, конечно, знал всё. Даниэль ему подробно рассказал и даже два или три раза. Хотя детали смерти Анаис выложил только когда хорошенько напился. Зато после этого его явно начало отпускать.
Больше сидеть на месте Мэтт не мог. Он подскочил со стула и начал ходить по комнате из угла в угол.
— Здесь другое, — упрямился он. — Он даже не рассказал всего!
— Зачем?
Мэтт растерялся и остановился. В голове уже формировались возмущенные аргументы на «почему», но вопрос «зачем» поставил в тупик.
— Зачем он это сделал?
— Думал, что так отгородит меня, защитит, — сдался Мэтт. — Он думал, это не важно. Думал, мне неинтересно!
— А ты когда-нибудь говорил, что интересно?
— Я…
— Так с какого хрена он должен это знать?
— Это же Дан!
— Ты злобная маленькая горгулья, Мэттью, которая способна откусить руку. Если ты летаешь сам по себе и шипишь на всех, с чего Даниэль должен думать, что его-то ты посыпешь волшебной пыльцой? Ты в последние раз ушел из этого дома и громко хлопнул дверью. Заявил, что ничего эшевское тебе не нужно.
— Я имел в виду другое, — пробормотал Мэтт. — Всё это колдовское наследие… не хочу я видеть призраков!
Перед глазами возник окровавленный Даниэль, и Мэтт торопливо отогнал воспоминание.
— Не снова…
Бернард покачал головой и вздохнул как-то очень печально. Почти так же, когда вспоминал давнего мертвого друга. Разгладил узловатыми пальцами газету на коленях.
— Ты же знаешь, Мэттью, что твоя бабушка принесла свое колдовство. Она тоже видела призраков. Не так хорошо, как ты, но способностями обладала.
— Да. Конечно.
— Когда умер Майкл, Эйлин увидела его призрака. Видела мертвого сына с дыркой от пули.
— Я… я не знал этого…
Почему-то Мэтту ни разу не пришло в голову, что он не единственный Эш, который мог видеть что-то подобное. Да, конечно, они ощущали смерть близких. Но не призраков.
Невольно в памяти снова возникли те мрачные похороны. Может, остальные тоже что-то видели? Поэтому смерть дяди Майкла настолько повлияла на них. Мэтт ведь ничего не знал. Тщательно оберегаемая и наверняка бессмысленная тайна Эшей.
— Это раздавило Эйлин, — продолжал Бернард. — Я хотел ей помочь. Знаешь, что она сказала? Чтобы я просто оставался рядом и напоминал о живых.
Никому Мэтт не говорил о том, что видел призрака Даниэля в момент его смерти. Ни деду, который наверняка догадался, ни самому Дану, который не имел об этом представления. Да уж, Мэтт достаточно недоговаривал.
Жаль, совет деда ему не поможет. Проблема в том, что живые могут быстро стать мертвецами — снова. Именно это приводило в ужас.
— Чем дольше мы живем, Мэттью, тем больше у нас мертвецов. Мы должны принимать их и двигаться дальше. Бежать от них или увязать плохая идея. Мы должны думать о живых. Пока они живы.
Возвращаться на стул не хотелось. Мэтт не чувствовал себя взрослым человеком, который владеет собой и ситуацией. Он уселся как в детстве: на пол, прижавшись спиной к комоду с нарисованными цветами. Сцепил руки и пробормотал:
— Ему плохо. После той аварии. Я не знаю, как ему помочь.
— А себе?
— Что?
— Мэттью, это ты ко мне пришел, а не Даниэль. Ты ничего не сможешь, пока себе-то не поможешь.
Конечно, Мэтт уже подготавливал яростные опровержения, но они так и вязли на языке горьковатым осадком, не желая исчезать. Возражать деду не хотелось, особенно после того, что он рассказал про бабушку.
Оставался рядом и напоминал о живых.
Что ж, наверное, именно это и делал Даниэль для Мэтта. А вот сам он не знал, чем помочь даже самому себе.
— Мэри воспитала вас сомневающимися, — проворчал Бернард.
— И в чем сомневается Дан?
— В том, что заслужил. Хорошей жизни, хорошей семьи и брата. В той аварии умерла Анаис, умер он сам. Это неплохо доказало, что он недостоин того, что хотел.
— Но это же глупости!
— А ты разве не сомневаешься? В себе, своем даре.
Скрестив руки на груди, Мэтт насупился, но возражать не стал. Как и всегда, рядом с дедом он чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Может, за этим и приходил — Бернард всегда видел то, что не доступно другим, проникал в суть вещей и вряд ли ему помогали лоа. Дед умел вправлять мозги.
— Сомнения мешают Дану говорить с тобой. А твои собственные мешают слушать. Его и призраков. Вы похожи, мой мальчик, — Бернард хмыкнул, и тон его изменился. — Два дебила.
Закатив глаза, Мэтт поднялся на ноги. Покосился на тикающие на стене часы. В это время дед любил пить чай. Задерживаться Мэтт не собирался, но теперь думал, что можно и чаю выпить. Дед любил слушать обыденные истории из книжного, а сам с удовольствием рассказывал о прошлом. Мэтт, конечно, фыркал, но на самом деле обожал слушать.
— Если так волнуешься о проклятиях, — заметил дед, — вычисти пороги и посыпь их толченым кирпичом. Неплохо помогает. Ну, и с Даниэлем поговори. Только не сегодня, они с Робертом на каком-то благотворительном приеме.
Так вот почему Даниэль не отвечал. На такие мероприятия он не брал телефон, так что вряд ли видел сообщение.
— Я буду с медом, — невозмутимо сказал Бернард. — Черный. И не делай крепким.
Притворив за собой дверь дедушкиной комнаты, Мэтт по скрипнувшим полам отправился на кухню. Но застыл, когда ему показалось, что над головой и чуть в стороне кто-то ходит. Он замер и прислушался.
Несколько вязких мгновений царила тишина, а потом по чердаку будто кто-то пробежал и раздался негромкий детский смех. Отголосок далекого хохота, давно потерянного веселья. Едва различимый даже не голос… просто Мэтт знал, какими будут слова. Слышал раньше.
— Давай же, Робби!
На чердаке играли отец и дядя Майкл, когда были маленькими. Потом они обустроили чердак, так что теперь его не заваливал хлам, и там оставалась милая комната, где когда-то жил дядя Майкл.
Мэтт видел его призрака пару раз. Тот ничего не говорил, не интересовался Мэттом, но сейчас, видимо, снова вернулся.
Может, призраки тоже тонут в собственных воспоминаниях.
Тряхнув головой, Мэтт подумал, что лучше бы мертвый конфедерат. Он соскучился по его историям.
Спустившись на кухню, Мэтт почти не удивился, столкнувшись с матерью. Она вытаскивала из духовки поднос с пирожками и обернулась, положив их на стол. Увидела сына и тепло улыбнулась:
— Мэттью! Как я рада.
— Здравствуй, мама.
Миниатюрная женщина, которая за всю жизнь, кажется, ни разу не воспользовалась косметикой. Впрочем, ей и не требовалось: в молодости она была очень красивой, Мэтт видел фото. Старела она тоже с элегантностью и выглядела моложе своих лет.
В простом черном платье, единственным украшением которого оставался серебряный крестик на цепочке. Пышные локоны небрежно собраны, никаких колец на руках.
Тетя Вивьен рассказывала, что в молодости Мэри вовсе не была замкнутой. Она ходила на вечеринки, но обладала достоинством и умела держать себя в руках. Наверное, именно это и понравилось отцу: он влюбился, женился, и Мэри всецело отдалась семье. Она работала школьной учительницей, но недолго, больше занимаясь домом. Ее не пугало колдовство и репутация Эшей, хотя она предпочитала не вникать.
С возрастом строгое католическое воспитание взяло свое, и Мэри тоже начало сносить в эту сторону. В детстве любимым наказанием для детей было поставить их на колени перед стеной с крестом и заставить молиться. Мэри искренне считала, что это поможет. Перестала после того, как Мэтт попросту уснул.
По большому счету, супруге Роберта Эша сейчас стоило быть на приеме вместе с ним, но она считала это мужским делом, возносила молитву и пекла пирожки.
Мэтт порывался сбежать, но потом подумал, что дед прав. От себя не убежишь. Да и не очень-то хотелось, на самом деле. А мамины пирожки с ягодами и вправду всегда были обалденными, от одного взгляда на их румяные бока рот Мэтта наполнился слюной. Можно и задержаться. Тем более, вроде бы внезапные призраки с их предупреждениями и глюками успокоились.
Мэтт еще никогда так не ошибался.
7. Лучше бы ты умер
Даниэль ненавидел светские мероприятия, от них буквально тошнило.
А может, всё дело в том, что он не успел позавтракать. Аккуратно поставив так и не тронутый бокал с шампанским, Даниэль переместился к столику с канапе. Воздавая должное закуске, он не забывал поглядывать по сторонам.
Большой зал арендовали в помещениях бывшего сахарного завода. Теперь тут стояла черно-белая мебель, кирпичные стены стильно подсвечивались, а хромированную барную стойку сегодня заставили закусками. Витые лестницы уводили на второй этаж для частных бесед без свидетелей, мягкий ковер цвета корицы под ногами скрадывал звуки.
Официально мероприятие посвящалось новой коллекции одежды из природных материалов. Ее быстро презентовали и теперь девушки в стильных платьях, больше всего напоминавших солому, ходили среди гостей.
На самом деле, нового модного дизайнера спонсировала фармацевтическая компания, которая пыталась закрепиться в регионе. Многие почему-то до сих пор считали, что порошки и снадобья от местных лучше новомодных таблеток. Даниэль не мог их винить, тем более подозревал, что компания просто отмывала деньги.
К счастью, это не их проблема. На самом деле, Эши вообще никак не связаны с нынешним вечером, но здесь собрали всех, кто обычно бывал на подобных мероприятиях, видимо, для статусности. «До пепла» тоже планировал извлечь выгоду и поговорить с парочкой полезных людей.
Этим занялся лично отец, Роберт Эш, от Даниэля больше требовалось слушать и вежливо выказывать учтивость.
От фоновой музыки клонило сон, а может, он просто слишком мало спал в последнее время. Даниэль отправил в рот еще одну канапешку, скрывая зевок.
— Даниэль.
Отец подошел почти бесшумно, в руках сжимал бокал с шампанским, но, кажется, тоже к нему не притронулся. Высокий, темноволосый и по-прежнему элегантный. Строгий костюм сидел на нем как влитой.