— Ну... нет.
— И как ты думала, что с тобой сделают, если тебя обнаружат?
Танис не понимала, почему он зацепился за эту тему.
— Ничего.
— Вот именно. Никто бы не стал тебя преследовать только за то, что ты оказалась на наших землях. Тем более убивать. А теперь представь, что было бы двадцать лет назад, если бы тебя поймали в Ликордии.
— Меня бы убили, — без колебаний ответила она.
Без вариантов. Её бы растерзали. Жестоко. А потом отправили останки отцу, по частям. И никто не понёс бы за это наказания.
— Теперь, после десятилетия мира, кто-то убивает моих и твоих сородичей во сне. Я хочу знать, кто.
Танис замолчала, вспоминая, что он спросил у неё при их первой встрече.
— Так вот почему ты тогда спрашивал меня, почему я не сожгла деревню дотла?
Он кивнул.
— Ты хотела добиться справедливости за убийство брата. Я должен был убедиться, что ты добилась именно этого.
Для монстра Дэш казался удивительно здравомыслящим. Но её беспокоило другое.
— А если бы я действительно сожгла деревню?
— Думаю, ты знаешь, что бы я с тобой сделал.
Он убил бы её. Без сомнений, без сожалений.
Танис сглотнула, когда к ней вернулся страх. Он не испытывал угрызений совести за все жизни, которые отнял.
— Как ты спишь по ночам?
— Положив голову на подушку.
Это совсем не успокаивало. Как и его холодный, пронзительный взгляд. Его красота делала эту жестокость ещё более пугающей.
«Убей его».
Она должна это сделать. Ради всех королевств. Никто и никогда не мог подобраться к нему так близко. В голове снова и снова звучали слова отца и дяди:
— Кто-то должен остановить этого психопата. У него повсюду шпионы и ассасины. За любое нарушение закона он отнимает жизнь. Если бы только мы могли внедрить нашего шпиона в его замок парнокопытного и положить конец его правлению.
Но каждая попытка заканчивалась провалом. Любой, кто осмеливался поднять на него руку, погибал.
Законы Верховного Короля были жестоки, и он не делал исключений. Виновные не просто умирали — их казнили так, чтобы это стало примером для других: «Подчиняйтесь мне или умрите, умоляя о пощаде, которой не будет».
Конечно, Танис собиралась поступить так же с убийцей брата, но это было другое. Личное.
Его это не касается.
Она слышала истории. Говорили, что Дэш убивал людей за кражу хлеба, которым несчастные пытались накормить свои голодающие семьи. Это было непростительно. Бессердечно.
— Почему ты меня не убьёшь? — спросила она.
— Я верю в справедливость, Дракончик. — Он остановился посреди улицы и кивнул в сторону играющих неподалёку детей. — Видишь их?
— Да.
— Когда я унаследовал корону отца, матери прятали своих детей в домах. Они боялись выпускать их даже на минуту, зная, что с ними может что-то случиться. Мужчины скрывали своих дочерей и жён по тем же причинам. Невинных похищали и продавали для жестоких игр, рабства, борделей. Я постоянно ругался с сестрой, тревожась за её безопасность, и она ненавидела меня за это.
Танис сглотнула, вспоминая их с отцом ссоры.
Хуже того — она сама была одной из тех невинных, которых похитили.
— Я сделал то, что должен был, чтобы моё королевство стало безопасным. Для неё. Для всех других детей, которые заслуживают расти без страха. А когда Ликордия стала безопасной, я сделал всё, чтобы и другие королевства могли спать спокойно. Я — чудовище, которого все боятся, и я останусь им до самой смерти. Потому что, пока я здесь, эти дети будут играть на улицах и не узнают, что такое настоящее зло. Я не собираюсь извиняться за это. Если весь мир будет меня ненавидеть — мне всё равно. Пусть лучше они боятся одного монстра в далёком дворце, чем тысяч чудовищ, прячущихся в каждом тёмном переулке, готовых причинить боль. Или, что ещё хуже, монстров, врывающихся в их дома, когда они засыпают.
Танис передёрнуло. В его голосе прозвучала искренняя, неподдельная убеждённость.
Почему он стал таким? Он тоже когда-то пострадал?
Он говорил с той же непреклонной яростью, что и она. Безутешной, всепоглощающей. Такой, что даже Танис сама боялась её, ведь она никогда не угасала. Даже если удавалось загнать её глубже, она всегда была рядом, готовая выплеснуться в самый неподходящий момент.
Если Дэш пережил то же, что и она… Тогда всё это имело смысл. Тогда его одержимость порядком и контролем казалась бы оправданной.
Она понимала его слишком хорошо.
Но у неё не было его силы, чтобы справиться со всем.
А если её подозрения верны, то это делает его ещё более опасным. Потому что такая ярость — вечна.
Дэш резко развернулся и пошёл дальше, не говоря ни слова.
— Куда мы идём, Зверь? — спросила Танис.
— Мне нужно убить человека. И тебе тоже.
— Ты про импа?
— Импа, мужика, вредителя. Какая разница? — фыркнул Дэш.
Для него — может быть. Для неё — нет.
— Имп украл у тебя волшебную палочку?
— Что?
Ей пришлось прибавить шаг, чтобы поспеть за ним.
— Золотая палочка, о которой ты спрашивал. Именно за ней ты шёл, когда я тебя пленила?
Дэш замедлил шаг, осознавая, что проговорился.
За последние три дня он почти не говорил с дракайной. В основном болтала Халла — в этом ей не было равных. И Танис охотно ей подыгрывала.
Проклятье.
Он не привык обсуждать личное. Слишком опасно.
«Никогда никому не показывай свои слабости. Не позволяй узнать, что причиняет тебе боль».
Как он мог забыть об этом?
Дэш быстро сменил тему:
— Ты не пленила меня.
— Ты угодил в мои сети.
— Лишь формально.
— Ты шлёпнулся на задницу, Зверь. Я видела.
Он тихо зарычал.
Почему он терпит её непокорность? Даже Халла не осмелилась бы на такое.
Рената — да. Она бы не просто осмелилась, но и посмеялась бы над ним.
Но сестра была исключением. У неё были стальные нервы, закалённые осознанием, что когда дело касается его, ей может сойти с рук даже убийство. Потому что она покорила его сердце в тот самый день, когда родилась.
Перед глазами всплыл образ: смеющаяся Рената дёргает его за волосы.
Никто другой никогда не любил его.
Никто не принимал его без осуждения.
Уж точно не родители. Они дали ему понять, что он — сплошное разочарование.
И он подвёл сестру.
Он никогда не ненавидел себя так, как сейчас.
Он сделал всё, чтобы этот мир стал безопасным для Ренаты. И этого оказалось недостаточно.
— Ты никчёмный, мальчик! Им следовало перерезать тебе горло, когда ты родился, а не пуповину!
В конечном итоге отец был прав. Им действительно следовало задушить его пуповиной — и избавить всех от страданий. Он не стоил потраченных на его воспитание затрат.
Или проблем.
С тяжёлым вздохом Дэш посмотрел на дракайну:
— У тебя цель в жизни — мучить меня?
— Не только. Это просто приятный бонус.
— Прекрасно, — проворчал он и направился к городским воротам.
Она пошла следом.
— Ты не ответил на мой вопрос, Зверь.
— Потому что не хочу.
— А я хочу знать. Ты искал все ингредиенты, чтобы уничтожить их, прежде чем кто-то воспользуется заклинанием против тебя? Ты сначала спросил только о палочке. Ты знал об остальном? Или палочка — единственное, что ты искал?
— О, милостивые боги…
— Если бы ты превратил меня обратно в дракона, мы добрались бы туда быстрее. Я могла бы летать.
— В Индэре все такие болтливые?
Она удивлённо моргнула.
— Вот слово, которое я не слышала давно. Болтливый. Забавно звучит, правда? Болтливый.
— Ты решила довести меня до безумия? Или просто разозлить?
Танис замолчала, поняв, что он начинает раздражаться, а это не входило в её планы. Она хотела узнать ответ на свой вопрос.
— Нет, определённо, я не хочу расстраивать наводящего ужас мужчину. Просто я снова забыла, кто ты такой, и очень хотела узнать о волшебной палочке. Теперь я заткнусь.
Дэш остановился, когда она поджала губы, сдерживая поток слов. И только тогда он полностью осознал, почему терпит её дерзость.
Все последние три дня она не знала, кто он такой.
Для неё он был случайным единорогом. Да, она отдала ему свою свободу, но не знала, что он — бич их земель.
Всю свою жизнь Дэш был либо наследным принцем, либо Верховным Королём.
Окружающие либо ненавидели его, либо лизали ему зад.
Хотелось бы сказать, что титул был для него благословением, но он не принёс ему ничего, кроме неимоверных страданий. Его родители были тому ярким примером.
Из-за своего высокого происхождения они не могли пожениться. Не могли никому рассказать об их отношениях, опасаясь политических последствий. В итоге его мать ушла из Ликордии, став озлобленной женщиной, которая ни с кем не ладила.
Даже с Дэшем.
Она родила его вдали от Ликордии, а затем отправила к отцу, чтобы он воспитывался в доме с мачехой, которая не желала видеть незаконнорождённого наследника, явственно напоминавшего о том, что её супруг изменил ей.
И поскольку его отец был четвёртым сыном, унаследовавшим трон только после того, как его братья умерли, не оставив потомства, его бесило, что Дэш был постоянным напоминанием о любви, за которую он не мог бороться из-за своей ответственности.
— Ты не будешь таким, как мои братья.
По словам отца, несмотря на то, что они были принцами высшего происхождения, они были бездельниками. Хулиганами, ожидавшими, что все будут им прислуживать и выполнять их приказы.
Кратус Завоеватель хотел, чтобы его сын понял, что значит быть королём. Никогда не принимать как должное положение, которого, по его мнению, сын не заслуживал.
«Конченый ублюдок».
До самого дня, когда он убил отца, который обещал оставить трон своей законной дочери Ренате.
Честно говоря, Дэшу было всё равно. Из Ренаты получилась бы лучшая правительница.
По крайней мере, у неё было сердце. Золотой рог тому свидетель. Этот цвет у единорогов был самым редким. Прошло более трёхсот лет с тех пор, как по земле ходил последний его обладатель.