Прикрыв глаза, Танис попыталась думать о чём-то другом.
О чём-то приятном. Например, о том, как не разбиться насмерть.
Обычно перед её внутренним взором вставали образы детства, когда она училась летать вместе с братом. Это всегда было её самым приятным воспоминанием.
Но сегодня Танис увидела смеющегося единорога с искрящимися изумрудными глазами.
Странно. Но что ещё более странно — ей вдруг захотелось прижаться к его спине, найти там утешение. Не задумываясь, так она и поступила.
Вместо того чтобы держаться за седло или поводья, Танис запустила пальцы в его гриву, позволяя теплу единорога унять её страхи.
Находясь в такой близости, она чувствовала его ровное сердцебиение, которое постепенно успокаивало её собственное. С каждым движением его мышц, с каждым взмахом крыльев, удерживающих их в воздухе, Танис становилась спокойнее. Они были только вдвоём, и ветер мягко овевал их тела.
Хотя это было нелогично, впервые за долгое время Танис ощутила умиротворение. Она толком не знала его. За ними охотились. Они могли разбиться в любую минуту.
И всё же здесь, в воздухе, рядом с ним, ей было спокойно.
Более того, она чувствовала себя в безопасности.
«Я окончательно сошла с ума».
Но отрицать было бессмысленно. Если бы она могла остаться здесь, с ним, навсегда, она бы осталась. Она не испытывала ничего подобного с тех пор, как в далёком детстве пряталась в гнёздышке. Это было чувство защищённости, безопасности, мира и покоя, а окружающий мир вдруг наполнился красками и чудесами.
Позже она узнала горькую правду: скрытую, ужасающую натуру большинства существ, которые использовали и издевались над теми, над кем имели власть. О тех, кто наживался на страданиях, причинённых другим.
Это не имело отношения к происходящему сейчас. Но Танис ненавидела демонов, которые продолжали терзать её душу. От них не было покоя.
Эта мысль натолкнула её на размышления о внутренних демонах Дэша, из-за которых почернел его рог. Она точно знала, насколько они голодны. Ей приходилось бороться со своими собственными. Ужасающей потребностью наброситься на окружающих всякий раз, когда она чувствовала угрозу или была загнана в угол. Те, кто никогда не подвергался насилию, не могли этого понять.
Для них это было непостижимо.
Испытывать такую ярость, что её невозможно передать словами. Если и существовал способ усмирить внутренних демонов, она его не нашла. Единственное, что ей удавалось – избегать всего, что могло разбудить бурю негодования. Определённые места... слова...
Иногда даже запах мог разбередить старые раны.
И тогда болезненные воспоминания нахлынули бы с новой силой, а ярость вырвалась бы наружу так, что хотелось бы отомстить тем, кто причинил ей боль.
Именно поэтому она избегала всех. Нашла утешение в одиночестве и свитках. Неважно в чём, лишь бы не думать о прошлом и боли. Она научилась хорошо прятаться.
Улыбаться и даже шутить, несмотря на скрытую за тщательно продуманным фасадом никогда не отпускающую боль.
Как Дэш.
«Мне следовало бы бояться».
Но он утешал её, прекрасно понимая и разделяя её чувства. И сейчас она нуждалась в нём и его утешении больше, чем хотела бы признать.
Как странно, что в разгар такого кошмара она нашла его.
Но как долго это продлится? За ним охотились, и к этому времени её отец наверняка уже обнаружил её отсутствие. И понял, что она пошла против его воли. Он не искал её после похищения, но теперь, когда она ослушалась, наверняка отправит следопытов.
Отец терпеть не мог неповиновения. Он прикажет притащить её обратно в цепях, чтобы наказать.
Это одна из причин, почему она хотела стать человеком: успеть завершить миссию до того, как шпионы и ищейки её отца её найдут.
«О чём ты думаешь, Танис? Учитывая всё, что произошло за последние несколько дней, это вряд ли закончится хорошо. Ты же знаешь – счастливых концовок не существует. Это сказки для детей и глупцов. Реальный мир полон страданий. Наши враги найдут нас. Без вариантов. Вопрос лишь в том, успею ли я отомстить за Дэвина до того, как они убьют меня... или Дэша».
Глава 9
Ронан выхватил лук из рук Мисчиф, когда она прицелилась в Кразис.
— Не стреляй в ворону, — в его голосе слышались раздражение и нетерпение.
Мисчиф надулась, а затем топнула ногой.
— Пожалуйста... Это мой моральный долг.
Взлетев на верхушку столба, где она была частично скрыта от Мисчиф, Кразис пристально посмотрела на них.
— Убей ворону-посланницу — и Верховный Король убьёт тебя.
Кадок рассмеялся, покачиваясь в дверях конюшни.
— Кто хочет поставить на это?
Откинув голову назад, Ронан издал глубокий, гортанный стон. Что он такого сделал, что его назвали лидером этих имбецилов?
Ну, справедливости ради, надо сказать, что они были пьяны.
Всё ещё...
В кулаке он держал лук Мисчиф, вырезанный вручную из тёмного дерева.
— Я конфискую это, Мисси.
— Ненавижу, когда ты меня так называешь, — в её золотистых глазах вспыхнул гнев. Мисчиф тяжело опустилась на землю и провела рукой по соломе. — Почему мы в конюшне? Я думала, мы в борделе.
Кадок кивнул на Ронана:
— Это его вина. Я так думаю. О чём мы говорили? Кажется, я принимал ставки в карточной игре. Или в игре волшебников. Или что-то в этом роде.
Ронан покачал головой. Только ради Дэша он мог вытерпеть это. В противном случае он оставил бы этих двоих отсыпаться после выпитого эля в уютном борделе, в котором он их нашёл.
Люди...
Особая порода. Хотя, справедливости ради, требовалось много эля, чтобы привести Мисчиф в такое состояние. Обычно мародёры не бывают такими счастливыми. Её народ был известен мастерством владения мечом, свирепостью и способностью перерезать горло любому, кто встанет у них на пути, даже когда они по колено в воде. Честно говоря, он не видел её такой пьяной с их детства, когда Дови пригласила её на соревнование по выпивке, закончившееся ужином на ботинках Дови.
И прошло много времени с их последней встречи. Она оставалась по-прежнему прекрасной. Даже с размазанной по смуглой коже краской на лице и клочками соломы в косах.
К тому же она не была суровой и хмурой.
Но при этом напрочь не желала сотрудничать.
Ронан перехватил её, прежде чем она направилась обратно в публичный дом, из которого он их вытащил.
— Нет, ты туда не пойдёшь.
— Перестань портить нам удовольствие... развлечение.
— Забавы, придурок, — подсказал Кадок.
— Именно! Я заплатила хорошую цену за большой член и хотела бы его поиметь.
Потеряв терпение, Ронан поднял глаза туда, где всё ещё пряталась Кразис.
— Можешь принять человеческий облик и помочь мне, Крази?
— Могу, но лучше не стоит.
Почему она всегда такая невыносимая?
— Пожалуйста.
Она покачала вороньей головой.
— Ты же знаешь, что я об этом думаю.
Он сердито посмотрел на неё и на её настойчивое желание оставаться всегда вороной.
— Мы одного вида.
— Попрошу без оскорблений. Ты и Вайрлок, возможно, но...
— Что? То, что ты решила жить исключительно как ворона, не делает тебя другим видом. Ты можешь сколько угодно не менять облик, но ты всё равно, как и я, оборотень.
От его слов она вмиг нахохлилась, взъерошив крылья. С пронзительным карканьем отказалась превращаться в человека.
— Эта линия поворачивает налево и огибает сельскую местность. А теперь помоги нам, любовь моя.
Скривившись, она полетела к Мисчиф.
— Почему они пьяные?
Мисчиф рассмеялась, когда Кразис приземлилась на солому рядом с ней.
— Мы празднуем. Сегодня мой день рождения.
— Сегодня не твой день рождения, — Кразис нахмурилась и посмотрела на Ронана. — Она что, настолько пьяна, что не знает?
— Вероятно.
— Я знаю! — Кадок поднял руку, а потом опустил её и нахмурился. — Хотя... нет. О чём идёт речь?
Кразис издала долгий, раздражённый вздох.
— Как мы должны вернуть их в Ликордию в таком состоянии?
— Посадите её на лошадь, и она протрезвеет.
Кразис взглянула на него и, судя по выражению, считала его таким же ненормальным.
— Это невозможно. Даже если я приму человеческий облик, я не смогу её поднять. Мисчиф в два раза больше меня.
Ронан хотел её прибить. Неважно, в каком облике — вороньем или человеческом.
Перелетев на другой столб, Кразис закатила глаза, наблюдая, как Мисчиф пытается забраться в седло. К сожалению, она то и дело соскальзывала и падала обратно на землю.
У Ронана вырвался яростный рык.
— Твоя правда, Крази. От тебя совсем нет толку.
Он поднял Мисчиф с земли, но не раньше, чем на мгновение задержался, чтобы посмотреть на Кразис, которая сидела на столбе рядом с лошадью. Они оказались нос к носу. Затем Ронан подсадил Мисчиф в седло.
Как и обещал, Мисчиф вышла из оцепенения, схватила кожаные поводья и вставила ноги в стремена.
— Грядёт битва?
— Пока нет, — ответил Ронан.
Кразис замерла в изумлении. Совершенно ошеломлённая, она смотрела, как он подошёл к Кадоку и повторил процесс.
Как и в случае с Мисчиф, Кадок протрезвел почти мгновенно.
— Как такое возможно?
Ронан пожал плечами.
— Они всё ещё не совсем трезвые. Это пережиток нашей паршивой юности. Посади их на лошадь — и они встанут в строй.
Кразис не хотелось этого признавать, но она была впечатлена. Когда они только прибыли и обнаружили их пьяными, валяющимися посреди оргии, у неё возникло искушение просто развернуться и забыть об этом глупом поручении.
По крайней мере, Ронан был один, когда она нашла его в лесу, охотящимся. Но, если честно, она уже успела забыть, каким огромным и притягательным он всегда казался ей. Неудивительно, что Рипер хотел видеть его в этом деле.
Высокий, на голову выше большинства людей. С длинными тёмно-каштановыми волосами, прорезанными золотистыми прядями, и глазами цвета грозового неба. Грозный зверь, даже для оборотня.