– Потому что ты слишком много болтал, – сердито бросил брату Танатос.
Аидас оставил его слова без внимания.
– Хелена узнала, что черная соль позволяет общаться с нами, одновременно защищая ее душу и разум.
Как и барьер из черной соли, который Брайс устроила у себя в квартире, когда вызывала Аидаса. Когда Хант все еще считал ее беспечной тусовщицей, играющей с огнем.
– Отлично, – перебил его Хант. – Хвала богам, мы защищены.
Его глаза буравили принца Ямы. Внутри у Ханта все дрожало, даже кости, однако он заставил себя преодолеть страх и отвращение.
– Теперь я хочу знать, что́ ты имел в виду, назвав меня сыном?
– Успокойся, ты не его сын, – презрительно бросил Ханту Танатос. Он сорвал с головы шлем и взял под мышку. – Если уж на то пошло – мой.
– Что-о? – прохрипел Хант.
У него подогнулись колени.
– Давайте сядем и поговорим об этом цивилизованным образом, – предложил Брайс Аидас, но она смотрела на тени, закрывавшие верхние ступени храма.
– По-моему, и здесь неплохо, – упиралась Брайс.
Хант усмирил водоворот мыслей и посмотрел туда же, куда смотрела она.
И увидел их. Псов. Гончих Хела. Их молочно-белые глаза сверкали в сумраке между колоннами.
– Они не причинят вам вреда, – успокоил гостей Аидас, указав на гончих. Те были ужасающе похожи на Пастуха – пса, с которым Брайс и Хант сражались в Костяном Квартале. – Они – эскорт Танатоса.
Хант обратился к своим молниям, хотя в его призрачном состоянии они едва ли могли защитить. Молнии заструились вдоль пальцев. Знакомое ощущение, обычно дававшее успокоение. Но…
Сведений о его отце не было ни у кого. Хант так и не знал, кто передал ему дар рукотворных молний.
– Это меня и волнует, – ответила Брайс, не сводя глаз с гончих. – Он пожирает души.
– Храм Хаоса – священное место, – резко произнес Аполлион. – Мы никогда не оскверним его насилием.
И вновь слова принца Ямы прогрохотали, как гром.
Хант смерил взглядом Аполлиона, затем Танатоса. Что за долбаный долбеж…
Танатос принюхивался к Брайс. Совсем как его гончие.
– А твой звездный свет пахнет… посвежее.
Голод, звучавший в словах принца, успокоил взбудораженный разум Ханта, сделав ангела живым оружием, заточенным на насилие. Плевать, если он так и не узнает ничего о своем отце. Если этот паршивец сделает хотя бы шаг в сторону Брайс, Хант не посмотрит на свой призрачный облик.
– Новый дезодорант, – небрежным тоном ответила Брайс.
– Нет, – возразил Танатос, от которого целиком ускользнул смысл ее шутки. – Я чувствую этот запах на твоем духе. Как-никак я – Принц Душ, и мне подобные вещи известны. Твоя сила входила в соприкосновение с чем-то новым.
Брайс позволила себе секундное удивление, выпучив глаза. Ханту подумалось, что Танатос, возможно, прав. Брайс говорила, что призма в кабинете Короля Осени показала изменившийся состав ее звездного света. В нем появились оттенки тьмы, словно ее свет вобрал в себя угасающий свет дня, свет сумерек.
– У нас мало времени, – раздраженно напомнил Аидас. – Состояние, в каком вы сюда явились, долго не продержится. Прошу зайти в храм. – Он отвесил полупоклон. – Клянусь честью, ничего плохого с вами не случится.
Хант хотел было сказать, чего стоит эта клятва честью, но янтарные глаза Брайс лишь внимательно посмотрели на Аидаса.
– Хорошо, – сказала она. – Идем в храм.
Усилием воли Хант подавил бурлящие мысли и гнетущие вопросы. Постоянно оглядываясь назад, он вместе с Брайс зашагал по мелкой гальке к отполированным храмовым ступеням. Храм был почти зеркальным отражением храмов на Мидгарде. Внешне он ничем не отличался от последнего, куда ступала нога Ханта, – храма Урды в Городе Полумесяца.
Он прогнал из памяти засаду, устроенную Пиппой Спецос, и отчаянные усилия выбраться из этой засады живыми. Тогда они с Брайс прятались за алтарем и едва сумели выскользнуть. Но вместо черного каменного алтаря, средоточием здешнего храма была бездонная яма. Вокруг нее стояли пять черных резных стульев.
Хант и Брайс выбрали стулья поближе к выходу, к реке и лодке, оставшейся на берегу. Аидас с кошачьим изяществом сел по другую сторону от Брайс. Синеватый свет, исходящий от светильников, придавал странный оттенок светлым волосам принца.
Глаза Аполлиона сверкали, как угли.
– Знаешь, Орион Аталар, мне не нравится, что ты до сих пор не освободился от черной короны, – сказал он.
– Пусть сначала кто-нибудь соизволит мне объяснить, что это за хрень, – буркнул Хант.
В его жизненные планы никак не входила беседа с тремя принцами Хела.
– На нашей планете черные короны были ошейниками, – угрюмо пояснил Танатос. Казалось, он вот-вот перепрыгнет яму и атакует со всей мощью своего тела. Хант следил за каждым его движением. – Это заклинания, созданные астериями для нашего порабощения.
Хант повернулся к Аидасу:
– Когда мы встретились в первый раз, помню, тебя удивило это украшение на моем лбу. Почему?
Аидас не успел ответить. Аполлион его опередил.
– Потому что принцев Хела невозможно сдержать черными коронами. Астерии это узнали, и с этого началось их изгнание с Хела. А поскольку ты создан принцами Хела, тебя это тоже не должно сдерживать.
Создан ими? Этими негодяями?
У Ханта не находилось слов. Он не знал, как ему быть. Все в его жизни кружилось и рассыпалось под громогласные удары сердца.
– Я… я не…
– Мы ждем объяснений, – резко заявила Аполлиону Брайс и пододвинула стул на пару дюймов ближе к Ханту. Хант знал: не от страха, а из солидарности. Это немного успокоило его, сгладило острую кромку эмоций. – Мать Ханта была ангелицей.
Перед мысленным взором Ханта мелькнуло усталое, любящее лицо матери, и у него сжалось сердце.
– Да, была, – подтвердил Аполлион, и на его лице появилось что-то вроде улыбки…
Ханта захлестнуло потоком ослепляющей ярости.
– И вы посмели…
– К ней никто не применял насилия, – перебил его Аидас, элегантно взмахнув рукой. – Пусть мы и повелеваем кошмарами, но мы не чудовища.
– Нам нужны объяснения, – потребовала Брайс, расплескивая звездный свет.
Танатос вновь понюхал воздух, явно наслаждаясь запахом. Аидас сердито посмотрел на него:
– И с самого начала.
Вопреки недавнему разговору на повышенных тонах, Хант никогда не испытывал к ней такой любви, как сейчас. Он не уставал благодарить Урду за то, что выбрала ему в истинную пару такую верную, отчаянную и упрямую женщину. Хант не сомневался, что Брайс выудит из принцев Хела все необходимые сведения.
– Сначала скажи, много ли ты знаешь? – спросил Аидас. – Не только об Аталаре, но и обо всей истории Мидгарда.
– Во дворце Ригелуса есть небольшой… зальчик завоеваний. Назову это так. – Брайс скрестила руки на груди. На лице – ни следа былой невозмутимости. – Там целый раздел посвящен вторжению на вашу планету. Насколько мне известно, у вас когда-то существовали противоборствующие фракции, но вы сумели преодолеть разногласия, выступили единым фронтом и выперли астериев с Хела. Год спустя вы устроили космическую погоню за ними и обнаружили их на Мидгарде. Вы снова дали им бой, но победить не сумели. Тогда уже вас выперли с Мидгарда, однако с тех пор вы не оставляли попыток проникнуть туда через Северный Разлом.
– Это все? – лениво спросил Аполлион.
Брайс настороженно посмотрела на Аидаса:
– Я знаю, что ты любил Тейю. И сражался, помогая ей.
Принц Пропасти разглядывал свои длинные тонкие руки.
– Да, любил. И продолжаю любить, хотя с момента ее гибели прошли тысячи лет.
Хант почувствовал, что тьма в яме дышит.
– Продолжаешь любить, хотя и знаешь, что она была ничем не лучше астериев? – с вызовом спросила Брайс.
Аидас поднял голову:
– Я не стану обелять Тейю и отрицать то, как она прожила бо́льшую часть жизни. Но знай, Брайс Куинлан: в ней были и хорошие черты. Она умела любить. Она раскаивалась в том, что натворила и на родной планете, и на Мидгарде. Тейя пыталась исправить допущенные ошибки.
– Слишком мало и слишком поздно.
– Знаю, – согласился Аидас. – Можешь мне верить, я все это знаю. И о многом сам жалею.
Он с усилием сглотнул.
– Так что произошло? – допытывалась Брайс.
Ханту уже почти расхотелось знать правду.
Аидас вздохнул – тяжело, словно этот вздох нес на себе груз минувших тысячелетий.
– Чтобы защититься от наших атак, астерии приказали Пелиасу закрыть с помощью Рога Северный Разлом. Он это сделал, закрыв доступ и во все остальные миры. Однако во время ритуала Рог сломался, и Пелиас не смог полностью перекрыть проход на Хел. Остались крошечные бреши, через которые мой народ ухитрялся проникать на вашу планету. Хелена общалась со мной с помощью черной соли. Она надеялась устроить новую большую войну против астериев, но нам не удалось найти способ. Чтобы осуществить удар, Северный Разлом должен быть открыт полностью. К тому же мы потеряли большое число наших воинов. Сомневаюсь, что мы тогда смогли бы победить.
Эстафета перешла к Танатосу.
– Вампиры и жнецы переметнулись от нас к астериям, – начал он, положив шлем на колени. – Эти трусы предали нас.
Гончие в сумраке зарычали, словно соглашаясь с ним.
– А в нашей армии они по большей части были капитанами и лейтенантами. Без командиров отряды начали рассыпаться. Возник разброд. Нам требовалось время на переустройство армии.
– Уверен, Хелена понимала, что при ее жизни победа в войне одержана не будет, – вновь заговорил Аидас. – На своих сыновей она не рассчитывала, те слишком многое унаследовали от отца. Как и Пелиасу, им очень нравилось пребывать в фаворе у астериев.
Брайс расцепила руки и подалась вперед:
– Прошу прощения, но я так и не поняла, зачем Хелена создала Пещеру Принцев. Для дружеского общения с вами на расстоянии?
Губы Аидаса скривились в улыбку.
– Отчасти да. Хелена нуждалась в наших советах. Но к тому моменту она уже понимала, что́ натворила ее мать в последние мгновения своей жизни.