– В том, чтобы помочь мне с одной затеей, которая может спасти жизнь не только троих узников, но и многим другим.
Иритис фыркнула:
– Ты любимица Ригелуса. – Пылающей рукой она махнула в сторону рядов ванн, где спали мистики. – Ты ничем не лучше их, подчиняющихся ему во всем. Скажет им лежать на спине – все дружно повернутся на спину. Скажет утонуть – и опять все беспрекословно подчинятся. Достаточно одного его слова.
– Я тебе потом расскажу. Сейчас я могу лишь предложить поверить мне на слово, – сказала Лидия, запнувшись на слове «поверить».
– А как насчет камер?
Иритис оглянулась на эти «глаза астериев», которыми были густо усеяны стены зала.
– У меня есть помощники. Они позаботились, чтобы сейчас камеры были повернуты в другую сторону.
Мысленно воззвав к Луне, она постучала по хрустальному пузырю, и тот исчез. Доступ, дарованный ею Ригелусом, пока еще сохранялся в ее крови, и потому она легко открыла пузырь.
Первоначально Лидия хотела, чтобы королева спрайт попыталась расплавить горсианские кандалы Рунна, Баксиана и Аталара, но обстоятельства изменились. Сейчас помощь Иритис требовалась ей для более масштабной задачи.
Иритис оказалась в открытом пространстве, скрестив руки на груди. Ее пламя имело знакомый оранжевый оттенок – признак настороженности.
– А это? – Королева указала на татуировку вокруг своей шеи.
– Я заключила с Хельдой сделку по поводу ее освобождения, – тихо и с максимально доступным ей спокойствием ответила Лидия. – Когда настанет время, она должна будет оказать мне последнюю услугу, а потом пусть убирается куда угодно.
Иритис вновь наклонила голову:
– Ты что-то говорила про собственные мучения…
– Доберемся и до этого. Сделаем так, чтобы выглядело правдоподобно.
– Правдоподобно в чем?
– Времени в обрез. – Лидия взглянула на часы. – Я должна знать, согласна ли ты мне помогать.
Надо отдать должное королеве спрайт: времени она не теряла. Лидия выдержала взгляд Иритис, позволив увидеть себя насквозь. На лице королевы появилось удивление… но она кивнула, а пламя приобрело рубиновый оттенок – цвет решимости.
– Давай сюда колдунью.
Хельду привели через несколько минут. Охранники не задали Лани никаких вопросов – не посмели. Повезло ей и в том, что хранительница мистиков по-прежнему отсутствовала: видно, до сих пор кляузничала Ригелусу.
Хельда смотрела на Лидию недоверчиво, а на огненную спрайту, освобожденную из пузыря, – с нескрываемой настороженностью. Пламя Иритис из рубинового сделалось кроваво-красным.
– И после выполнения твоей просьбы я свободной уйду отсюда?
– Да. Никто не посмеет тебя остановить.
Хельда всматривалась в лицо Лидии – нет ли подвоха.
– Убери то, что сделала давным-давно. – Лидия кивнула на Иритис. – Удали татуировку с ее шеи.
Хельда не выказала ни малейшего удивления, а вместо этого еще раз взглянула на Лидию и Иритис. Спрайта молча наблюдала за колдуньей.
– А твой хозяин тебя за это не накажет?
– Все, что я делаю, совершается в служении Ригелусу, даже если он не всегда это видит.
Хлесткое вранье!
Но Хельда задумчиво кивнула. В отсветах пламени Иритис ее жидкие седые волосы стали красными.
– Я попрошу пристанища в своем Доме, пока вы официально не восстановите мое честное имя.
Лидия достала ключ от горсианских кандалов колдуньи. Пламя Иритис стало напряженно-фиолетовым. Щелкнул замок.
Кандалы старухи упали на пол.
Раньше чем они ударились о каменный пол, Хельда стремительно повернулась к Лидии. Рот перекосило в яростном крике.
Лидия молниеносным движением выхватила пистолет и направила колдунье в голову:
– Сомневаюсь, что так будет.
– Грязная предательница – вот ты кто. Ригелус щедро вознаградит меня, когда я расскажу ему про тебя.
Лидия переместила дуло, уперев его колдунье в висок:
– Освободи королеву от татуировки, иначе я всажу пулю тебе в мозги. И снова защелкну кандалы.
Горсианские кандалы существенно замедляли исцеление, а значит, колдунье грозила почти мгновенная смерть.
Хельда плюнула. Под ноги Лидии полетел комок зеленовато-бурой слизи.
– Где гарантия, что ты потом все равно меня не убьешь?
– Клянусь золотым луком Луны, что я тебя не убью.
Это была очень серьезная клятва, уступавшая по значимости только фэйской клятве на крови. Похоже, она подействовала на колдунью, поскольку та оскалила гнилые зубы и бросила Лидии:
– Ладно.
Хельда взмахнула узловатой рукой, произнесла нараспев несколько гортанных слов, и татуировка на огненной шее Иритис стала таять. Словно черный дождь, капли стекли по пылающему синим телу королевы и упали на плитки пола.
Едва шея Иритис освободилась от татуировки, пламя спрайты сделалось ослепительно-белым.
– Как и обещала, – сказала Лидия, убирая пистолет от виска колдуньи.
– И что дальше? – язвительно усмехнулась колдунья. – Я ухожу, зная, что ты затеяла какую-то пакость?
Лидия посмотрела на Иритис:
– Твой ход, королева.
Иритис улыбнулась и согнула маленький огненный палец.
Хельду объяло пламя. Не успев даже вскрикнуть, колдунья превратилась в горстку пепла. Все вокруг заволокло ядовитым дымом, и сквозь его клубы Иритис сверкала, будто новорожденная звезда.
– И что теперь, Лань? – спросила королева спрайт, сияя подобно Соласу.
Лидия подняла руку:
– А теперь ты должна сделать так, чтобы все выглядело, как несчастный случай.
– Что сделать?
– Обжечь меня. – Лидия показала на пепел Хельды. – Не так, конечно, но… ощутимо. Все должно выглядеть убедительно. Окружающим я скажу, что собиралась с твоей помощью пытать узников огнем. Но ты напала на нас с Хельдой. Ее сожгла дотла, а мне сильно обожгла руку и сбежала.
Белое пламя Иритис стало желтым.
– Сбежала с какой целью?
– Чтобы осуществить отвлекающий маневр.
– Мои ожоги болезненны.
– Вот и хорошо, – ответила Лидия, выдерживая взгляд королевы. – Иначе ожог не будет реалистичным.
Лидия сжато изложила королеве свой план, рассказав, где камеры повернуты в другую сторону и как выбираться из дворца. И если, наперекор обстоятельствам, Иритис сумеет выбраться – что́ потребуется от нее в дальнейшем. Даже на словах этот план казался безумным и неосуществимым.
Теперь все зависело от королевы. Выслушав Лидию, королева покачала головой, и не потому, что отказывалась. Она была потрясена услышанным.
– Я могу тебе доверять? – спросила Лидия.
Пламя Иритис вновь стало раскаленно-белым.
– У тебя нет иного выбора, – ответила королева.
– Давай, ваше величество. – Лидия вновь протянула ей руку. – Угости меня хорошей порцией боли.
Темнота, обломки и пыль. Кашель и стоны.
Доносящиеся звуки подсказывали Брайс, что Неста и Азриель живы. Но их состояние… Сейчас оно ее не волновало.
Магическая сила, извлеченная из этого места, – наследие Силены – продолжала бурлить по телу Брайс: знакомая и одновременно совершенно чужая. Теперь эта сила стала частью ее, но не на уровне временной подзарядки, какую она получала от Ханта. Ощущение было таким, словно нечто добавилось к ее собственной силе, вплелось туда.
Подобное взывает к подобному. Звезда на груди Брайс словно знала о существовании этой магии и вела ее сюда. Похоже, обе магические силы имели близкую природу. Сестринскую.
Так оно и есть. Свет Тейи Брайс унаследовала по линии Хелены. А этот свет… тоже был светом Тейи, переданным через Силену. Наконец сестры воссоединились. Но свет Силены, смешавшийся со светом Брайс, – это был не тот свет, каким она обладала прежде. Магическая природа света изменилась. В чем именно – Брайс не понимала, а разбираться в подробностях у нее не было времени. Она встала и увидела слабый свет, наполнявший помещение, в которое они провалились. Получалось, под круглым залом с восьмиконечной звездой существовал еще один этаж.
В центре помещения стоял саркофаг из прозрачного кварца. Внутри, сохраняя вечную молодость и красоту, лежала темноволосая женщина.
Мозг Брайс лихорадочно заработал, анализируя возможные варианты. Прежде это место было астерийским дворцом, пока Тейя не забрала его себе. А рисунки в туннелях, сделанные Силеной, отражали знания и наставления ее матери.
В частности, упоминалось о зле, которое всегда ждет внизу.
Что, если Силена не пыталась понять, какой смысл Тейя вкладывала в эти слова? А если ее слова о зле, ждущем внизу, не были метафорой?
Оказывается, зло постоянно находилось у них под ногами, помещенное в саркофаг, погруженное в сон… но от этого не переставшее быть злом.
24
Дыхание Брайс участилось и стало поверхностным. Она внимательно рассматривала прозрачный кварцевый саркофаг. Кроме него, в помещение больше ничего не было.
Не было и дверей, ведущих сюда. Скорее всего, вход осуществлялся через потолок, который Брайс обрушила, сопротивляясь Несте и Азриелю.
Женщина внутри кварцевого саркофага превосходно сохранилась.
«Сохранилась» – не то слово. Она не была мертва. Ее изящная грудь вздымалась и опадала. Она спала.
От этого открытия у Брайс зашевелились волосы на затылке.
Может, она из тех узников Тюрьмы, освобождение которых чревато несказанными бедами? Настолько опасная, что ее поместили не в камеру, а в особое помещение, заточив в кварцевый саркофаг?
Спящая была похожа на фэйцев – худощавая, с бледной кожей. Золотое шелковое платье подчеркивало малейший изгиб хрупкой фигуры.
Брайс впервые видела кожу такой степени бледности. У спящей она светилась. Свет напоминал лунный. Ее темные волосы… показались Брайс слишком уж темными. На них не играло ни единого блика. Такого в природе попросту не могло быть.
А губы? Может, это помада? Брайс не встречались ни фэйцы, ни люди, чей естественный оттенок губ был бы таким насыщенно-красным. «Минетно-красным», как однажды съязвила Даника по поводу помады, которой как-то накрасилась Брайс.