Джезиба кивнула в сторону ближайшего столика на возвышении. Там сидели две ослепительно-красивые блондинки в облегающих черных платьях. Они ничего не пили и глядели на собравшихся так, словно просматривали меню.
Итан откашлялся.
– Мне нужен некромант, – повторил он. – И немедленно.
Джезиба вдохнула, кивком поблагодарила барменшу и взяла новый бокал с «дымовухой».
– Твой брат мертв уже более двух лет.
– Не для брата, – возразил Итан. – Для другой особы…
Вторую порцию Джезиба пила медленно, выпуская дымок из губ.
– Что бы ни привело тебя сюда, волчонок, предлагаю смириться со случившимся.
– Я не могу «смириться со случившимся», – зарычал Итан.
Он слышал, как загремели бокалы. Музыканты квартета сбились с ритма, а вампирши повернулись в его сторону. Один взгляд Джезибы – и все вернулось в прежнее состояние.
– Кого ты убил? – едва слышно спросила Джезиба.
Итану сдавило горло. Он не мог дышать.
– Холстром, не молчи.
Глаза колдуньи были похожи на пламя в светильниках за стойкой.
Что сделано, то сделано. Теперь уже ничего не исправить и не изменить. Он был предателем и убийцей.
– Кого тебе нужно воскресить?
Голос Роги был холоднее льда.
Итан заставил себя взглянуть в глаза колдуньи. Встретиться с тем, что он натворил.
– Наследницу династии Фендир, конечно.
– Скорее всего, то, чем ты потчевал меня вчера, было разогретыми остатками, – заявила Брайс, придя в отцовский кабинет. – Иначе ты не ограничился бы жалкой баночкой йогурта на завтрак, которую я нашла у себя за дверью.
Она плюхнулась в красное кожаное кресло и уставилась на модель солнечной системы. В кабинете было тихо, если не считать тиканья хитроумного механизма.
Отец, сидящий за своим огромным письменным столом, оставил ее слова без внимания.
– Сколько еще ты собираешься держать меня здесь?
– Мы снова играем в вопросы и ответы? – сказал отец, не поднимая головы. – Помнится, ты вчера устала от этой игры.
Он что-то писал. Локоны рыжих волос разметались по его широким плечам.
Брайс стиснула зубы.
– Просто пытаюсь высчитать, сколько заимствованного времени у меня осталось.
Отец любил писать старомодной автоматической ручкой с золотым пером, которое негромко шуршало по бумаге.
– Если мой завтрак тебя не насытил, могу приготовить еще что-нибудь.
Брайс скрестила ноги и откинулась на спинку кресла. Кресло недовольно заскрипело.
– Посмотришь на тебя – просто загляденье. Сам готовишь еду, ходишь за продуктами. Ты даже мог бы сойти за настоящего взрослого, а не избалованного мальчишку.
Ткань его серой футболки шевельнулась на груди. Его плечи напряглись.
Брайс указала на планетарий:
– Астроном говорил, что эту штучку тебе делали умельцы с Аваллена. Занятная вещица.
Услышав про Астронома, Король Осени сощурился, но по-прежнему не поднял головы. Брайс продолжала:
– Он говорил, что планетарий помогает размышлению над фундаментальными вопросами о нас. Скажем, кто мы, откуда появились? Мне трудно поверить, что ты торчишь тут целыми днями, думая над такими масштабными вещами.
Перо перестало шуршать.
– Фэйские династии слабеют с каждым поколением. Я считаю делом своей жизни выяснить причину. Этот планетарий был специально создан, чтобы помочь мне найти ответ.
Брайс подула на свои ногти.
– Особенно после того, как твоя несносная дочь стала узаконенной Звезднорожденной принцессой.
Пальцы короля так крепко сжали корпус авторучки, что Брайс удивило, почему там не осталось вмятины.
– Проблема вырождения династий занимала меня задолго до твоего рождения.
– Почему? Кому какое дело?
Он наконец поднял голову. Глаза у него были холодными и мертвыми.
– Кому? Прежде всего мне. Меня заботит, что наш народ слабеет. Что мы мельчаем, становимся менее значительными, чем ангелы, оборотни, ведьмы.
– А-а, так причина в твоем эго.
– Причина в нашем выживании. Пока астерии нам благоволят. Если наша сила иссякнет, им станет неинтересно нас поддерживать. Другие тут же постараются забрать у нас то, что мы имеем. Стервятники всегда спешат попировать на трупе. А астерии палец о палец не ударят, чтобы их остановить.
– Не потому ли вы с Морвеном задумали свести меня с Кормаком?
– Король Морвен тоже заметил угасание. Но у него есть преимущество. Он может скрываться за туманами Аваллена.
Брайс барабанила пальцами по круглому подлокотнику кресла.
– А правда, что астерии не способны проникнуть сквозь туманы вокруг Аваллена?
– Морвен в этом почти уверен. Хотя не знаю, пытался ли Ригелус проникнуть через барьеры.
Он повернулся к высоким окнам слева. Над оливковыми деревьями и лавандовыми клумбами мерцал купол, образованный заклинаниями. Такой же барьер, за которым он всегда надеялся отсидеться.
Брайс мысленно перебирала возможности дальнейших действий и в конце концов решила идти напролом.
– Тебе что-нибудь говорят слова «тонкое место»?
Он наклонил голову. Брайс едва не передернуло, до чего это было схоже с ее собственной привычкой.
– Нет, – ответил Король Осени. – А что это такое?
– Просто где-то слышала.
– Врешь. Ты узнала об этом на древней родине фэйцев.
Возможно, ей не стоило спрашивать. Возможно, опасно было рассказывать отцу об этом. Не для нее. Для мира, который она покинула. Перестав барабанить, она положила руку на гладкую прохладную кожаную поверхность.
– Я слышала только эти слова, но не знаю, что они значат.
Король Осени внимательно посмотрел на нее. Он явно почуял вранье, но в глазах блеснуло и что-то похожее на восхищение.
– Бунтарка до мозга костей.
Не вставая с кресла, Брайс отвесила полупоклон.
– Я всегда знал, что твоя мать скрывает некоторые твои способности, – продолжал Король Осени, вертя авторучку между пальцами. – Она даже предпочла спрятать тебя от меня.
– Может, потому, что ты социопат?
Отцовские пальцы вновь сдавили корпус ручки.
– Эмбер когда-то меня любила. Только нечто чрезвычайное могло оборвать эту любовь.
Брайс подперла кулаком подбородок, изображая невинное любопытство:
– Это когда ты ее ударил? Ты про такую чрезвычайность?
Над плечами и в волосах Короля Осени вспыхнул огонь. Но голос оставался монотонным.
– Давай не возвращаться на старые позиции. Я тебе уже рассказывал о своих чувствах по этому поводу.
– Да, ты говорил, как глубоко ты сожалеешь об этом. Настолько глубоко, что теперь ты сделал то, чего она постоянно боялась: запер меня на своей вилле.
Он махнул в сторону окон:
– А тебе не приходило в голову, что здесь, скрытая от мира и шпионящих глаз, ты находишься в полной безопасности? Что любой, узнавший о твоем возвращении на Мидгард, тут же сообщил бы в Вечный Дворец – и ты была бы мертва?
Брайс приложила руку к груди:
– Я просто обожаю, как ты прикидываешься моим спасителем. Честное слово. Ставлю тебе высший балл. Но давай отбросим эту героическую мишуру. Я заперта здесь, потому что тебе от меня что-то нужно. Что именно?
Король Осени не ответил. Вместо этого он нагнулся и что-то подкрутил на своем устройстве, напоминающем призму. Солнечный свет залил все пространство механического планетария.
Призма была полной противоположностью тому, что Брайс делала со своей магической силой, когда сопротивлялась Несте и Азриелю. Если она сгущала свет, призма свет дробила.
Брайс взглянула на руки, такие бледные на фоне кроваво-красной кожаной обивки. В том мире ею двигали адреналин, отчаяние и бравада. Но как в последние мгновения пребывания там она сумела превратить свой свет в лазер? Тогда казалось, что она действовала интуитивно, но сейчас… Может, лучше этого не знать. Не думать о том, как ее свет вплотную подошел к разрушительным свойствам магии астериев.
– Рунн мне рассказывал, как ты целые дни проводил здесь, выискивая узоры. – Брайс махнула рукой в сторону планетария, призмы и кучи золотых инструментов на отцовском столе. – Какие узоры?
Помнится, они с Рунном вдоволь посмеялись над этим. Подумать только: могущественный Король Осени почти ничем не отличался от конспиролога.
«И что он рассчитывает найти? – усмехаясь, спрашивал тогда Рунн. – То, что Вселенная ведет гигантскую игру в крестики и нолики?»
От этого воспоминания у Брайс сжалось сердце.
Король Осени еще что-то записал. В этот раз его перо не только шуршало, но даже скрипело.
– С какой стати мне поверять свои тайны болтливому сынку, не умеющему различать, что к чему?
– Так это тайна? Нечто спорное и сомнительное?
Обаятельное лицо короля перекосила презрительная гримаса.
– Однажды я попросил твоего брата дать мне крупицу звездного света.
– Уж сказал бы, что принудил.
Отцовские ноздри раздулись.
– Но даже ту жалкую крупицу, которую он сумел выдавить… я применил с большой пользой.
Он дотронулся до золотой стойки, на которой крепилась призма.
– Вот уж не думала, что тебя забавляет пускание радуг на стену.
Король проигнорировал язвительное замечание дочери.
– Этот прибор преломляет свет, разделяет на составляющие, что позволяет мне подробно изучить каждую из них. – Он указал на другое такое же устройство, расположенное напротив первого. – А вот второй прибор снова собирает их в один луч. В процессе воссоздания света я пытаюсь кое-что к нему добавить. Если свет в своей первооснове можно разделить на составляющие и усилить, появляется шанс, что на выходе я смогу получить более мощную версию света.
Брайс умолчала о синих камнях Азриеля, об их способности сгущать и направлять магическую силу крылатого воина. Вместо этого она ленивым тоном спросила:
– И ты тратишь время… с какой целью?
Его молчание раздражало.
– Попробую догадаться. – Брайс стала загибать пальцы. – Астерии состоят из света. Они питаются первосветом. Ты изучаешь свет и его свойства, выходя за рамки п