Принятое решение далось ей очень тяжело. Ее, конечно же, тянуло открыть портал прямо к Ханту, а не на виллу Короля Осени. Но тогда Хант находился в застенках, и появление там могло лишь все испортить для них обоих. А знания требовались ей как воздух.
За время своего плена она кое-что узнала. Звездный меч и Правдорубец могли открывать портал в никуда, хотя она понятия не имела, что это за «никуда». Оставалось узнать, каким образом заставить их это сделать.
У входа в подвальную кладовку Король Осени попытался взбрыкнуть. Как и все помещения дома, кладовка имела огнестойкие стены и потолок. Тяжелую стальную дверь так просто не сломаешь, даже если он каким-то чудом сумеет освободиться от горсианского браслета.
– За это я убью тебя и твою сучью мать, – прорычал Король Осени.
Лезвием меча Брайс показала ему на вход в кладовку.
– Составляй в уме список всех пыток, которым ты нас подвергнешь. Будет чем время занять, – насмешливо бросила ему Брайс и захлопнула дверь, после чего заперла замок.
Уже через секунду Король Осени принялся барабанить в дверь. Дверь вздрагивала, но держала крепко. Брайс повесила Звездный меч на плечо и, насвистывая, удалилась.
Ей нужно было многое успеть. И узнать больше, чем знала сейчас.
Через пять минут Брайс достала из ящика отцовского письменного стола свой мобильник. Тот разрядился вконец. Поиски хоть какого-нибудь зарядного устройства результатов не дали. Пришлось засунуть мобильник за пояс легинсов и вновь взять в руки Звездный меч и Правдорубец.
Призматическое устройство стояло там, где Король Осени его оставил. Луч солнца падал на призму, преломлялся и радужным сиянием освещал одну из золотых планет отцовского планетария. Этой планетой был Мидгард. Расщепленный свет. По сути, раздетый догола.
В хаосе сражения с Весперус и в последующие дни плена у Короля Осени Брайс никак не могла разобраться, что за магию она почерпнула из хранилища Силены.
По ее мнению, эту магию Силена оставила грядущим наследникам. Но почему им, а не своему сыну, которому рассказала всю правду? Брайс понимала: ответа на этот вопрос она уже не получит. Зато можно попытаться что-то узнать о силе, которая теперь находилась у нее внутри.
Сделав резкий вдох, Брайс призвала свою магию. На выдохе она направила поток звездного света в призму. Она чувствовала, что ее магия обрела не только дополнительную силу, но и дополнительную скорость.
Звездный свет ударил в призму и…
Брайс удивленно хмыкнула.
Из призмы вышло нечто, даже отдаленно не напоминающее радугу.
Вскоре Брайс догадалась: из призмы выходил градиентный луч звездного света. Если радуга имела семь ярких цветов, этот луч начинался с ослепительно-белого и постепенно превращался в тень.
Образно говоря, это была антирадуга. Свет, падающий в темноту и поглощаемый ею. Так оно и было. Капельки звездного света дождем сыпались вниз и исчезали в темноте.
Чем-то это напоминало время, когда ослабевший дневной свет поглощается сумерками.
Как понимать увиденное? Брайс ничуть не сомневалась, что прежде ее свет был чистым, однако теперь, когда к нему примешалась магия Силены… появилась тьма, прячущаяся внизу.
«Везде я, даже на Аваллене».
Изменилась ли ее сила? Изменилась ли она сама? Как быть с появившимся слоем темноты?
Эти вопросы Брайс затолкала поглубже. О них она подумает позже. А сейчас…
Увидев отцовскую записную книжку, она запихала трофей в карман спортивной куртки.
Потом чуть сдвинула в сторону призму на столе, направив на такое же устройство в другом конце кабинета. Король Осени утверждал, что свет, выходящий оттуда, делается сильнее. А если направить потоки света в обе призмы, чтобы лучи, выходящие из них, встретились посередине? Что произойдет при столкновении двух потоков магии?
Столкновение двух потоков света, несущих частички магии, произведет энергию. Послужит ей «зарядным устройством». Брайс на это надеялась.
– Есть лишь один способ проверить, – пробормотала она.
Вознеся молитву Ктоне, она направила двойные лучи света в каждую призму, сделав так, чтобы те попали с внешней стороны.
Пройдя сквозь призмы, лучи вырвались наружу. Одна пара устремилась навстречу другой. Слои света падали в темноту. Магическая сила Брайс обнажалась до своей элементальной основы. Произошло столкновение обеих пар, где свет и тьма, тьма и свет ударились друг в друга.
Брайс вошла в самое сердце столкновения.
Вошла в сгустки силы, порожденные ее магией.
Столкнувшиеся потоки осветили ее изнутри. Свет запульсировал в крови. Волосы Брайс встали дыбом и заметались над головой. Все, что лежало на столе: ручки, листы бумаги и прочее, – поднялось в воздух.
Мощный свет и такая же мощная тьма. Место их столкновения бурлило силой. Теперь Брайс понимала, как тьма придает форму свету.
Сила, рожденная в результате их столкновения, – это и была «подзарядка», необходимая Брайс для телепортации.
Хотя томящийся в заточении Король Осени и не мог ее видеть, Брайс показала ему средний палец и после этого прощального жеста покинула виллу, телепортировавшись в самое притягательное место.
Домой… в какой бы точке Мидгарда ни находился ее дом.
С некоторых пор понятие «домой» включало в себя не только точку с пространственными координатами, но еще и ее истинную пару.
Силена утверждала то же самое, рассказывая про Тейю и Аидаса: их души нашли друг друга во Вселенной, поскольку они были истинной парой. Каждый был другому домом.
А для Брайс таким домом был и всегда будет Хант.
Усталость все-таки доконала Рунна: навалилась так, что даже саднящая шея не могла заставить его шевельнуться и поискать более удобное положение на стуле. Аппаратура неумолчно попискивала и стрекотала, словно металлические сверчки отмечали прохождение времени.
Соображалось туго. Кажется, Деклан сменил Флинна. Потом Дек ушел, и Флинн снова появился.
Рунн не знал, что́ его разбудило. Может, какой-то звук, выбившийся из общего «пения» машин. Может, изменение в ритме ее дыхания, но… он почувствовал внутри странную тишину. Он приоткрыл воспаленные глаза – они тоже болели – и посмотрел на кровать.
Лидия по-прежнему лежала без сознания, все такая же мертвенно-бледная.
«Лидия», – мысленно позвал он.
Ответа не было. Рунн нагнулся к коленям и помассировал лицо. Пожалуй, лучше улечься прямо на пол. Лежать там удобнее, чем мучиться на стуле.
– Доброе утро, – сказал Флинн. – Хочешь кофе?
Рунн пробурчал что-то в знак согласия. Флинн похлопал его по спине и вышел. Дверь с шипением открылась и закрылась.
Боги, у него болело все тело! А выросшая кисть… Рунн смотрел на тонкие, непривычно бледные пальцы. Исчезли шрамы и узоры татуировки. Сама рука еще оставалась слабой, забирая на свое восстановление магическую силу, что появилась у него в крови в день совершения Нырка и до сих пор хранилась там.
Рунн согнул пальцы, поморщился, затем выпрямился и стал вращать шеей. На третьем витке, привычно бросив взгляд в сторону кровати, он увидел, что Лидия смотрит на него.
Он замер.
Ее золотистые глаза помутились от боли и усталости, но они были открыты, а сама она… она…
Рунн заморгал, проверяя, что это ему не приснилось.
– Я жива или мертва? – хриплым голосом спросила Лидия.
Ему сдавило грудь.
– Жива, – шепотом ответил Рунн, у которого начали дрожать руки.
Губы Лидии слегка изогнулись. Казалось, даже это требовало от нее усилий. Тяжесть, только что отпустившая Рунна, навалилась снова, но уже иного свойства. Тяжесть осознания того, кем для него была Лидия и что она сделала для их спасения.
Перед ним лежала Лань. Само это прозвище еще недавно заставляло его морщиться. А сейчас он испытывал неимоверное облегчение оттого, что она жива. Рунн вспомнил свою недавнюю ненависть к ней и удивился. Как он мог ненавидеть ту, чья жизнь значила для него больше, чем собственная.
Остекленевшие глаза Лидии оглядели помещение без окон, медицинскую аппаратуру и трубки, тянущиеся к ее телу. Она раздула ноздри, обнюхивая комнату и пытаясь уловить что-то еще, помимо запахов дезинфицирующих средств и лекарств. Глаза ее немного прояснились. Может, почуяла какой-то знакомый запах?
– Где мы находимся? – едва слышно спросила Лидия.
Вопрос удивил Рунна. Она же планировала их побег. Неужели ранение повлияло на мозг? До этого мгновения он даже не задумывался о потенциальных мозговых нарушениях. А ведь ее мозг столько времени не получал кислородного питания.
– Мы на борту «Коня Глубин», – как можно мягче ответил Рунн.
Лидия дернулась.
Она сорвала с себя датчики, выдернула иглы капельниц, отчего из руки хлынула кровь. Аппаратура, выбитая из привычного ритма, отчаянно сигналила, перемигиваясь индикаторами. Рунн не успел удержать Лидию; она спрыгнула с кровати и помчалась к двери.
Матовая стеклянная дверь с шипением открылась. Флинн, принесший две чашки кофе, едва сумел отскочить в сторону.
– Что за Хел? – пробормотал он.
Лидию шатало. Она едва держалась на ногах. Рунну не оставалось иного, как последовать за ней.
Коридор в это время был почти пуст. Несколько медведьм удивленно вскрикнули, увидев куда-то спешащую пациентку в голубом халате. Она то и дело натыкалась на стены, двигаясь с неуклюжестью новорожденной лани. Медведьмы воссоздавали ее ноги заново – можно сказать, это были ее первые шаги на новых ногах.
– Что за Хел? – повторил Флинн, идя за Рунном.
От него вкусно пахло кофе: отскакивая в сторону, он выплеснул его на себя.
Лидия добралась до выхода на лестницу. Прежде чем дверь за ней закрылась, Рунн увидел, что она споткнулась и чуть не упала, но затем встала и пошла дальше.
– Лидия! – хрипло крикнул Рунн.
Каждый шаг обжигал ему легкие. Сейчас ему было плевать на собственное тело, не успевшее восстановиться.
Когда он выбрался на лестницу, Лидия была уже далеко. Ее длинные босые ноги мелькали на серых ступеньках.