– Тише, – прошептал он, и Брайс только сейчас поняла, что плачет: безудержно, надрывно.
То была запоздалая реакция на все, что произошло и с ним, и с ней.
– Я так волновалась, – всхлипывала она, обнимая его за талию.
– Я в лучшем виде.
Брайс всматривалась в его лицо, в глаза, где тоже блестели слезы.
– Хант, давай без бравады. После астерийских застенков тебе еще далеко до «лучшего вида».
– Я выжил.
По его лицу пробежали тени. Он наклонил голову, упершись лбом в лоб Брайс. Ненавистный черный венец прижался к ее коже.
– Едва выжил, – шепотом признался он. Брайс еще крепче обняла его. – Мысли о тебе сохраняли мне жизнь.
Это признание было равносильно удару в сердце.
– Я тоже выжила потому, что постоянно думала о тебе.
– Да? – Он спросил с такой любовью, что от одного звука его голоса ее сердце было готово разлететься на мелкие кусочки. – Я знал, что тебе захочется увидеть мою смазливую физиономию.
Брайс невесело рассмеялась. Протянула руку и принялась водить пальцами по его щекам и подбородку, любуясь совершенными пропорциями его лица.
– Прости меня, – тихо произнес Хант, и его слова, пронизанные душевной болью, едва не опрокинули ее на пол.
– За что простить?
Он закрыл глаза. У него вздрагивал кадык.
– За то, что втянул всех в этот кровавый хаос.
Брайс отстранилась:
– Ты? Разве это твоя вина?
Хант снова открыл глаза. Взгляд у него был такой же холодный, как вода за коридорными окнами.
– Мне нужно было куда серьезнее предостеречь тебя и других. Заставить всех нас тщательно подумать, прежде чем бросаться в этот кошмар.
Брайс удивленно смотрела на него:
– Ты неоднократно меня предостерегал. И остальных тоже. – Она сжала в ладонях его щеки. – Хант, главными виновниками случившегося были и остаются астерии.
– Значит, плохо предостерегал. Надо было напористее, чтобы вы вняли. Тогда ничего бы этого не случилось.
– Прекращай-ка ты свои неуместные покаяния, – не выдержала Брайс, упершись ладонью ему в грудь. – Больно ли мне от сознания страданий, через которые вы прошли? Солас мне свидетель, да. Но жалею ли я о том, что мы выступили и готовимся к новому выступлению против астериев? Нет. Ничуть. И ты не смог бы меня удержать от сражения с ними. – Она нахмурилась. – Я думала, мы по-прежнему сходимся во мнении по поводу того, что необходимо делать дальше.
В лице Ханта что-то изменилось.
– По-прежнему сходимся.
– Судя по голосу, ты не очень-то в этом уверен.
– Тебе не пришлось видеть, как твоих друзей потрошат.
Бешено вспыхнувшие глаза Ханта подсказывали: он уже жалеет о сказанном. Однако слова вылетели и больно ударили по ней, подняв волну жгучего гнева.
Брайс смотрела на черную водную бездну, окружавшую корабль. Смерть была совсем рядом – по другую сторону окон с толстыми стеклами и металлических стен.
– Пусть меня там не пытали, но все дни, проведенные в том мире, я жила с ощущением ужаса. Я сознавала, что вообще могу не вернуться на Мидгард и больше никогда тебя не увижу. Каждую секунду меня терзали мысли: как ты, жив ли?
Брайс подняла голову и наткнулась на взгляд Ханта, который не видела очень давно. Беспощадный, холодный.
Сейчас на нее смотрело лицо Умбры Мортиса.
Таким же холодным голосом он сказал:
– Хорошо, что мы оба прошли этот этап.
Чувствовалось, он все еще колеблется. Пока он не сказал ни слова о продолжении войны против астериев. Но Брайс не хотелось увязнуть в этом разговоре. Особенно сейчас. И потому она тихо сказала:
– Да. Хорошо.
– Так мы действительно поплывем на Аваллен? – осторожно спросил Хант, тоже решив оставить опасную тему. Лицо Умбры Мортиса исчезало, сменяясь знакомыми чертами. – Ты готова к встрече с королем Морвеном?
Брайс кивнула:
– Нам не выстоять против астериев, если я не узнаю, что такое портал, ведущий в никуда, и как с его помощью можно их уничтожить. Король Осени предположил, что в Авалленском архиве собрано немало сведений о свойствах меча и кинжала. Что касается Морвена… Я уже провела несколько дней в обществе одного фэйского короля. Вряд ли Морвен сильно отличается от моего придурочного папаши.
Хант переминался с ноги на ногу, плотно сложив крылья.
– Мне нравится твой план и все остальное, но… ты всерьез считаешь, что в Авалленском архиве можно отыскать какие-то неизвестные сведения?
– Аваллен – единственное место на всем Мидгарде, где можно наткнуться на подсказки. Это сердце всего, что связано со Звезднорожденными. Король Осени утверждал, что именно там он нашел сведения о портале в никуда.
– Я буду рад любой подсказке, которую мы сумеем добыть, но повторяю еще раз: король Морвен не замечен в дружелюбии.
Брайс посмотрела на звезду, тускло просвечивавшую из-под футболки.
– Он обрадуется нашему визиту.
– С чего ты так решила?
Брайс сунула руку во внутренний карман своей спортивной куртки и церемонным жестом вытащила отцовскую записную книжку.
– Я везу ему в подарок эту штучку, а там полным-полно грязных секретиков Короля Осени.
43
Лидия Сервос смотрела на сыновей. Их приемные родители – пара русалов – сидели по обеим сторонам от мальчишек и поглядывали на нее с вниманием хищников. Давит и Ренки. До сегодняшнего дня она даже не знала, как их зовут. Но судя по тому, в каких напряженных позах сидели оба, готовые броситься на защиту, о ее детях здесь заботились. И любили их.
Директор Кагани сидела за своим столом, переплетя пальцы. Молчание становилось напряженным, и Лидия не представляла, как его нарушить.
Она не знала и кто теперь она сама, облаченная в синий форменный костюм, какие носило большинство обитателей «Коня Глубин». В этой форме, разработанной для жизни под водой, ей было куда комфортнее, чем в прежней. Никакого серебряного ожерелья на шее, никаких имперских медалей и иных знаков отличия ее двойной жизни, которую она вела столько лет.
После обморока, перешедшего в сон, Лидия проснулась в другой комнате, на другой кровати. На теле не было никаких датчиков и трубок. Она надеялась, что медведьма, помогавшая ей встать, сочла ее дрожь в ногах следствием общей слабости организма.
Это ощущение сохранялось и сейчас, когда она сидела напротив сыновей.
Бренн, синеглазый, с золотистыми волосами, смело выдерживал ее взгляд. Он был в темно-зеленой футболке и джинсах с дырками на коленях. А вот темноволосый, золотоглазый Актеон отводил глаза. Он был в черной футболке и черных джинсах.
– Актеон, мне нужно много тебе рассказать, – как можно более мягким тоном произнесла Лидия. – Вам обоим.
Актеон взглянул на приемного отца, что сидел слева. На Давита. Тот был в темно-синей офицерской форме. Смуглокожий русал одобряюще закивал. У Лидии сдавило грудь. Когда-то она сделала выбор; точнее, выбора, по сути, не было.
Она посмотрела на Бренна. Его глаза светились внутренним огнем. Бесстрашный, бесшабашный. Прирожденный лидер. Такой взгляд у него был с младенчества.
– Теперь мы что, должны жить вместе с тобой?
Актеон тревожно посмотрел на приемных родителей. Лидию обожгло этим вопросом.
– Нет, – только и могла ответить она.
– В твоей жизни ничего не изменится, – успокоил Актеона белокожий, темноволосый Ренки. – Вы оба останетесь с нами. И потом, у вашей мамы есть неотложные дела.
Он был в синем комбинезоне корабельного врача. Скорее всего, отпросился с работы.
Бренн вопросительно поднял брови, словно хотел спросить, какие именно дела, но в этот момент Актеон тихо сказал:
– Она не наша мама.
Лидии показалось, что ее ударили кулаком в живот.
– Нет, Ас, ваша, – с заметной резкостью возразил Давит.
От этого прозвища Лидию обволокло липкой волной ревности. Ее темноволосый сын поднял голову и…
В глазах светилась первозданная сила. Это выражение на его лице она тоже видела, но очень давно. Задумчивый, рассудительный, полная противоположность порывистому Бренну.
Несмотря на ранящие слова, Лидия улыбнулась:
– А вы оба ничуть не изменились с раннего детства.
Бренн улыбнулся ей. Лицо Актеона оставалось каменным.
– Мы пока не будем делать никаких выводов и принимать поспешных решений. У Лидии действительно есть… работа, которая не позволяет ей… обосноваться на одном месте. Но даже когда это произойдет, мы снова проведем обстоятельный разговор о том, что является наилучшими для вас и ваших отцов.
Лидия перехватила взгляд Ренки. Властность, готовность защищать, а под всем этим – проблеск мольбы: «Пожалуйста, не забирай моих сыновей».
С той же мольбой она когда-то обратилась к Океанской Королеве, но осталась неуслышанной.
Это были ее дети, ее малыши, ради которых она круто поменяла направление своей жизни. Но воспитала их пара русалов. Актеон и Бренн были их сыновьями. Не по крови, но любовь и забота, проявляемая приемными родителями, была по-настоящему отцовской. Мальчишки не ощущали себя сиротами.
Казалось бы, Лидия не смела просить о большем. Она и не надеялась, что мальчишки так привяжутся к своим отцам.
Ей показалось, что часть ее души откололась и рассыпалась. Пригодилось умение сохранять внешние хладнокровие.
– У меня нет намерений забирать вас от родителей. – Сердце Лидии колотилось так, что его биение слышали все. Но она, не опуская головы, продолжала: – Не знаю, когда закончится моя работа, если вообще закончится. Но если такой момент наступит, если мне позволят сюда вернуться, я бы хотела снова увидеться с вами… Со всеми вами, – добавила она.
Ренки кивнул. В его глазах Лидия прочитала благодарность. Давит опустил руку на плечо Актеона.
– Ты говоришь про работу, которую делаешь… как Лань?
Лидия встревоженно посмотрела на директора Кагани. Ей же все обещали не рассказывать мальчишкам, кто она и чем занимается.
– У нас тут тоже есть телевидение, – заметив ее удивление и недовольство, сказал Бренн. – И сегодня мы тебя узнали. Мы и не подозревали, что ты наша биологическая мать, но мы знаем, кто ты и на кого работаешь.