— О, третий рыжий в купе! — не упустил случая Ли Джордан, увидев кота Гермионы. — Куда нам столько, вы сейчас весь вагон своими лохмами подожжете.
— А кот похож на хозяйку? — перевел стрелки Фред, и Гермиона взяла своего персидского кота под лапы и состроила Фреду довольно похожую мордочку, к одобрению всех сидящих в купе.
— Слушайте, а давайте к нам в квиддичную команду, — предложил Ли Джордан, новые товарищи Гарри и Гермионы очень быстро пришли к выводу, что те хоть и молодые, но толковые и языкатые. — Гарри, ты летаешь хорошо?
— Гермиона хорошо летает, — ответил Гарри, он никогда не упускал случая создать вокруг Гермионы красивую легенду, а в отношении себя предпочитал, чтобы за него говорили дела, а не слова.
— Ну? — не поверил Джордж. — Какой у тебя рекорд по высоте?
— Футов восемьсот, — просто ответила Гермиона, и у всех в купе, сколько они ни играли в квиддич, отпала челюсть — даже на высоте в восемьдесят футов многим страшно, и нужны и смелость, и твердая рука, чтобы держать метлу, которую на такой высоте болтает сильный ветер. Вряд ли Гермиона сама бы когда загнала свою метлу даже и на двести футов, но когда они уже залезли на радиовышку, деваться было некуда, тем более что внизу их поймали бы. Так у них с Гарри и происходили их самые большие приключения: раз деваться все равно уже некуда, нужно держаться и выстоять, хотя бы друг для друга — а потом можно будет узнать о себе много нового и даже гордиться собой.
— Сейчас будет особо секретная история о том, как во всем Южном Уэльсе отключилось радио, — пообещал Гарри, закрывая дверь. — С иллюстрациями в виде фотографий.
Ли Джордан немного поторопился, приглашая Гарри и Гермиону в квиддичную команду, ведь распределения еще не было, хотя все им советовали и желали попасть на Гриффиндор. Гарри и Гермиона были уже свои, для них у Фреда и Джорджа не было баек для первоклашек о страшных испытаниях, которым новеньких подвергают, чтобы распределить их на нужный факультет.
— Просто попросите Шляпу, это работает, — посоветовал Фред, оно как-то само подразумевалось, что этим ребятам не надо объяснять, что такое Сортировочная Шляпа и как проходит распределение — да так оно и было, Сириус уже по-доброму все рассказал на Рождество, это Рон сейчас боялся страшилок, которых ему нарассказывали старшие братья.
— Ну или я ее Конфундусом шибану, — предложил Джордж. — Серьезно, волноваться вам не о чем.
Фред и Джордж были еще слишком молодыми, чтобы понять, о чем волнуется Гермиона, это только Гарри понял и крепко обнял Гермиону за плечи, когда они стояли в небольшой комнате рядом с Большим Залом и ждали распределения. Рядом мандражировал Рон, которого только что еще разок пуганули братья, после сказав Гарри и Гермионе «до скорой встречи», а тут и Малфой, как всегда, полез не вовремя.
— Ты, что ли, Гарри Поттер? — нахально спросил Малфой.
— Говорят.
Малфой от такого неожиданного ответа немного сбился с темы и начал с того, что протянул Гарри руку.
— Драко Малфой.
— Гарри, — ответил Гарри и пожал протянутую руку, Малфой был похож на гнилого мажора, но в маггловской школе в таких ситуациях была присказка «по незнанке не катит», и лучше было потрясти клешнями с неизвестным мажором, чем закуситься с нормальным пацаном на ровном месте.
— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных, — вернулся к своей теме Малфой. — Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого недостоин. Я помогу тебе во всем разобраться.
Гарри посмотрел на Малфоя с небольшой жалостью, как на скорбного умом: Гарри все-таки успешно освоился в четырех новых классах и хорошо запомнил, что школьный авторитет будет у того пацана, с которым здороваются за руку старшие пацаны, особенно из спортивной команды, у которого уже есть хорошая девчонка — и, разумеется, авторитет у того пацана, который легко набьет обидчику морду. В Хогвартс Гарри еще не зачислили, с какого факультета снимать баллы в случае чего, было непонятно, и Гарри был готов выдать Малфою авансов и кулаками, и палочкой, раз уж тот не понимает, как устроена школьная иерархия.
— Ты уверен, Драко, что у тебя такая уж интересная компания? — спросил Гарри, глянув на невзрачную свиту Малфоя, состоящую из двух мрачных пухляшей. — Либо я окончательно ослеп, либо ты зажигаешь с Человеком-невидимкой — или ты советуешь мне закорефаниться с твоей бабушкой?
У Драко оставался только призрачный шанс хорошо отшутиться, потому что на обиженных возят воду и даже делают с ними кое-что похуже, а на палочках два в три Гарри и Гермиона гарантированно бы положили Малфоя вместе с его спутниками жизни, но тут в комнате появилась МакГонагалл, у нее был педагогический нюх на то, чтобы пресекать готовящиеся безобразия, и Малфой резко потерял интерес к дискуссии.
— Я боюсь, — зашептала Гермиона, когда МакГонагалл начала говорить, а Гарри ведь знал, что Гермиона почти ничего никогда не боялась. — Боюсь, что Шляпа нас разлучит, что мы будем на разных факультетах, и я буду видеть тебя только в столовой и в зеркальце.
— Нас никто никогда не разлучит, — уверенно ответил Гарри. — Иди вперед, я пойду за тобой и разберусь со Шляпой. На какой именно мы попадем факультет, мне в целом все равно. Если тебя Шляпа отправит на Слизерин — ну пойду к тебе и буду строить Малфоя в колонну по четыре.
Шляпа могла бы поговорить с Гермионой о том, что ее ум и тяга к знаниям нашли бы себе место на Равенкло, но что можно сказать, если в мыслях только любимый отчаянный мальчишка и совместные приключения?
— Ты создаешь себя для него, — сказала Шляпа, она глубоко читала в сердцах. — Это высокая цель, — а потом выкрикнула: — Гриффиндор!
— Только Гриффиндор, — твердо сказал Гарри, когда до него дошла очередь.
Шляпа, конечно, понимала, что говорить Гарри о величии, которого ему поможет добиться Слизерин, бесполезно, с ним вообще бесполезно сейчас дискутировать о чем-либо.
— Будь достоин ее любви, — напутствовала Гарри Шляпа и снова выкрикнула: — Гриффиндор!
Гарри, конечно, не мог удержаться от того, чтобы в первый вечер устроить в гриффиндорской башне тарарам, хотя он вовсе и не собирался, просто хотел забежать к Гермионе вечером, как дома. Но лестница, ведущая в девичьи спальни, не оценила его порыва, превратившись в скользкую горку, и на всю общую гостиную завыла сирена.
— Да черт вас возьми, уже к сестренке зайти нельзя, — ответил Гарри на веселые реплики гостиной, которая считала, что он из молодых, да ранний.
Гермиона ловко съехала по горке вниз, она сразу догадалась, кого винить в том, что в гостиной переполох, и ее это веселило — Гарри подал ей обе руки, как на танцах, и она вскочила на ноги.
— Ну-ка, а давай к тебе попробуем, — предложила Гермиона, жизнь с Гарри приучила ее предпочитать эксперимент теории, и они вдвоем взбежали по лестнице в мужские спальни, на что лестница не прореагировала.
— Ты держала меня за руку, — догадался Гарри, он помнил, как Грейнджеры проводили в свой дом магов через защиту.
Некоторые в гриффиндорской гостиной давно знали правильный ответ, но все равно с интересом наблюдали за Гарри и Гермионой, которые пробежали, держась за руки, от одной лестницы до другой и стали вместе подниматься в девичьи спальни. Сирена завыла снова, Гарри и Гермиона съехали по горке вниз, успев перевернуться на спину, и так и остались лежать на ней и смеяться — у них была мысль, что, если они не встанут, сирена поорет подольше.
— Я еще на метле попробую, — громко сказал Гарри, он уже видел, что за него болеют, а метлу он, конечно, привез с собой, в том самом тубусе, с которым лазил на радиовышку.
— На метле лучше сразу из окна в окно, — на ухо подсказала Гермиона. — Ты только в зеркальце сначала скажи.
Зеркальце, конечно, пошло в ход почти сразу же, только не для таких вызывающих целей — Гарри и Гермиона не собирались отказываться от своей привычки разговаривать перед сном.
— Заглушающее поставил? — спросила Гермиона из зеркальца, и Гарри только ей подмигнул, ведь готовились же — магия на доме Грейнджеров действительно глушила министерскую слежку, и Гарри и Гермиона довольно свободно колдовали с самого Рождества.
— Что это за новый прикол, что ты меня представляешь всем как свою сестренку?
— Мы же раньше так делали иногда, потому что это короче, чем рассказывать все с самого начала, — напомнил Гарри, а Гермиона просто посмотрела на него из зеркала с игривым укором. — Ну действительно, тебе охота, чтобы первоклашки кричали нам «тили-тили-тесто»? Они ведь будут, нас за друзей можно принять только сослепу. Кто поумнее, и так сейчас все понимает — но кто поумнее, тот кричать «тили-тили-тесто» не будет.
— Самый возраст для трансфер-теста из одного вопроса, — с небольшой подначкой похвалила Гермиона, они вдвоем готовились к трансфер-тесту больше трех лет назад, чтобы перейти в школу, где учат латынь и меньше дерутся на переменах.
Гарри вместо ответа поцеловал зеркальце, Гермиона его розыгрыши чаще поддерживала, иногда высмеивала с глазу на глаз, и тогда Гарри их бросал, — но она никогда не обижалась и не требовала прекратить.
— Это ты только с зеркальцем такой смелый, — поддразнила Гермиона.
— Ну тогда через десять минут внизу, я только схожу гляну, кто там, — предложил Гарри. — Пойдем погуляем под лунным светом.
— Спи, завтра три урока, как у малышни, еще нагуляемся, — сказала Гермиона и лукаво улыбнулась. — И прекращай мистифицировать первоклашек, а то они потом будут говорить, что ты целуешься с сестренкой.
А до Рона прикол доехал только через недельку, когда для других сидящие в обнимку Гарри и Гермиона уже стали частью пейзажа.
— Слушай, а ведь Гермиона тебе не сестра, — сообразил Рон и повеселил спальню мальчиков своим задумчивым видом.
— Не, мы просто однофамильцы, — не удержался Гарри. — Мы росли вместе, это правда. Так что в каком-то узком смысле она мне как сестра — в небольшом таком смысле... Слушай, Рон, ну ты вообще простой такой!