Перво-наперво, что посоветовал Анатолий Семену в Залесихе, — так это повалить старый плетень вокруг усадьбы и поставить высокий, крепкий забор.
— Это чтоб любопытные не заглядывали, — назидательно говорил он. — Ты теперь хозяин. Понимаешь? Мало ли чего у тебя во дворе окажется. Тебе надо сейчас все доставать. Надо, к примеру, воду к дому подвести. Зачем мучиться с колодцем, если существует на свете техника. Поставишь ее — она вмиг водички подаст и на питье и на поливку. В жару попробуй потаскай ведрами из колодца. Проклянешь такую дачу. Трубы надо доставать, насос, пятое-десятое, так что без забора — никак. Погляди, как у людей. — Он показал рукой вниз, на деревню. — Видишь, сколько досок перевели на это дело? А доски зря переводить тут никто не станет. Дураков таких нету. Так что думай.
— А где я эту технику возьму? — спросил Семен. Идея подвести воду к избе ему понравилась.
— Ты прямо как ребенок… — досадливо вздохнул Анатолий. — Да завтра же сведу тебя с нашими цеховыми слесарями. Они тебе и насос сделают, и трубы достанут.
— Мне бы чертеж, а насос я бы и сам сделал, — сказал Семен, понимая, что вода обойдется недешево.
— Сам… — усмехнулся Анатолий. — А с завода ты тоже сам все это вынесешь? Помнишь, как доски вывозили? То-то и оно. Так что доверь это лучше слесарям. Им-то легче. От тебя одно только потребуется — денежки. Денежки — они все сделают… Вот так-то… — Анатолий помолчал, чтобы Семен хорошенько все обдумал, потом спросил: — Строить с кем собираешься? С пацаном своим?
— С сыном. Больше мне не с кем. Не Ираиду же запрягать. Вот возьму отпуск, и начнем помаленьку ковыряться.
— Когда ты отпуск возьмешь? — ухмыльнулся снисходительно Анатолий.
— Да хоть завтра заявление подам. По графику мне пора.
— Завтра… — Анатолий с укоризной покачал головой. — С отпуском ты тоже не торопись, — начал он терпеливо объяснять. — Сначала с водой реши. Насос и трубы привези сюда… Потом на заводе пошарь, нельзя ли еще чего достать. В цех покраски сходи. Где двигатели красят… Видал, какой у меня пол в доме? Блестит, как зеркало. Поговори с малярами, пусть они тебе этой краски сделают. Такой краски нигде не найдешь, только у нас на заводе… В общем, что тебя учить, поищи сам, может, еще что найдешь. Вот так… А когда заготовишься, когда все, что надо, будет у тебя во дворе лежать, тогда и отпуск бери смело. Да на пацана-то сильно не надейся. Много вы с ним настроите! Позови Кузьму. Дороговато, а без него тебе никак не обойтись. Строить он большой мастак, это у него не отнимешь. Уж дом будет как дом. Да и человек он тут нужный, столбов сделает, бревен. Заведи с ним дружбу.
Однако за Кузьмой идти не пришлось. Кузьма сам пришел.
Был он, как и в прошлый раз у Анатолия, в мятом пиджаке, с седоватой щетиной на мятом лице — и не бородатый, и не бритый. Казалось, щетина остановилась в росте. Трезвый.
— Здорово, хозяин, — приветствовал он Семена.
— Здравствуй, Кузьма, — живо отозвался Семен, помня наставления Долгова и вкладывая в голос как можно больше приветливости. И подал руку. Но руку его Кузьма пожал как-то вяло, вроде бы с неохотой. Озирался по сторонам.
— Дак, говоришь, спровадили бабку-то? Ну и верно. Нечего глаза добрым людям мозолить.
— Никто ее не спроваживал, — сдержанно заметила Ираида. — Она сама уехала. По своей воле.
Кузьма даже не поглядел в ее сторону, будто не слышал. Достал кисет, сложенную газетку, принялся сосредоточенно сворачивать самокрутку.
— Ну дак как, хозяин, возьмешь в работники? — спросил он, затягиваясь махоркой. — Нонче я свободный. Пахать никому не надо. Навоз никто не просит. Дровами заниматься тоже рано. Так что самое время подрядиться строить.
Как ни дорого заломил за «помощь» Кузьма, избалованный вольным заработком, но рядиться с ним не стали — согласились. Никак нельзя было отказаться. Столбов и жердей на заводе не выпишешь. Правда, тут, в лесу, всего полно, да только не про всякого. Опять же лошадь сбрасывать со счетов нельзя, она может еще не раз понадобиться. А Кузьма, как известно, связан с лесником и взять в лесу может то, что другие не возьмут. В общем, как ни крути, а Кузьма до зарезу нужный человек.
Ударили по рукам.
Втроем поставили забор вокруг усадьбы с острыми верхушками — не перелезешь, штаны на заборе оставишь. Семен потом потолковал с дошлым цеховым слесарем, с которым свел его Анатолий, и договорился насчет насоса и труб. Слесаря этого он каждый день видел и раньше, однако не подозревал за ним пристрастия к водопроводному делу. Выходило, что с одним и тем же человеком можно знакомиться несколько раз: сначала с одного боку, потом с другого, не видного никому… И вскоре во дворе, за высоким и надежным забором, появились насос, трубы и все прочее, необходимое для подъема воды. День только и затратил Семен с помощниками, и возле ветхой старухиной избушки уже стояла колонка с пультом управления. Нажал кнопку на щите — загудел электромотор, зачавкал насос, и полилась из шланга водичка под хорошим напором. Хоть залейся! Никакая сушь теперь не страшна.
Из столбов лиственницы, добытых Кузьмой, вбили опоры для дома, и начали расти стены. Сто лет простоит дом на лиственничных брусьях, никакая гниль не возьмет!
Каждую субботу и воскресенье с самого раннего утра и до заката стучали топорами. Тесали, пилили, колотили молотками без отдыха. Скоро стены, обшитые плашкой в елочку, поднялись высоко, пора было подумать и о крыше.
Растущий дом подгонял Семена, заставлял мотаться по городским хозяйственным магазинам. Как ни учил его Анатолий достать все нужное, а потом уж строить, но учесть все нужные мелочи оказалось невозможным.
С удивлением Семен обнаружил цепную взаимосвязь вещей на первый взгляд, казалось бы, разнородных, ничем между собой не связанных, но которые, хоть умри, не могли существовать одна без другой. А началось все с тех простых ящичных дощечек. Дощечки эти еще там, на заводе, потребовали себе досок, которые и были спрятаны на дне кузова. Едва Семен с Анатолием привезли их и сгрузили, как они тут же потребовали себе столбов и брусьев на опоры, потому что без столбов не поставишь забор вокруг усадьбы, а без брусьев не сколотишь каркаса. И хотя каркас не был еще готов, однако он уже тянул к себе половицы, дверные и оконные коробки, рамы со стеклами и двери. Стены просили кровлю — то есть стропила, обшивочные плашки, кровельное железо, которое, как известно, без хорошей водостойкой краски — просто ничто. Цемент был нужен, известь… Да разве все перечислишь! Вот так немудреные дощечки от ящиков вытягивали за собой длинную цепь других вещей. И никак одно без другого жить не могло, цеплялось друг за дружку, и конца этому не было видно.
6
Работали, можно сказать, вчетвером. Мужики строили, Ираида помогала чем могла. Подносила плашки, гвозди, в общем, была вроде подсобника, да еще и обслуживала всех троих: то лимонной воды им приготовит для питья, то за сигаретами сходит в магазин, и между всех дел успевала сварить обед. Неугомонна была, откуда только силы брались. И мужиков, едва сядут перекурить, тут же начинала подгонять, торопить, не давала расхолаживаться. Чувствовалась в ней хозяйка.
Как-то Ираида, поднявшись по лестнице, подавала мужикам наверх банку с питьем. Нечаянно глянула сверху на ворота и вдруг сплеснула воду.
— Кто это там? Уж не Петровна ли? — проговорила она, видя, как с улицы кто-то неумело отпирает ворота. Наверно, о старухе она подумывала не раз… И правда, предчувствие Ираиду не обмануло: во дворе показалась Петровна, насилу одолев новый запор — не простой, вертушечный, какой был прежде, а железный, с кольцом.
Растерянно оглядевшись, словно гадая, туда ли она попала, Петровна осторожно пошла по двору в белом своем платке, с белым же узелком в бурой костлявой руке. Остановилась около растущего нового дома, посмотрела на него изучающе, потом снова оглядела бывший свой двор, будто не узнавала его. Да и мудрено теперь было узнать. Слишком уж все тут переменилось за столь малый срок, все было незнакомым и чужим. Даже ее старая изба казалась не той, что раньше: на крыше появилась новая отметина — торчал крест телевизионной антенны. Только черемуха со скамьей оставались прежними, и старуха явно обрадовалась им.
— Здравствуйте, — тихо проговорила она, и поклонилась, как Семену показалось, не только людям, но и всему родному: избе, черемухе, скамье, лугам в заречье. — Это ниче, что я пришла-то? — спросила она у Ираиды. — Я недолго. Посижу на лавочке и уйду.
— Ну и хорошо. И правильно сделали, что пришли, — с живостью откликнулась Ираида. — Разве нам жалко? Сидите сколько хотите.
Мужики работать при старухе отчего-то постеснялись и, радуясь возможности перекурить, слезли с крыши. Тем более и обед был близко.
Кузьма включил мотор и стал умываться под струей, хотя и не особенно-то испачкался на верхотуре. Да и ему, видимо, хотелось удивить Петровну.
— НТР, бабка! — крикнул он старухе.
— Че? — не поняла та.
— Научно-техническая революция, говорю. По радио-то не слыхала, что ли? Видала, какая механизация? Кнопочку нажал — и вот она, водичка. А ты с колодцем маялась!
Петровна, соглашаясь, покивала головой и отвернулась.
Мужики, сидя на досках, курили, они что-то не собирались снова лезть на крышу. Ираида тоже не знала, как себя вести. Разговаривать с неожиданной гостьей или заниматься делами? И она решила устроить обед, чтобы не проходило время даром.
Ираида пригласила к столу всех, в том числе и Петровну, но та отказалась.
— У меня тута булочка, — сказала она, показав на узелок, лежащий рядом на скамейке. — Взяла, думала, захочу есть, дак поем. Да не хочется че-то…
Когда, пообедав, все вышли из избы, Петровна по-прежнему сидела на лавке, глубоко задумавшись.
Ираида, подойдя к Семену, собиравшемуся лезть на крышу, шепнула раздраженно:
— Сидит со своим узелком, как на кладбище.
— Пусть сидит. Жалко, что ли?