У Торни заняло много времени размещение своих вещей. Ведь он мог только руководить Беном, когда тот все распаковывал, удивляясь и восхищаясь, потому что никогда раньше не видел столько мальчишеских сокровищ. Предметом его особого восхищения стал маленький печатный станок. Оставив все остальное в беспорядке, Торни стал учить Бена, как им пользоваться, поскольку задумал издавать местную газету, в которой Бен должен стать издателем, он сам — редактором, его сестра — главным жертвователем, Бэб — курьером, а Бетти — рассыльной.
Затем на свет появился альбом с почтовыми марками, и дождливый день весело прошел за наклеиванием новой коллекции, где появление каждой марки сопровождалось обширными комментариями Торни. Бен сначала не чувствовал особого интереса к этому занятию, но когда обнаружилась книга, содержащая марки с флагами разных стран, его охватило желание скопировать их все, чтобы можно было соответствующим образом украшать дом во время праздников.
Узнав об этом, мисс Селия разыскала в ящике своего комода мешочек с обрезками материи. Но имеющихся там кусочков явно не хватало, и она купила кусок батиста, разноцветные листы бумаги и привела в недоумение лавочника, купив у него сразу несколько бутылок гуммиарабика[15].
Были приглашены Бэб и Бетти, чтобы пришивать на флаги звезды, полумесяцы и другие фигуры. Они тут же искололи иголками свои нежные пальчики, однако нашли этот вид рукоделия гораздо более интересным, чем починку стеганого одеяла.
Подобное разрезание, сшивание и склеивание, проходившее в большой задней комнате, великодушно отведенной под это мисс Селией, а также огромное множество флагов и штандартов, которые вскоре украшали ее стены, заставили бы даже самый унылый взгляд загореться от удивления и восхищения.
Конечно, «звезды и полосы»[16] висели выше всех остальных флагов, рядом с вставшим на дыбы английским львом. За ними шла настоящая картинная галерея — белый слон Сиама, роскошный павлин Бирмы, двуглавый российский орел, черный китайский дракон и крылатый венецианский лев. Изготовление флага Папской области с ключами и митрой оказалось нелегкой работой, но и этот флаг, наконец, был повешен между желтым полумесяцем Турции и красным солнцем Японии. Красивый сине-белый флаг Греции поместили внизу, а крест свободной Швейцарии — наверху.
Если бы не закончились материалы, дальше могли последовать флаги всех штатов Америки. Однако клей и терпение подошли к концу, и усердные работники решили немного передохнуть, прежде чем «развернуть знамена по ветру», как пишут в газетах.
После возни с флагами пришло время строить корабли и оснащать их такелажем, потому что Торни, решив, что стал слишком взрослым для подобных игр, вознамерился переделать свой флот для «детей», соизволив, однако, принять руководство этой ответственной работой. Он отдал все, кроме большого военного корабля, который продолжал украшать его собственную комнату, со всем такелажем и парусами и маленьким офицером в красном мундире, вечно машущим своей шпагой на юте[17].
От переделки кораблей плавно перешли к водным сооружениям за пределами дома. Ручей нужно было запрудить, чтобы появился небольшой океан, где пиратское судно Бена «Красный скиталец» под черным флагом могло преследовать и захватить изящный быстрый фрегат «Королева», в то время как «Пляшущая Бетти», нагруженная пиломатериалами, благополучно проплыла из Кеннебункпорта в бухту Массачусетс.
Торни из своего кресла руководил работами в качестве главного инженера и направлял свою команду, состоящую из одного работника: то нужно было выкопать водоем, то построить набережную, то направить воду в нужное русло, чтобы наполнить «океан». Затем было дано приказание отрегулировать затворы шлюзов, чтобы вода не перелилась через край и не перевернула целую эскадру кораблей, шлюпок, каноэ и плотов, которые вскоре уже стояли в бухте на якоре.
Копаясь в грязи и плескаясь в воде, мальчики так замечательно проводили время, что никак не могли оторваться от этого занятия. Целое множество водяных колес, маленьких мельниц и порогов заставило еще вчера тихий ручей выглядеть так, словно промышленный город вскоре возникнет там, где до этого мирно резвились пескари и пожилая лягушка громко выводила свои серенады.
Мисс Селии все очень нравилось, поскольку то, что могло заставить Торни играть на свежем воздухе в прекрасный июньский денек, находило отклик в ее сердце. Когда все дела в имении были переделаны, она задумала серию исследовательских экспедиций, что наполнило восторгом мальчишеские сердца.
Поскольку оба мальчика мало что знали об этой местности, они с увлечением отправились в путь в одно прекрасное летнее утро со свертком пледов и подушек, запасом провизии, книгами и материалами для рисования. Все было аккуратно уложено в фаэтон, и они пустились наугад по тенистым дорогам, широким и узким, останавливаясь там, где захочется. Были сделаны удивительные открытия, отысканы и названы живописные места, составлены планы, а на долю юных пилигримов выпало множество веселых приключений.
Каждый день они останавливались в новом месте. Пока Лита на свободе щипала свежую травку, мисс Селия рисовала под большим зонтиком, Торни читал, бездельничал или спал на своем одеяле, а Бен делал что-нибудь полезное. Разгружать и загружать вещи, наполнять емкости водой для рисования, взбивать подушки для больного, готовить пищу, гоняться за птицей или бабочкой, взбираться на дерево, чтобы сообщить о расстилающемся пейзаже, читать в свободную минуту, резвиться с Санчо — все это входило в обязанности Бена. Он давно привык жить в дороге и любил это занятие.
— Бен, мне нужен секретарь, — однажды сказал Торни, после короткого молчания, прерываемого только шепотом молодых листьев над головой и еле уловимым лепетом ручья.
— Кто? — вопросительно уставился на него Бен, сдвигая на затылок шляпу с видом такого удивления, что Торни высокомерно осведомился:
— Ты не знаешь, что такое секретарь?
— Не совсем. Кажется, это имеет некоторое отношение к птице-секретарю. Неужели ты хочешь ее иметь?
Торни отвернулся с насмешливым восклицанием, а его сестра, сидевшая рядом и делавшая набросок старых ворот, подняла голову.
— Ты не должен смеяться над людьми, Торни. Ты ведь не знал, что такое лонжа, когда я спросил тебя, а я не стал хохотать, как гиена, — проговорил Бен, раздраженно наподдав своей шляпе, поскольку ничего другого не оказалось под рукой.
— Идея получить птицу-секретаря произвела на меня такое сильное впечатление, что я не смог удержаться. Ты ведь обязательно нашел бы ее для меня, если бы я попросил, ты такой услужливый парень.
— Возможно. Я не удивлюсь, если однажды ты этого захочешь, ты иногда просишь такие невероятные вещи.
— Для начала мне нужен просто секретарь. Это всего лишь человек, который будет записывать то, что я ему скажу. Я так устаю, когда пишу, ведь здесь нет стола. Ты же пишешь достаточно хорошо, и тебе будет полезно узнать кое-что из ботаники. Видишь эту книгу? У меня появилось намерение учить тебя, Бен, — проговорил Торни, как будто делая ему великое одолжение.
— Не слишком ли она толстая? — пробормотал Бен, страдальчески глядя на фолиант, лежащий на куче сорванных цветов и листьев.
— Очень интересная книжка! Тебя скоро нельзя будет от нее оторвать, стоит только начать. Вот, например, когда я говорю: «Принеси мне ранункулус булбосус», как ты узнаешь, чего я от тебя хочу? — с ученым видом проговорил Торни.
— Да никак.
— А между прочим, вокруг нас их сотни, и я хочу проанализировать один из них. Посмотри, может, найдешь.
Бен посмотрел сначала вверх, потом перевел взгляд на траву и уже собирался уставиться вдаль, когда к его ногам упал лютик, и он поймал взгляд мисс Селии, которая улыбалась ему из-за спины своего брата.
— Может, вот это? Я не называю их «хренункулус бульбосис», поэтому не был уверен.
И Бен протянул ему лютик с таким видом, как будто всю жизнь знал это название.
— Ты быстро догадался! А теперь дай мне «леонтодон траксакум», — проговорил Торни, потрясенный способностями своего ученика, но по-прежнему желая продемонстрировать собственные познания.
Снова Бен принялся разглядывать пространство. Все поле было усеяно ранними цветами и, если бы длинный карандаш не указал ему на росший поблизости одуванчик, он бы растерялся.
— Пожалуйста, сэр, — ответил он, подавляя смех.
Торни был потрясен.
— Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
— Попытайся еще раз, может, тогда поймешь, — расхохотался Бен.
Открыв наудачу свою книгу, Торни потребовал «трифолиум пратенс».
По указанию умного карандаша Бен принес красный клевер, от души забавляясь этой шуткой и решив, что изучение ботаники — сплошное удовольствие.
— Смотри, только по-честному! — и Торни вскочил из кресла так быстро, что его сестра не успела спрятаться. — О, я все понял! Это нечестно, Селия! Теперь, Бен, ты должен выучить все про этот лютик, чтобы расплатиться за обман.
— Очень хорошо, сэр, ищите сами свои «хренолиумы фигатенсы», — смеясь, проговорил Бен.
— Садись и пиши, что я тебе скажу, — приказал Торни со всей суровостью требовательного учителя.
Устроившись на покрытом мхом пне, Бен послушно заскрипел пером, постоянно осведомляясь, как пишется то или иное слово и недоумевая, что, в конце концов, из всего этого выйдет:
«Феногамусы (явнобрачные). Эгзогенусы (экзогенные). Покрытосемянные. Многолепестные. Тычинки, более десяти. Тычинки на цветоложе. Пестики, более одного и по отдельности. Листья без прилистников. Семейство лютиковых. Генус ранункулус. Ботаническое наименование — ранункулус булбосус».
— Святое семейство! Ну и цветочки! Хренункулусы и тычинкулусы! Если это твоя ботаника, с меня ее достаточно. Я больше не вынесу, сыт по горло, — проговорил Бен, который постепенно стал красным, как рак, словно участвовал в скачках.