— Нет, будешь! Ты выучишь все это наизусть, и тогда я дам тебе одуванчик. Он тебе понравится, потому что его название означает «зуб льва». И я покажу тебе его через микроскоп. Ты даже не подозреваешь, как это интересно и какую уйму невероятных вещей ты там увидишь, — ответил Торни, который уже давно понял, как захватывающе интересно учиться, поскольку ему были недоступны более активные удовольствия.
— И что же в этом такого хорошего? — спросил Бен, для которого лучше было скосить целое поле, чем выполнить предложенное ему задание.
— В этой книге все об этом сказано. Вот, смотри — «Ботаника для молодежи» Грея. Я могу рассказать тебе, какая от этого польза, — продолжал Торни, ложась на спину и скрещивая ноги в воздухе, — представь, что мы с тобой принадлежим к научно-исследовательскому обществу и должны вести учет всех растений, животных, минералов и так далее, как только они нам попадаются. Допустим, кто-то из нас потеряется и вынужден будет искать себе еду. Как он узнает, что можно есть, а что нельзя? Вот, ты, например, знаешь разницу между съедобным грибом и поганкой?
— Допустим, не знаю.
— Я тебя научу. Например, есть съедобный ирис и ядовитый ирис, и с ягодами такая же штука. И вообще, когда находишься в лесу, лучше быть настороже, а то можешь случайно дотронуться до плюща[18] или свидины кроваво-красной[19] и получить кучу проблем, а все потому, что не знаешь ботаники.
— Торни научился многому на своем печальном опыте, и тебе стоит прислушаться к его словам, — подтвердила мисс Селия, вспомнив многочисленные казусы, которые случались с ее братом, прежде чем у него возникло это пристрастие.
— Да уж, мне пришлось страдать целую неделю — все лицо намазано сметаной и залеплено платановыми листьями! Я сорвал всего лишь одну красивую красную ягодку свидины и стал просто красавцем: лицо как у омара, глаза распухли, как блюдца. Так что лучше учи прямо сейчас, и никогда не будешь иметь неприятностей, как другие парни.
Впечатленный этим предупреждением и увлеченный энтузиазмом Торни, Бен улегся на одеяло рядом с ним. В течение часа две головы параллельно двигались из стороны в сторону, от микроскопа к книге. Учитель щеголял своим опытом, ученик все больше и больше проникался интересом к ранее не известным вещам.
Правда, надо признать, что Бену гораздо больше нравилось разглядывать муравьев и жуков, прозрачнокрылых насекомых, а не тратить время на растения с длинными названиями. Однако он не осмеливался сказать об этом Торни. Но когда тот стал приставать к нему, требуя подтверждения, что это огромное удовольствие, Бен дипломатично ушел от ответа, пообещав отыскать ему цветы для исследований и выучить все про опасные растения, однако сослался на недостаток времени, чтобы углубиться в изучение этой дивной науки.
Поскольку Торни в конце концов почти охрип от объяснений и распоряжений, он уже был готов распустить свой класс из одного ученика на каникулы. После этого оба мальчика нашли новое развлечение. Деятельный Бен бродил по лесам и полям с жестяной банкой, прицепленной к поясу, а немощный Торни засушивал собранные Беном цветы между страниц газет и делал гербарии из трав.
Вскоре Бен стал приносить невероятно интересные описания мест, в которых он побывал. Он рассказывал об укромных зеленых уголках, где толпились целые рощи ландышей, ручьях, по берегам которых росли синие фиалки и красивые папоротники, скалах, где, как розовые эльфы, танцевали водосборы[20], и деревьях, на которых гнездились птицы, стрекотали белки, а лесные сурки прятались в норки. Торни охватило желание увидеть эти прекрасные места. Седлали Джека, и он тащился, карабкаясь на холмы, спускаясь в долины и каждый раз привозя обратно все более крепкого и загорелого наездника, чем увозил из дома.
Глава XIIIЦИРКОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Мы закончили учиться,
Нам пора повеселиться, —
пропели Бэб и Бетти в последний день июня, захлопывая и откладывая в сторону свои книжки, как будто никогда больше не собирались вновь раскрывать их.
Уставшая учительница распустила детей на целых восемь недель, и сама уехала отдохнуть. Маленький школьный домик стоял запертым, уроков не было, настроение быстро повышалось, короче — начались каникулы. Тихий город внезапно оказался наводненным детьми, находящимися в таком буйном состоянии, что занятые матери недоумевали, смогут ли они вообще удержать своих не в меру резвых чад от всевозможных проказ. Практичные отцы раздумывали, как им подкупить праздные руки, чтобы они собирали ягоды или сгребали сено, а старики, хоть и желали добра юной поросли, в душе молились за того, кто изобрел школы.
Девочки немедленно вспомнили о пикниках. Маленькие шляпки мелькали в полях, как новый сорт грибов, — каждый склон холма пестрел яркими нарядами, словно цветы вышли на прогулку, а леса были полны птичек, правда, без перьев, но чирикающих так же беспечно, как дрозды, малиновки и крапивники.
Мальчишки пристрастились к бейсболу, как утки к воде, и вскоре обычными стали сцены масштабных сражений, сопровождавшихся большим шумом, но малым кровопролитием. Непосвященные могли подумать, что эти молодые люди слегка рехнулись. В любую погоду они носились, сбросив пиджаки и закатав рукава, за старым кожаным мячом, как будто их жизни зависели от этого. Каждый кричал во все горло, ссорясь с остальными по любому пустяку и получая от этого невыразимое удовольствие, несмотря на жару, грязь, шум и постоянную угрозу выбить себе глаз или зуб.
Торни был великолепным игроком, но не имел достаточно сил, чтобы показать свое мастерство. Поэтому он сделал Бена своим доверенным лицом и, сидя верхом на заборе, руководил его действиями, крича во все горло. Бен оказался способным учеником и делал быстрые успехи. Его глаза были остры, а ноги и руки так хорошо натренированы, что теперь сослужили ему добрую службу. В результате Бен Браун был провозглашен первоклассным «принимающим».
Санчо скоро прославился своим умением разыскивать потерявшиеся мячики и стерег куртки, когда в этом была необходимость, с видом старого гвардейца, охраняющего гробницу Наполеона. Бэб тоже страстно желала присоединиться к веселью, которое нравилось ей больше, чем «дурацкие пикники» или «суета вокруг кукол». Но мальчишки не хотели принимать ее в игру ни при каких обстоятельствах, и она была вынуждена довольствоваться тем, что сидела рядом с Торни и следила, затаив дыхание, за изменчивым счастьем «нашей стороны».
Главный матч был назначен на четвертое июля, но потом оказалось, что вряд ли что-нибудь получится. Торни на целый день уехал с сестрой из города, два самых лучших игрока вообще не пришли, а остальные были вконец измучены веселым празднованием Дня независимости, которое для них началось с восходом солнца. Они улеглись в тени на траве под большим вязом, лениво обсуждая свои неудачи.
— Это самый плохой праздник, который я видел. Ведь теперь нельзя взрывать петарды, потому что в прошлом году они, видите ли, испугали чью-то лошадь, — проворчал Сэм Киттеридж, горько переживая суровый приказ, запрещавший свободным гражданам в такой замечательный день взрывать столько пороха, сколько они захотят.
— В прошлом году Джимми повредило руку, когда выстрелили из старой пушки. Но разве потом он плохо провел время, ходя по врачам? — тоскливо спросил другой мальчик.
Казалось, для него праздник прошел впустую, поскольку не произошло ни одного несчастного случая.
— И фейерверки скоро запретят, чтоб не сгорел чей-нибудь амбар, попомните мое слово, — мрачно предположил еще один юнец, который так необдуманно развлекался пиротехникой в прошлый раз, что поджарил соседскую корову.
— Я не дал бы и двух центов за такое тихое и отсталое местечко, как это. В прошлый День независимости я мчался по улицам Бостона в нашем большом фургоне, одетый во все самое лучшее. Было жарко, как в печке, но какое удовольствие заглядывать во все окна и слышать, как женщины кричат от испуга при виде нас! Я сидел наверху и все время притворялся, что сейчас свалюсь вниз, — проговорил Бен, опираясь на палку с видом человека, который повидал мир и теперь чувствует естественное сожаление, что попал в такое отсталое общество.
— Подумаешь, циркачом каждый может стать! — пробормотал толстяк Сэм, пробуя балансировать палкой на подбородке и получив в результате хороший удар по носу.
— Много ты знаешь об этом, приятель! Эта тяжелая работа не подойдет для таких лентяев, как ты. К тому же ты уже слишком стар для того, чтобы учиться фокусам, хотя мог бы сойти за комического толстяка, если бы Смитерсам такой понадобился, — проговорил Бен, оглядывая тучного парня со спокойным презрением.
— Пошли купаться, хватит бездельничать, — предложил рыжий веснушчатый мальчик, страстно желая сыграть в водную чехарду в ближайшем пруду.
— Пожалуй, пойдем, что еще делать? — вздохнул Сэм, поднимаясь с проворством юного слона.
Остальные были уже готовы присоединиться к ним, когда пронзительный крик: «Эй, эй, парни, подождите!» заставил их обернуться и узреть Билли Бартона, несущегося по улице и размахивающего листом бумаги.
— Что случилось? — крикнул Бен, когда парнишка, тяжело дыша, подбежал к ним.
— Вот, сами прочтите, — выпалил Билли, протягивая бумагу Сэму, и при этом вся его круглая физиономия расплылась в улыбке.
— «Спешите видеть! Грандиозное шоу! — прочитал Сэм, — новый Золотой бродячий зверинец Ван Амбурга и К°, Цирк и Колизей, дает представления в Берривилле 4 июля ровно в час дня и в семь вечера. Вход 50 центов, детям — 25 центов. X. Фрост, менеджер».
Пока Сэм читал, остальные мальчики с восхищением разглядывали соблазнительные картинки, которые украшали программку. На них был изображен золоченый экипаж, полный статных людей в шлемах, играющих на красивых трубах, двадцать четыре гарцующих коня с плюмажами из перьев на головах, клоуны, акробаты, силачи и наездники, летающие по воздуху, как будто законов гравитации для них не существует. Но больше всего мальчиков поразило множество необычных животных. Жираф балансировал на слоне, зебра прыгала через тюленя, гиппопотам обедал рядом с парой крокодилов, а тигры выбрасывали изо рта фонтаны воды.